Энн Перри - Дело о носке без следов крови
— Мне это не нравится, — ответила она. — Я больше туда не хочу.
Мое сердце сжалось при мысли о том, что нужно добиться от нее подробного рассказа. Как же это ужасно: полон дом народу, и никто не в силах ее защитить.
— Мы делаем все возможное, чтобы это не повторилось, — сказал я. — Но мне нужна твоя помощь. Скажи, это был тот же человек? Профессор?
Она кивнула.
— И то же самое место?
— Нет, — покачала она головой. — Что-то вроде конюшни. Там много соломы и рыжая лошадь. Солома кололась, и было очень скучно.
— Как профессор забрал тебя из детской?
Девочка задумалась на несколько минут. Я терпеливо ждал.
— Не помню, — наконец сказала она.
— Он нес тебя или ты шла сама? — попытался я расшевелить ее память.
— Не помню… Я шла.
— Вниз по задней лестнице, где ходят слуги?
Почему ее никто не видел? Почему Мориарти осмелился на подобную дерзость? Наверняка заплатил кому-то из слуг. Разумного ответа нет, это очевидно и без выкладок Холмса!
— Не помню, — снова сказала она.
Может, спала? Или ей дали какое-то снадобье? Я взглянул на няню — не прочту ли в ее глазах что-то еще, кроме любви к девочке? Попытка выяснить, как ребенок вернулся назад, тоже оказалась безуспешной. Дженни заявила, что ничего не помнит, а Джозефина не позволила мне продолжить расспросы. Боится, что я нападу на след? Но в равной степени ее может заботить спокойствие подопечной. Будь я на ее месте, тоже бы запретил.
Я снова спустился вниз, ожидая, что Холмса разочарует итог моих усилий, и предвидя заслуженную критику. Он же встретил меня, размахивая письмом, которое, судя по всему, только что принесли.
— Вот причина, Ватсон! — сказал он. — Очень похоже на Мориарти! Вы были правы в своих умозаключениях.
И он протянул мне листок.
Мой дорогой Хант!
Вижу, вы позвали Шерлока Холмса. Как же предсказуем Ватсон! Но это ничего вам не даст. Я по-прежнему могу забрать ребенка в любой момент, когда пожелаю, и вы никак не сможете этому помешать.
Однако, если решите продать 90 % ваших акций шахты «Мортон» по текущей рыночной цене — полагаю, примерно 1 фунт 3 шиллинга и 6 пенсов, — я более не стану вас беспокоить.
МориартиЯ взглянул на Холмса.
— Зачем, во имя всего святого, ему нужно, чтобы Хант продал акции? — спросил я. — Какой толк с этого «Мортона»?
— Начнется паника, и рухнет стоимость шахты, — ответил Холмс. — Вероятно, и другие шахты в округе подешевеют — а ну как Хант знает о своей нечто такое, что может оказаться опасным для остальных. Причем любое возражение с его стороны лишь подхлестнет слухи.
— Да-да, конечно… А потом Мориарти или тот, на кого он работает, скупит все за бесценок.
— Именно! — подхватил Холмс. — И мало того, еще сможет претендовать на лавры героя, сохранившего для горняков источники заработка. Это Мориарти собственной персоной, Ватсон. Его рука! — В глазах моего друга пылал огонь, и, должен признаться, меня это слегка разозлило: охотничий азарт ни в коей мере не сравним с опасностью, грозящей Ханту и прежде всего Дженни. — А теперь, — продолжал он, — что вы узнали от девочки? Как ее похитили?
— Почти ничего, — ответил я. — Боюсь, ее одурманили.
Я повторил то немногое, что она сумела мне рассказать, включая скудное описание конюшни.
— Днем одолжим двуколку и снова поедем в Хэмпден, — сказал Холмс. — Осмотрим тот дом, возможно, сумеем что-нибудь выяснить, а затем поищем конюшню. Хотя я не сомневаюсь, что Мориарти там давно нет. Но сперва нужно поговорить с Хантом и убедить его ничего не делать с акциями.
Его слова повергли меня в смятение.
— Вы не можете просить его об этом! Очевидно же, что мы не в состоянии защитить Дженни. Два дня подряд ее выкрадывают из дома и возвращают обратно, а мы ни разу не видели, ни как исчезала девочка, ни как возвращалась. И не можем помешать случиться этому еще раз.
— Рано отчаиваться, — мрачно ответил Холмс. — Полагаю, у нас есть несколько часов. — Он достал из кармана часы и посмотрел на циферблат. — Сейчас всего шесть минут одиннадцатого. Подождем до двух. Ханту хватит времени, чтобы связаться со своим брокером до конца рабочего дня, и Мориарти получит подтверждение — при худшем раскладе.
— И чем, по-вашему, все это может закончиться? — спросил я, пытаясь увидеть хотя бы проблеск надежды.
Как же унизительна мысль, что придется подчиниться требованиям злодея, и не кого-нибудь, а самого Мориарти. Но мы были слишком уязвимы, ведь речь шла о жизни ребенка. Я знал, что Хант пожертвует всем ради спасения Дженни, и сказал об этом Холмсу.
— Всем, кроме собственной чести, — быстро ответил Холмс. — Его душа будет разрываться на части, но он не обречет на нужду тысячи рабочих, которым нужно кормить своих детей. Время дорого, мы не можем стоять здесь и спорить. Позаботьтесь о двуколке. Я выйду к вам, как только переговорю с Хантом.
— Какой смысл ехать в Хэмпден или на конюшню, если Мориарти там давно нет? — угрюмо спросил я.
— Преступник всегда оставляет следы, Ватсон, — ответил Холмс.
Я с тревогой предположил, что он решил поехать от отчаяния, не имея никаких других идей.
— Пожалуй, не будет лишним, если вы приведете садовника или еще кого-нибудь, кто хорошо знает эти места, — добавил мой друг, уходя.
Не прошло и получаса, как Холмс вернулся. Двуколка, в которой сидели мы с садовником, была готова отправиться в путь. Я успел расспросить нашего проводника о заброшенных местных фермах, которые могли отвечать скудному описанию Дженни, а также о конюшнях, чьи хозяева, скорее всего, не догадывались, что помогают преступнику.
— Вам удалось убедить Ханта? — спросил я, когда Холмс уселся рядом и лошадь тронулась быстрой рысью. — Он подождет?
— Только до двух, — коротко ответил Холмс, и, судя по тону, даже это далось ему нелегко.
Придвинувшись к садовнику, он сразу начал расспрашивать о близлежащих фермах, об их владельцах и о том, в каких отношениях они находятся с Хантом.
Услышанное не показалось мне полезным для дела. Либо садовник — симпатичный пятидесятилетний крестьянин по имени Ходжкинс — не отличался беспристрастностью в отношении хозяина, либо Ханта действительно любили все в округе. Правда, кое-кто слегка ему завидовал, но без злобы. Смерть его жены, когда дочь была еще младенцем, вызвала всеобщее сочувствие. Хант владел немалым состоянием в виде усадьбы, земли и шахты, но свободных денег у него было немного. Он отнюдь не бедствовал, но жил достаточно скромно для человека своего положения. Был щедр с прислугой и жильцами, не чурался благотворительности. Само собой, у него имелись и недостатки, но из тех, что свойственны многим: порой несдержан на язык, склонен к поспешным суждениям, слишком доверчив с друзьями и слеп, когда это удобно.
