Павел Багряк - Пять президентов
— Вы скажете, Эрик, что приехали с экстренной проверкой состояния охраны.
— И прихватил вас, Артур, чтобы потом вместе отправиться на рыбалку? Блестящий вариант.
Он поманил охранника. Тот приблизился с достоинством каменной статуи и металлическим голосом, четко, по-уставному меняя тональности, произнес:
— Господин — министр — прикажете — доложить — о — вашем — приезде — господину — секретарю — господина — президента?
Секунду министр разглядывал охранника.
— Галстук! — зловеще прошептал он. (Охранник вздрогнул и живо подтянул узел галстука.) — Вижу, вижу, как вы тут распустились! Собрать всех. Быстро и тихо.
— Осмелюсь — заметить — ночная — смена — спит!
— Разбудить. Общего сигнала не надо. Поодиночке. В Мраморную комнату. Президент у себя?
— Так точно!
— Не беспокоить. Где Джекобс?
— В приемной!
— Вызвать его первым. Веж-ли-во! На время разговора подменить. Служба государства! Все ясно?
— Так — точно!
— Исполнять. Что ж, генерал. — Воннел повернулся к Дорону. — Идемте. Там хоть прохладно. Ох, что будет, если вы… Что будет!
— Ничего не будет, — мрачно сказал Дорон. — Просто вы заявите, Эрик, что я сошел с ума.
— А что, я так и сделаю… — сказал министр.
Воннел пошел к ранчо, на ходу подняв руку и щелкнув пальцами. Сигареты в автомобиле разом потухли. Дверцы бесшумно распахнулись, и четыре фигуры безмолвно двинулись вслед за министром.
Опустившись в кресло-качалку, Воннел поставил рядом с собой портфель, снял очки и слегка помассировал веки кончиками пальцев. В мятых брюках, сандалиях, рубашке с короткими рукавами, он походил теперь на заурядного дачника, невесть как попавшего в эту комнату с высоким лепным потолком, гладкими стенами «под мрамор» и бронзовыми подсвечниками на каменной полке, двоящимися в старинном тусклом зеркале.
— У вас, генерал, — тихо сказал Воннел, — еще осталось несколько секунд, чтобы подумать, не померещилась ли вам эта сказка с дублированием.
— Это не сказка, Воннел. Это наука.
— Тем хуже. Входите, входите, Джекобс! Как ваше здоровье, старина?
— А ваше, господин Воннел? И господин генерал тут? Вы один?
Министр посмотрел на Дорона, Дорон — на министра. Джекобс с безоблачной улыбкой смотрел на обоих. Из кармашка его жилета торчал окурок сигары.
— Один ли я? — переспросил Дорон. — Разве я могу быть сам-два?
— Почему бы и нет? (Дорон вздрогнул.) «Я», как известно, есть «я» материальное и духовное, а потому…
— Да вы присядьте, сядьте, Джекобс! — Министр вскочил с кресла-качалки. — Вот сюда, отличное кресло. Ах, как жарко на улице! Президент, надеюсь, чувствует себя хорошо?
— Прекрасно, Воннел, даже слишком! — Джекобс кивнул. — Они будут рады вас видеть.
— Они… что?
— Разве я сказал «они»?
— Да, сказали.
— Ах, это все лекарства Креера. «Мы, Божьей милостью»… Туманят голову.
— Какие лекарства?
— Президентские, я тоже их выпил.
— А почему их пил президент? — спросил Воннел. — Ведь вы сказали, что он прекрасно себя чувствует?
— Смотря кто, — загадочно произнес Джекобс.
Разговор явно зашел в тупик.
— Скажите, Джек, — мягко начал Дорон, — президент куда-нибудь сегодня уезжал?
— Конечно. Они уехали на благотворительное собрание, выступать на радио и с сыном в зоопарк. В трех машинах. А сейчас президент сидят у себя в кабинете.
— Нет, нет, Джекобс! — Воннел прижал к груди портфель, словно ища защиты. — О Боже мой! Он всякий раз уезжал отсюда?
— Ну да, господин министр. Уехать можно только оттуда, откуда можно уехать. И он был бы рад вас видеть, если бы с утра, как он мне сам сказал, не был занят чтением бумаг.
— С самого утра?
— Разве я могу не верить своему президенту?
Министр и Дорон переглянулись.
— Джекобс, — осторожно сказал министр, — как может президент с утра быть в кабинете, если он уехал?
— Может. Если философы говорят «может», значит, так оно и есть.
— Какие философы?
Джекобс скромно промолчал.
— К черту! — воскликнул Дорон. — Расскажите все по порядку, когда и куда уезжал президент.
Джекобс стал добросовестно называть время каждого отъезда. Воннел поспешно застегнул верхнюю пуговицу рубашки, щелкнул портфелем. «Магнитофон, — тотчас понял Дорон. — Предусмотрителен, бестия!» Не было больше дачника. Не было больше человека с лицом вспугнутого филина. Перед Джекобсом стоял министр внутренних дел при исполнении служебных обязанностей. Но старик будто не замечал перемены. Он светло и ласково смотрел на Воннела, как дед смотрит на внука, целящегося в него из игрушечного автомата. И министр смутился:
— Благодарю вас, Джекобс. Пожалуйста, пройдите в соседнюю комнату и подождите.
— Я могу потребоваться президенту.
— Не можете.
— Блажен тот, кто думает, будто он думает за других…
— Государственная служба, Джекобс! — строго произнес министр.
— Ах служба! В воскресный день! Сочувствую. Такая жара… Может, хотите освежительного?
Воннел чуть не вытолкал Джекобса за дверь.
— Вы правы, Дорон, — сказал он почему-то шепотом. — Типичный заговор! Ну погодите!.. — И он потряс в воздухе кулаком. Потом нажал кнопку селектора, соединяющего с комнатой охраны. — Командира ночной смены — ко мне!
У командира ночной смены О'Шари было заспанное, отекшее лицо. Но достаточно было одного взгляда министра, чтобы оно разгладилось, как под утюгом.
— О'Шари! — В голосе министра звенел металл. — Куда президент отбыл во время вашего дежурства?
— На собрание благотворительного общества! — бодро отчеканил О'Шари.
— Кто с ним в охране?
— Пэл и Андерсон.
— Вернулись?
— Никак нет.
— Были другие вызовы?
— Не могу знать. Я сменился в десять ноль-ноль, и с тех пор…
— Вы отметили выезд в журнале?
— Так точно.
— Кто заступил смену?
— Грег.
— Ко мне!
— Слушаюсь.
Грег, полный человек добродушного вида, сразу смекнул, что сейчас потребуется вся его находчивость. Но внешне это никак не отразилось на его лице: он казался олицетворением спокойствия.
— Грег! Куда отбыл президент во время вашего дежурства?
— На радио, господин министр.
— А еще?
— В зоопарк, господин министр.
— Охранники вернулись?
— Нет.
— Вы знали о том, что до вашего дежурства президент отбыл еще на благотворительное собрание?
— Конечно. По книге регистрации.
— Вас не удивил короткий промежуток времени между вызовами?
