Михаил Акимов - Фрэнки Ньюмен против Виртуальности
— Мисс Клара, — говорю я ей, — детектив — это всё равно, что личный психолог, поэтому я, к сожалению, не могу открыть тайну клиента даже его любимой племяннице.
Надо сказать, она не слишком огорчена или разочарована. Видимо, именно такой ответ и ожидала. С минуту Клара кусает свои прекрасные губки, видимо, обдумывая свой следующий ход.
— Ну, хорошо, — признаёт она, — разумеется, вы правы. Тогда у меня другая просьба: я хотела бы присутствовать при том, как вы будете проводить своё расследование. Возьмите меня с собой, мистер Ньюмен!
— Но это то же самое, как если бы я вам рассказал, что именно он мне поручил, — с ходу возражаю я.
Но на сей раз девица настроена очень решительно, и понятно, что уж от этого-то она не отступится.
— Ну, пожа-а-луйста, мистер Ньюмен! — умоляюще тянет она, изо всех сил гипнотизируя меня взглядом своих прекрасных глаз. — Вы бы знали, как я люблю своего дядю! Я же чувствую: у него какие-то неприятности! Я просто должна знать, что случилось!
И в порыве родственной любви она подаётся вперёд всем телом, и делает это так энергично, что верхняя пуговка на её кофточке расстегивается — что при её высокой груди и неудивительно, — открывая новые увлекательные возможности для обзора.
И я соглашаюсь. Не из-за пуговки, конечно. Просто мне вдруг приходит в голову, что неспроста она в этом заинтересована. Здесь есть какая-то связь с тем, что происходит в доме коротышки. И уж лучше мне тогда иметь её у себя на глазах, чем заниматься делом Гибсона и постоянно ломать голову, что затевает его племянница.
— Я намерен начать с осмотра его дома, — объявляю я и вижу, как в её глазах вспыхивает радость: видимо, я делаю то, на что она и рассчитывала.
— И когда вы хотите туда отправиться? — нетерпеливо спрашивает мисс Клара, деловито застёгивая пуговку, которая, как она полагает, свою задачу выполнила.
Это наводит меня на мысль проверить, одна ли она участвует в этом деле, или есть ещё кто-то, с кем она должна договориться о дальнейших действиях. Заодно, возможно, смогу выяснить, с какой это стати она так ко мне прицепилась: ведь могла просто незаметно за мной следить. Хотя, незаметно для девушки с такой внешностью, это, пожалуй, нереально.
— Да прямо сейчас, — решительно заявляю я и поднимаюсь из-за стола, подхожу к ней, предлагаю руку, и мы вместе идём к выходу.
На улице она не просит меня подождать — «Секундочку, я только позвоню подружке!» — и вообще ведёт себя спокойно и уверенно. Это может означать, что она действительно одна, как, впрочем, и то, что все варианты обговорены заранее.
Мы подходим к моему лендроверу, и здесь Клара обнаруживает первое замешательство.
— Это ваша машина, мистер Ньюмен? — спрашивает она. — Вы уверены, что нам следует ехать на ней?
— Не беспокойтесь, — говорю, — эти старые машины делались на совесть, думаю, у нас очень неплохие шансы добраться до места без серьёзных травм.
Не скажу, чтобы это её успокоило, но я себе такую задачу и не ставил, поэтому просто открываю правую заднюю дверцу и собираюсь залезть внутрь, но Клара хватает меня за рукав.
— Постойте, — негодующе говорит она, — уж не хотите ли вы сказать, что я должна сесть за руль?
— Как вы могли такое подумать? — притворно ужасаюсь я. — Свою машину я не доверяю никому. Просто я ещё не совсем закончил её ремонт, поэтому из всех дверей пока открывается только эта.
И не обращая больше на неё внимания, начинаю через спинку переднего сидения продираться на водительское место. Вот сейчас-то, думаю, и выяснится, насколько ты, голубушка, желаешь ехать к дому Гибсона непременно со мной. Наряд-то у тебя не совсем подходящий для того, чтобы повторить мой манёвр. А повторять его придётся: подушек на задних сидениях нет, не будешь же ты сидеть на трубах каркаса!
Клара колеблется всего минуту.
— Отвернитесь в сторону и смотрите в левое окно! — командует она. — И не смейте на меня смотреть, пока я вам этого сама не разрешу!
Я послушно отворачиваюсь, хотя дорого дал бы за возможность насладиться таким зрелищем.
— Вы хоть спинку сидения опустите! — слышу я сзади её гневный голос. — Или скажете, что она у вас не опускается?
— Опускается, — честно говорю я, — правда, не знаю, удастся ли её потом поднять… Скорее всего, нет. Но можно попробовать…
— Не надо пробовать!
И она решительно начинает протискиваться вперёд. Я представляю, что она в этот момент обо мне думает, и мысленно упрекаю её, что употреблять такие слова девушке просто неприлично. Наконец, Клара устраивается на сидении и, судя по всему, приводит в порядок свою одежду.
— Можно ехать, — ледяным тоном сообщает она.
— А дверцу-то вы не закрыли, — укоризненно говорю я, повернувшись к ней и вижу, как в её глазах вспыхивает бешенство; выглядит она при этом просто восхитительно.
— Ну, ничего, ничего, — тороплюсь я её успокоить, — мы сейчас кого-нибудь попросим!
Это и в самом деле несложно, так как возле машины собралась толпа, полностью состоящая из мужчин, которые, как думаю, с истинным интересом наблюдали за происходящим.
— Не будете ли любезны закрыть нам дверцу! — кричу я, и один из мужчин, давясь от хохота, выполняет мою просьбу.
Мы трогаемся с места, провожаемые бурными аплодисментами зрителей. Наш разговор с Кларой на протяжении всего пути трудно назвать оживлённым, тем более, что это и не разговор, а её монолог. «Здесь налево, — сухо говорит она, — а теперь два квартала прямо». Она могла бы не говорить и этого: на карточке Гибсона есть его адрес, а город я знаю неплохо. Но её реплики не слишком отвлекают меня от своих мыслей. А подумать мне есть над чем. Если девушка на глазах у всех пошла на такое унижение, значит, для этого есть веская причина. Почему-то для неё чуть ли не жизненно важно быть рядом со мной. Может ли любовь к дяде простираться до таких пределов?
Через двадцать минут мы на месте. Дом Мориса Гибсона выглядит очень внушительно: приличный двухэтажный особняк, современно отделанный, он напрочь отвергает всякую мысль о возможности появления в нём каких-то привидений. Это очень странно, и я впервые задумываюсь о том, что дело, вероятно, действительно серьёзное, и поражаюсь той самонадеянности, с которой я, непрофессионал, за него взялся. Тем не менее, глушу мотор и вопросительно смотрю на Клару:
— Будем выбираться?
— Вы — первый, — снова командует она, тоскливо оглядываясь назад.
— Как скажете, — пожимаю я плечами, открываю свою дверцу и выхожу наружу.
Мне очень хочется посмотреть на её лицо, но я понимаю, что этого делать нельзя, если не хочу окончательно испортить с ней отношения. Поэтому достаю сигарету, закуриваю и с глубокомысленным видом изучаю дом. Только минуты через две хлопает дверца с её стороны.
