Стивен Браст - Ястреб
Он атаковал двумя клинками сразу; я отступил, потянулся за шпагой — но правая рука моя бессильно болталась. Он промахнулся, атаковал снова, обоими клинками с одного сектора, на сей раз сверху-справа. Я не знал, что позади. И оглянуться не мог. Лойош и Ротса были очень, очень далеко. Правая рука, а я правша, не действует. А у него меч Морганти и длинный боевой клинок. И самое главное, Леди Телдра валялась на земле, а я вынужден был отступать от нее все дальше. Парень, может, был и не лучшим убийцей из всех, с кем я встречался, но как боец — чертовски хорош.
Я начал волноваться.
Он ударил, я отступил назад-и-влево. Теперь оба клинка работали с разных направлений, и я с трудом ускользнул от кинжала. Правая рука была мокрой — что значило, во-первых, что нервы сохранили чувствительность, а во-вторых, что кровотечение продолжается. Я метнул в него нож, целясь в грудь. Попал, причем острием — недурно для броска левой снизу, однако клинок вошел недостаточно глубоко, чтобы нанести заметную рану, и тут же выпал. Это замедлило его продвижение на мгновение. Хорошие новости: при мне полно разнообразных метательных штуковин, причем размещенных так, чтобы задействовать их именно левой рукой, поскольку предполагалось, что в правой у меня более серьезный аргумент. Я послал в него три звездочки, одна оцарапала ему щеку, и он снова замешкался. Как там моя правая рука, могу ли я сделать ей хоть что-нибудь? Пока нет. Так что я продолжал отступать влево, надеясь кружным путем добраться до Леди Телдры; если я сумею ее поднять, она, я знал, исцелит меня.
Он, однако же, понял, что я собираюсь сделать — что было во всех смыслах огорчительно — и двинулся наперерез. Впервые я как следует его рассмотрел: узкое лицо, серые как смерть глаза, широкие плечи, а волосы подрезаны практически в "ежик". Оба мы молчали.
Я метнул в него сразу горсть дротиков — он не мог знать, что нанести на них отраву, как в былые времена, я так и не удосужился, — и извлек нож из сапога. И тем же движением скользнул ему навстречу, поставив на кон все, чтобы всадить клинок в его правую руку, надеясь, что неожиданность и непривычный угол позволят мне, срезав дистанцию, избежать лезвия этого проклятого меча.
И я попал! Нож вошел куда надо, однако что-то одновременно задело и мой правый бок; кажется, меня туда пырнули. И все же я хорошо, правильно угостил его руку с мечом, и Морганти медленно, как в колдовском ритуале, выпал из его разжавшейся ладони и полетел на землю. Столь же медленно я извлек свой нож из его плеча, а он — кинжал из моего бока.
Я подумал — насколько вообще в таких ситуациях можно думать, — что сейчас он либо попробует подобрать свой меч, либо, что более вероятно, просто еще раз пырнет меня кинжалом в левой руке. Удара кулаком в горло я не ожидал.
Я вогнал нож ему под подбородок, снизу вверх, а он одновременно с этим вколотил правый кулак мне в горло. Причем ударил правильно — в смысле, с его точки зрения, — и очень, очень сильно.
Я выиграл. Ура мне.
А теперь осталось срочно придумать, как вдохнуть немного воздуха.
Колени его подкосились, он начал оседать; кажется, только сейчас меч Морганти коснулся земли. Не знаю. Все мое внимание было сосредоточено на моем собственном горле; мозг вопил, что ему срочно необходим воздух, пожалуйста, прямо сейчас.
С размозженным горлом можно протянуть минуту. Может, две. И то — если ты в хорошей форме, а взмыленный и измотанный смертельной схваткой я уж точно в лучшей форме не был. И сколько мне осталось, пока все почернеет и я сдохну? Двадцать секунд, двадцать пять? Кажется, Лойош что-то сказал. Не знаю, времени на него у меня уж точно не оставалось.
Первая мысль была о Леди Телдре. Но перед глазами все плыло, я не знал, куда двигаться, а все остатки магического чутья, которые могли бы подсказать мне, где она, сейчас хором вопили о воздухе.
А правая рука моя все еще бездействовала.
Нет, серьезно. Это уже проблема.
В руке у меня был нож. Боевой нож, с хорошим лезвием. Отлично режет и полосует животы и лица. Он не предназначался для уколов и проникающих ударов, но острие все-таки имел — не верите, спросите у того парня, который только что его попробовал.
Если другого выхода нет, всегда можно перерезать себе глотку.
Никогда, никому и ни за что не порекомендую подобный вариант вечернего времяпропождения. Слушать, как кто-то часами монотонно декламирует эпическую поэму на незнакомом языке, когда ты голоден и срочно хочешь отлучиться в сортир — все равно лучше, чем резать себе глотку. Ну, по крайней мере, не хуже. К счастью, времени задуматься над тем, что я делаю, у меня тоже не оставалось; иначе я, пожалуй, не решился бы.
Сам не помню как, я уже рухнул на колени, перед глазами расплывались черные кляксы. Пальцами левой руки я нашарил нужное место — учитывая, что в той же руке был зажат нож, я изрядно порезал себе шею справа, что уже давало бы повод почувствовать себя идиотом — потом, когда я все это осознал. Пальцы ощупывали шею. Спокойно. Воздуха! Вот глотка — от кадыка вниз, — воздуха, сейчас, сейчас, дышать, дышать, дышать!..
Я вогнал острие вглубь. Больно. А самое сложное — не просто воткнуть нож куда надо, но и НЕ воткнуть его слишком глубоко. Не так уж велика глотка, а сразу за ней — артерия, и если я зацеплю ее, то к черным кляксам в глазах добавится красная струя, а дальше не будет уже ничего. И что еще хуже (хотя в тот момент я об этом совершенно не думал) — я наитщательнейшим и скрупулезнейшим образом изучал анатомию драгаэрян, однако поленился проверить, велика ли разница в данных аспектах между драгаэрянином и человеком. Однако я уже упомянул, что об этом я в тот момент не думал. Просто времени не было; и тем более — не оставалось времени на штудии.
Но, поскольку сейчас я все это рассказываю, с делом я справился.
Я держал нож воткнутым в собственную глотку, потом чуть повернул его в ране, расширяя дыру для притока воздуха. Очень больно. Я наклонился вперед — так кровь вытекала бы наружу, а не попадала внутрь, в легкие, чтобы я не закашлялся.
И выдохнул.
Подведя черту: ничего приятного тут не было. Совсем.
И все-таки, первый глоток воздуха был настолько хорош, что я даже удивился, как это я раньше ничего такого не делал.
Потом я чуть не упал лицом вниз, но с торчащим из горла ножом, который удерживал вскрытой мою глотку — такое стало бы тактической ошибкой. Я напомнил себе, что если сейчас же не предприму на сей счет определенных действий, то просто истеку кровью. И значит, все страдания от перерезания собственной глотки окажутся напрасными, а такого издевательства над собой допустить я не мог. Разумеется, если рядом все же ошивается второй убийца, и он сейчас меня достанет — все это тоже было зря. А ничего, что помешало бы этому гипотетическому убийце, у меня под рукой уже не было.
