Анастасия Лик - Во власти притяжения (СИ)
Рагон быстро расправился с платьем, небрежно отбросив его в сторону, развернул к себе спиной и, уткнувшись носом мне в затылок, начал ловко расшнуровывать корсет.
– Ненавижу эту штуку, – ворчал он, спускаясь к шее и покусывая нежную кожу.
– Я тоже, – прошептала я, улыбаясь своему отражению. Ещё немного и Рагон доберётся до артефакта, снимет его.
– Не надевай его больше.
– У аристократов принято носить корсет, иначе меня засмеют.
– Плевать. Завтра на базарной площади я во всеуслышание заявлю, что не люблю женщин в корсете, и они моментально выйдут из моды, – прорычал Рагон, наконец, расправляясь с ненавистной деталью одежды и откидывая её в сторону, обхватил меня рукой, с силой прижал к себе, разворачивая лицом к зеркалу.
Я рассмеялась такой самонадеянности, хотя, вполне возможно, подобное может случиться. Откинула голову на плечо мужа и, прикрыв веки, продолжала смотреть в зеркало. Одна его рука по-прежнему у меня на груди, крепко удерживая на месте, а вторая на замочке тонкой цепочки с подвеской на талии.
Одно точное движение и она падает на пол. Во взгляде его нет ничего человеческого, он жадно пожирает меня глазами и наслаждается тем, как с меня словно волнами сходит чужая личина. Сначала тело становится другим, появляется грудь, бёдра, ягодицы, создавая женственный силуэт, затем кожа. Она по-прежнему светлая, но не бледная как у мертвеца, а нежного цвета слоновой кости, гладкая, матовая, с явным перламутровым отливом. Волосы удлиняются почти в пять раз, теперь они полностью покрывают спину и грудь, становятся густыми и чёрными. Но если у мужа они имели просто глубокий чёрный цвет, то моя копна волос богато прорежена серебристыми и тёмно-синими прядями. Как и глаза. Больше никакого серого цвета, теперь радужка была чернильно-синего цвета, украшенная серебристой искрой в центре.
Рагон прикрыл веки и изогнул губы в хищной улыбке. Теперь мы одинаковые. Мы не люди.
Он дышал тяжело, горячо, уткнувшись мне в шею, но продолжая смотреть прямо. Руки медленно опустились мне сначала на талию, затем бёдра и я вздрогнула, когда он впился в них пальцами. Но не от боли. Нет, хотя и казалось, что он мог проткнуть пальцами мне кожу, пустить кровь, наслаждение, что дарили его руки, было выше в стократ. Настоящее, всепоглощающее, и всегда на грани боли.
– Я люблю тебя, Ланирель, – прошептал он мне на ухо и улыбнулся, почувствовав мой вздох. Редко, слишком редко я слышу своё настоящее имя. Рагон никогда не называл меня Розалией, и неважно на базарной площади или на губернаторском балу, я для него всегда была любимой. И только здесь, в нашей спальне, когда мнимые личины спадали, я могла насладиться тем, как Рагон произносит моё имя. Мягко, сладко, и в то же время с угрозой, словно предупреждение.
Его Сила, горячая и густая, поднималась от его рук, лаская мою кожу, заставляя трепетать тело, обнимала меня невидимым живым одеялом шёлка. Я глубоко вздохнула, пропуская её через себя, смешивая с своей Силой и возвращая обратно.
Любовь двух дэфари, это не совокупление двух тел, а нечто большее – это объединение души и магии.
***
Мне было жарко. Очень.
Я открыла глаза и первое, что увидела – было безмятежное лицо Рагона. Он прижимал меня к себе руками и ногами, словно плющ, обвиваясь вокруг моего тела, и стоило мне только пошевелиться, подгрёб под себя и лёг сверху. Ох, теперь дышать стало ещё тяжелее.
– Любимый, ты рискуешь овдоветь, – прокряхтела я и дунула себе под нос, но чёрные волосы Рагона подлетели и снова вернулись на место, а именно мне на глаза.
– Что? – он приоткрыл один глаз, увидел меня под собой и растянул губы в улыбке. – Что поделать, любимая, меня тянет к тебе даже во сне.
– Ты уже не спишь, – заявила я. – Вставай, живо.
Но мой смешливый тон не был оценён по достоинству, Рагон сжал челюсть и прикрыл глаза, как будто терпел боль.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Великие Силы, да никуда я не уезжаю, – закатила я глаза от досады. – Съезжу в контору, посмотрю как дела у Доро. Он говорит, что есть несколько интересных дел… и потом мы это обсуждали уже сотни раз, я работаю, и буду работать.
– Хорошо, – процедил сквозь зубы Рагон, наклонился, поцеловал меня напряжёнными губами и отстранился. – Пока тебя не будет, я хочу с Тимом съездить на ранчо.
– Ранчо? Но оно ведь далеко… – возмутилась я. Да туда только в одну сторону ехать сутки.
Я поднялась с кровати вслед за мужем и посмотрела на его исцарапанную в кровь спину – результат нашей страстной ночи.
– Мы вернёмся до твоего возвращения, – ответил он холодно и вздрогнул, когда я обняла его со спины, поцеловала в плечо. – Не надо, любимая, – добавил он уже мягче, когда я призвала свою невеликую Силу, чтобы залечить следы своего злодеяния.
– Почему?
Рагон никогда не отказывался от лечения, всё-таки это не эстетично, да и неприятно с такими ранами ходить. Да, я страстная дама, а он очень страстный кавалер, и всегда наши любовные игры заканчиваются пусть небольшими, но травмами, но я ведь могу всё исправить.
– Иди. Иначе я запру тебя дома или привяжу к кровати для надёжности, – пробурчал он, гладя мои руки.
Спорить я не стала. Подошла к зеркалу и осмотрела себя, сегодняшняя ночь оставила на мне всего два ожога на бёдрах от рук моего горячего мужчины и лёгкие царапины на плечах и руках. Не густо… Перевела взгляд на Рагона, но тому было не до моего разочарования, и просто сверлил меня недовольным взглядом. Нет, заводить по новой уже недельный спор нет желания, быстро оделась и вышла из дома. А на ранчо пусть и правда съездит, вывод лошадей пусть и прибыльное дело, но требующее постоянного контроля.
Опять лил дождь. Я подняла голову к небу и вдохнула полной грудью, улыбнулась, ловя капли губами и подставляя под них ладони. Люблю дождь, но не противный моросящий, а настоящий, как сейчас – крупный, прохладный, который норовит пробраться за ворот и студить разгорячённое тело. Но на мне было слишком много одежды, я её ненавидела, эти многочисленные юбки и корсеты, платья, жакеты… они душили меня.
Я любила прохладу и дождь, но люди почему-то считали их дурной погодой и прятались за плащами, а так как мы жили рядом с ними, приходилось принимать правила этого странного общества. Общества, где люди, словно стадо баранов, следуют за модой, боясь выделиться, боясь не быть как все. Боясь любить что-то, чего принято остерегаться.
– Розалия! Вы забыли зонт! – Из дома выбежала экономка.
– Давай, – вздохнула я.
Меня и без того считают странной в городе, а если я буду разгуливать под дождём и улыбаться ему, то вполне могут счесть психически больной. Раскрыла чёрный купол над головой и пошла вниз по дороге, сливаясь с серой безликой массой. В принципе, можно было бы взять экипаж, удобней и до места добралась бы быстрее, но мы в последнее время так мало ходим… а хотелось просто прогуляться, подышать влажным густым воздухом, пропитанным ароматом травы и цветов, хотелось покоя.
