Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
— А теперь занялась! Втайне подготовила что-то сногсшибательное. Эх, надо было давно все ее пароли компьютерные выяснить, была же возможность… Черт! Что делать будем, Лисицына, а?
Девушка помолчала, подумала, поправила очки:
— Если у нее действительно что-то стоящее — то поздравлять.
— Нет у тебя никаких амбиций, — прошипела Зайка. — Амеба! Так и будешь до пенсии минералку хозяевам жизни подносить!
Вера покраснела и пошла к своему столику. Она не обиделась. На правду не обижаются. Да, амбиций у нее нет, и прогрызать себе дорогу наверх она не собирается. Неужели просто делать то, что ты умеешь, — это плохо? И не будет она до старости в «Синей птице» подвизаться. Через год — защита диплома, а потом… Потом Вера сама хочет посмотреть мир, посетить все те замечательные места, откуда возвращаются ее благодарные, полные впечатлений клиенты. Париж, Мадрид, Прага, Сеул…
Зал заседаний заполнялся народом. Традиционно в первый вторник месяца директор приглашал всех менеджеров на общее совещание. Здесь собирались руководители направлений, начальники служб, финансовый директор. «Синяя птица» была большой, успешной фирмой, с солидным штатом сотрудников и десятком отделов. Верочка подумала, что ее амбициозная подруга, пожалуй, в этой колоде имеет наименьший вес. В подчинении у нее только она, Вера, а у той же Илоны Курбатовой, которая сейчас усаживалась на свое место — поближе к начальству, — четыре менеджера и отдельный кабинет. Шеф явился последним, суетливо поправляя галстук, и орлиным взором окинул помещение.
— Все в сборе? Прекрасно!
Все стулья, расставленные вокруг овального стола, были заняты. Все, кроме одного, массивного кожаного кресла с высокой спинкой, предназначенного для директора. Эдуард Владиславович замер на пороге, не спеша занять свое место.
— Лисицына?
Девушка прижалась спиной к стене, внимая указаниям.
— Точно, Лисицына! Метнись куда-нибудь, еще один стул нужен. Ну, давай, одна нога здесь, другая — там…
Вера выскочила в коридор, соображая, где можно побыстрее найти искомое. Попросить свободный стул в ближайшем кабинете ей почему-то даже в голову не пришло. В холле! Точно! Утром там, в уголке, стояло несколько обтянутых черным дерматином стульев.
Девушка вихрем сбежала по лестнице и растерянно остановилась у стойки охранника. Стулья исчезли.
— Так минут двадцать назад их забрали, — любезно сообщил пожилой охранник. — В филиал увезли. Да не бледней ты так, подумаешь, стул… Ну хочешь, я тебе свой отдам? Нет, свой не отдам, он к полу привинчен. Погоди, есть идея.
Охранник звякнул ключами, открывая неприметную дверь какой-то кладовки. Вот, бери, пользуйся.
Стул был массивный, дубовый, с полированными подлокотниками и весил, наверное, тонны три. Вера, пыхтя, толкала деревянное чудовище в сторону лифта.
— Позвольте вам помочь, — раздалось за спиной.
Вера вздрогнула и обернулась. За ней стоял и широко улыбался представительный блондин. Да, именно представительный. Высокий и широкоплечий, лет, наверное, тридцати пяти — сорока, в прекрасно сидящем светло-сером двубортном костюме.
— Я сама справлюсь, — пролепетала девушка.
— Ну уж нет! — Блондин решительно оттеснил Верочку в сторону. — Женщинам противопоказано носить тяжести.
Он легко подхватил стул и указал подбородком в сторону лифта:
— На кнопочку нажмете?
Пока они ждали лифт, Верочка искоса рассматривала неожиданного помощника. У него было приятное открытое лицо с крепким подбородком и твердой линией губ, светлые глаза и пшеничные волосы, над которыми явно недавно потрудился парикмахер. Марку часов, неброско выглядывающих из-под манжеты белой сорочки, Вера определить не смогла. Но выглядели они солидно. И костюм…
Был за Верой Лисицыной один грешок, ее скромному статусу и еще более скромному имиджу не соответствующий, — девушка любила разглядывать глянцевые странички модных журналов. Ну, те самые, где изображены туфельки неземной красоты с подходящими по стилю сумочкой, юбочкой, шерстяным кардиганом, бусиками, часиками, шалью и серебряным браслетом. Сопровождались картинки столбиками цифр, указывающих цену, и названиями брендов. Короче, в одежде Вера разбиралась. И если светло-серый костюм незнакомца был пошит не на заказ, она готова была… да хоть трижды прокукарекать, взобравшись на стол для заседаний.
«Интересно, что такой солидный господин у нас забыл? Клиент? Не похоже. К такому директор сам бы на цыпочках побежал документы оформлять. Новый начальник? Уже теплее», — думала Вера, проклиная свое косноязычие. Зайка на ее месте уже бы придумала, как завязать разговор и узнать все, что ее интересует.
Звякнул зуммер.
— Входите, — скомандовал незнакомец.
В кабинку лифта они поместились не без труда. Стул был громоздким, и когда двери закрылись, Вера оказалась прижатой к мужчине, как в автобусе в час пик. Девушка краснела и бледнела, уставившись в пол, и с облегчением выскочила из лифта, как только двери разъехались.
— Спасибо большое за помощь, дальше я сама…
— Я погляжу, в турфирме «Синяя птица» ценят самостоятельных сотрудников, — с улыбкой проговорил блондин. — Идите вперед, показывайте дорогу.
Улыбался он хорошо — искренне, не только губами, но и глазами — всем лицом. Вера решила, что харизмы ему не занимать и что работать под руководством такого обаятельного человека одно удовольствие.
Атмосфера в зале заседаний, пока девушка отсутствовала, кажется, накалилась. Илона Курбатова сидела с красными глазами, Зайка торжествовала, а шеф все еще говорил, теперь сместившись к дальней стене:
— …познакомиться с новым владельцем «Синей птицы»…
Вера придержала дверь. Эдуард Владиславович запнулся, когда на пороге воздвигся сначала чудовищный стул, а затем Верин харизматичный спутник.
— Платоном Андреевичем Королевым, — закончил за шефа блондин. — Надеюсь, сработаемся.
Присутствующие смотрели почему-то не на нового хозяина, который энергично протиснулся на директорское место со стулом в обнимку, а на Веру. И читалось в их взглядах что-то такое, отчего девушке сразу захотелось забиться под напольное покрытие и провести там всю оставшуюся жизнь.
Зайка нашла Веру в туалете на втором этаже. Сотрудники ближайших отделов сюда не ходили, и Зайка была уверена, что Лисицына побежит залечивать свои душевные раны в одиночестве.
Эхо Зайкиных нечетких шагов (перекошенный каблук походке ровности не добавлял) отразилось от черного кафеля стен и вознеслось к потолку.
— Я не знаю, дед. — Вера разговаривала по мобильному, скрючившись на мраморной тумбе между умывальниками. — Наверное, уволят. Что ж еще с такой дурой делать? Да не реву я… Просто обидно…
