Ила Опалова - Криминальная фантастика (сборник)
Рассчитываясь, он попросил доставить купленные вещи к нему домой. И проверил, сколько у него денег на карте. Оказалось достаточно, чтобы купить хороший дом для двоих. А ведь у него еще есть другой счет в банке.
Отойдя к окну, он набрал номер домашнего телефона Татьяны и с наслаждением слушал, как гудки разбиваются о тишину ее дома. Интересно, где стоит у нее телефонный аппарат? У Сергея было чувство, будто он коснулся воздуха ее квартиры. Надо позвонить еще. Ему хотелось услышать ее голос.
На следующий день Сергей заторопился в клинику, не выпив даже кофе.
Вчерашние контейнеры еще не ушли в работу. Сергей достал фотографию художника. Неприметный человек, глаза с прищуром и изогнутая левая бровь придают лицу легкую загадочность. Он что-то скрывал. Наверняка, изменял Татьяне. У Сергея неожиданно навернулись слезы.
Бросив фото в контейнер, он надписал на крышке: «В утилизацию», с неудобным чувством совершаемой подлости и с ощущением ошибки, которую еще чуть-чуть и не исправить. И жадно зацепился за мысль, что у этого художника все равно нет шансов на новую жизнь. И права тоже.
Пройдя по кабинету, Сергей, остановившись перед зеркалом, пригладил брюнетистые волосы. Купленная накануне одежда делала его мужественнее. Проведя ладонью по щеке, он уловил свежесть модного аромата.
— Доктор, вы звонили, просили прийти, — в дверях стояла Татьяна.
— Да, я хотел сообщить, что работа началась…
Он смотрел на нее и не мог насытиться. В ее глазах прятались солнечные зайчики, пальцы с ноготками-камешками легко постукивали по дубовому столу.
Сергей думал, что зря написал завещание. Он не попадет в восхитительный город-рай. У него был не равнозначный, с точки зрения рассудка, выбор: вторая жизнь или женщина. Он поступил безрассудно. Самое катастрофичное то, что эта женщина — чужая, но он сделает все, чтобы прожить свою единственную жизнь с нею.
И эта мысль делала его счастливым.
Вчерашний день Фантастический рассказ
12 сентября
— Мария Рощина, двадцать пять лет, журналистка, проживала на улице Гоголя, 25. Ее тело найдено утром в парке, в кустах. Изнасилована. Задушена нейлоновыми трусиками. Вот фото и видео. Скачай себе в коммуникатор… Что с тобой? Ты не здоров? Тогда отдадим это задание Юрию… — тяжелый взгляд полковника вонзился в лицо Глеба.
— Нет, нет! — быстро возразил осевшим голосом Глеб, убегая глазами вниз, и, кашлянув, продолжил: — У меня по утрам бывает… Я сова.
— Ну, тогда давай. Желательно к вечеру выяснить, кто убийца. Похоже, маньяк… Место преступления осмотрено, тело обследовано, вещдоки собраны, нужен преступник. И быстро! Вот тебе командировка на убытие во вчерашний день. Не забудь поставить отметки «прибыл — убыл». А я приготовлюсь к встрече с журналистами… Кстати, ты где был вчера?
— У друга на дне рождения.
— Ну, и отлично. Значит, себя не встретишь.
11 сентября
Через окно кафешки Глеб видел, как он, Глеб вчерашний, разговаривает с Машей. Сам разговор был не интересен, юноша помнил его слово в слово. Интересно было посмотреть на эту сцену со стороны, без слов, как в немом кино. Неприятное зрелище! Какое у него, у Глеба, заискивающее, жалкое лицо! А как у Маши презрительно кривятся губы, как будто перед ней не Глеб, а какая-то надоедливая, зловонная муха.
Вот, дрянь! С ним, значит, она не пошла к другу на день рождения, хотя он, Глеб, едва не валялся у нее в ногах, а с каким-то дебилом отправилась в парк! Рука юноши машинально нащупала в кармане пистолет.
Глеб вспомнил, как впервые увидел Марию во время авто-шоу. Девушка шла, словно скользила, и ему захотелось, чтобы она шла рядом с ним, и чтобы ее волосы касались его щеки. В тот же день он сумел с ней познакомиться, но интереса у нее не вызвал.
Юноша отхлебнул горячий кофе и обжегся.
Да, он отомщен. Кто-то хорошо поиздевался над ней! Но Глеб не испытывал злорадства. Его мучила ревность. Правда, он надеялся, что неизвестный самец силком затащил ее в кусты. Тогда он, Глеб, спасет ее, даже если это будет стоить ему карьеры. Зато она изменит свое мнение о нем.
Через стекло он видел, как девушка пренебрежительно повела плечом и положила подаренные им розы на скамью. Он помнил, что она сказала:
— Извини, я не могу их взять: на работе цветы будут неуместны. Мне надо спешить, — и пошла, не оглянувшись.
Глеб быстро взглянул на себя в большое зеркало: седой парик, интеллигентная бородка и стильные очки делали его неузнаваемым. Он стремительно вышел, оставив купюру на столе, и едва не столкнулся с собой вчерашним. Черт! Так можно и спалиться!
У перекрестка Глеб отвлекся: только коротко взглянул на башенные часы, как раздался пронзительный скрежет тормозов. Боковым зрением он заметил, что Маша, качнувшись вперед, шагнула на проезжую часть. Ноги ее подломились, и она опустилась на колени перед визжащим тормозами джипом. К девушке метнулся стоящий позади нее мужчина.
— Что с вами? Вы не ушиблись?
Из машины выскочил водитель и, заикаясь, закричал:
— К-куда под м-машину лезешь!? Н-напилась что ли? — потом махнул рукой и сел в джип.
— Я помогу вам, — сказал мужчина, подскочивший к Маше. Он легко поднял девушку на руки и отнес на скамью.
Маша, все еще бледная, с трудом расцепила губы:
— Я не понимаю, что случилось… Меня кто-то толкнул… Меня толкнули! Вы никого не видели?
— Нет, — покачал головой мужчина. — Вам показалось… Позади вас стоял я… — неожиданно он выпалил. — Вы так прекрасны! Извините, мне трудно удержаться: я художник. Разрешите представиться: Иван Сомов, художник.
— Мария Рощина, журналист, — Маша улыбнулась. — Где же ваши кисти, господин художник?
— В мастерской, — улыбнулся он в ответ. — Вот, Машенька, вы и отошли от шока. Можно вас проводить?
— Да, конечно. Благодарю вас. Что бы со мной было, не окажись вы рядом!
— Вам помог бы кто-нибудь другой.
— Не думаю, ведь все так заняты! — Маша огляделась вокруг, и Глеб поспешно отвернулся, ругая свое желание подслушать. Надо отойти еще дальше.
Глеб смотрел на Сомова с отвращением: длинные волосы, расчесанные, как у Христа, обметанные тенями больные глаза, заношенная одежда. Но Маше художник явно понравился: она засветилась. Глеб уже не слышал, что они говорили. Он видел, словно в немом кино, как говорила Маша. Она кокетничала! Она призывно вскидывала глаза и дразняще улыбалась. Заигрывала, как… шлюха! Глеб ненавидел Машу. Спасать ее он не будет!
Они зашли в магазин, и вышли оттуда с букетом роз, которые она прижимала к груди. Иван нес пакет, из которого торчало золотистое горлышко бутылки шампанского.
