Иван Безродный - Статуэтка эпохи Мин
— Да, с кем имею честь? — отозвался Ваальден, хотя уже достоверно знал, кто стоит перед ним.
— Я Поль Ришар.
Маэстро еле заметно улыбнулся.
— Очень приятно, — протянул он высоким голосом. — Прошу вас, присаживайтесь.
— Благодарю.
— Сейчас принесут заказ, — сказал Маэстро. — Надеюсь, я угадал ваши вкусы, и вы разочарованы не будете.
— Вы так любезны, — отозвался Ришар.
Он уселся напротив Ваальдена. С минуту они молча разглядывали друг друга.
— Как там погода, в Швейцарии? — спросил, наконец, банкир, которому стало не по себе.
— Дождливо. Промозгло. Не лучше, чем здесь.
Ришар подобострастно захихикал.
— Да уж, — сказал он. — Скорее бы на юг вырваться, а то дела, дела…
Маэстро многозначительно посмотрел на него.
— Как я вас понимаю, — медленно произнес он.
Банкир вмиг стал серьезным.
— Выпить бы, — кисло протянул он. — Нервишки что-то шалят. Ну и паршивая погодка!
Гарсон не заставил себя долго ждать, и скоро стол перед ними был уставлен разнообразными яствами. Маэстро, когда это требовалось, на средства не скупился… Обстановка разрядилась, напряжение спало, и потекла неторопливая беседа.
А в квартале от ресторана, на стоянке месье Ланца приткнулся маленький неприметный фургончик. «Грузовые перевозки Бушеля» значилось на его обшарпанном боку. Но, разумеется, перевозил он не мебель. Его внутренности были нашпигованы наисовременнейшей для конца восьмидесятых аппаратурой. Там было все, чтобы в тепле и комфорте можно было дистанционно следить за неугодными полиции лицами.
Антуан сидел с наушниками на голове и внимательно вслушивался в разговор Маэстро и Ришара. Рядом медленно крутил бобины большой магнитофон, фиксируя его на пленку. Филипп, потягивая ананасовый сок, пялился в экран монитора — остроумно спрятанная в нише ресторана видеокамера четко передавала изображение трапезничающей парочки.
— С одной стороны, они как бы только встретились, — сказал Филипп. — С другой — вот уже как полчаса, как они обсуждают международную обстановку да женскую моду! И ничего о деле, ничего…
— Подожди, — Сэмуэль, третий агент, судорожно позевывая, вяло чистил свой пистолет. — Не сразу кошки рожают. Я такие спектакли знаешь, сколько раз уже смотрел? Бутафория, сразу видно, но вот что за ней скрывается…
— Смотрите! — воскликнул вдруг Филипп.
— Не ори, — прошипел Сэмуэль, но с интересом уставился на экран.
Было видно, как Ришар потянулся к своей сумке, покопался в ней и торжественно достал маленькую статуэтку, изображающую обнаженную танцовщицу. Маэстро вытер рот салфеткой и осторожно взял ее в руки.
— Что ж, неплохо, неплохо, — одобрительно отозвался он и принялся долго и сосредоточенно разглядывать ее. — Надеюсь, месье Ришар, это не подделка…
— О, нет, конечно, что вы! — банкир был уже немного пьяненький, и это не могло не радовать агентов — он мог в любой момент ляпнуть что-нибудь важное… — Эпоха Мин, редчайшее изделие…
— Да, действительно. Что ж, я подумаю, месье Ришар, — сказал Ваальден. — И, с вашего позволения… — он засунул статуэтку в свой саквояж.
Банкир молча наблюдал за его действиями.
— Надеюсь, месье Ваальден…
— Не беспокойтесь. Все будет хорошо и вовремя.
— О, я так рассчитываю на ваше содействие!
— Не будем больше об этом, — резко оборвал его Маэстро. — Скажите мне как специалист, как вы думаете, курс йены на прошлой неделе…
Они снова начали разговаривать на отвлеченные темы.
— Заметьте, господа, — сказал Сэмуэль, критически заглядывая в дуло начищенного пистолета, — он ее взял, и все. Ни денег, ни чего другого в обмен.
— Вот оно! — сказал Филипп. — Думаю, все это затевалось именно для передачи статуэтки, не правда ли?
— Возможно, но еще ничего не доказывает, — отозвался Антуан. — Только все же не разговаривай так громко, ладно?
— Эпоха Мин, эпоха Мин… — пробормотал Сэмуэль. — Ну и что?
— Взятка. Оплата будущего убийства, — пояснил «всезнающий» Филипп. — Задницей чувствую.
— А я думаю, отвертится этот жук, как пить дать.
— Я не я, если дам этому ублюдку отвертеться, — злобно произнес Антуан.
— Да, месье Ваальден, — тем временем спохватился Ришар, упорно пытаясь вскрыть очередную упрямую устрицу, — сегодня вечером я устраиваю банкет по случаю дня рожденья моей любимой дочери. Он будет проходит в ресторане отеля «Гранд Палас», в семь вечера, на пятом этаже. Надеюсь, вы не сочтете за труд поздравить мою дорогую Мишель и, возможно, лично соприсутствовать на этом скромном мероприятии?
— Я приду, — пообещал Маэстро.
— О, как я счастлив! — сказал Ришар, но таковым агентам вовсе не показался.
* * *На сцене ресторана отеля «Гранд Палас» выступала какая-то слащавая молодежная группа — девушки в бикини выделывали невообразимые па, показывая всем свои белые, практически неприкрытые телеса, несколько длинноволосых парней терзали гитары и синтезаторы, а песню проникновенно исполняла красивая стройная мулатка, томно прикрыв глаза и недвусмысленно поглаживая стойку микрофона. Загримированный Шарль налил себе еще немного красного вина и покосился на невообразимо протяженный ряд сдвинутых столов, за которым собрались друзья и родственники банкира Ришара. В его начале восседала хрупкая миловидная девчушка лет тринадцати-четырнадцати. Она весело щебетала, с красными от смущения ушами выслушивая комплименты и строя забавные рожицы своему папаше, нервно бегающему вокруг гостей. Полицейские нервничали тоже, потому что уже прошло двадцать минут после назначенных Ришаром семи часов, а Маэстро все не появлялся. В данный момент он валялся у себя в комнате на Сиреневой улице и как обычно читал книгу.
— Он что-то заподозрил, — сказал Филипп, ковыряясь в горке креветок.
— Или все это было рассчитано на нас, эдакий отвлекающий маневр, — отозвался Антуан.
— Ну, это ему не поможет…
— Посмотрим.
— От Луи больше сведений не поступало?
— Нет, старый черт клянется, что больше ему ничего узнать не удалось, но Папа стал раздражительным и злым. Тоже признак…
— А я его никогда и не подозревал в спокойствии души и доброте, — махнул рукой Филипп, — Но кто же это будет, кто?
Антуан задумчиво сжевал листик салата.
— Вдруг это и есть Мишель? — высказал догадку он. — А что, не удивлюсь, если папаша заказал свою же доченьку…
— Ты с ума сошел, — пробормотал Филипп.
— А что? Вспомни дело Косматого Левю или того Тосканини, помнишь? Кто бы мог тогда подумать, что этот старичок, божий одуванчик…
