Алексей Хапров - Телепат
Р-ск был не очень большим городом, поэтому недели оказалось вполне достаточно, чтобы изучить все его окрестности. Антоныч предстал превосходным гидом, знающим все тупики и закоулки. И через семь дней я уже был полностью осведомлен, где что находится, и как куда следует ехать.
Первое служебное задание не заставило себя ждать.
Когда через неделю я зашел в кабинет к Фаустову, чтобы доложить о своей готовности к работе, я увидел там еще двух человек. Один был рыжеватым, широкоплечим, с рябью на отдельных участках лица. Второй, напротив, был черноволосым и худощавым. Они были примерно моего возраста, и ничем особым не выделялись.
— Знакомься, это твои напарники, — сказал Фаустов.
— Николай, — представился рыжий.
— Сергей, — назвал себя второй.
Мы пожали друг другу руки.
— Будешь работать в группе с ними, — продолжал Александр Петрович. — Давай объясню суть дела. Есть у нас завод "Старт".
Я кивнул головой. Я уже видел этот завод. Антоныч меня с ним познакомил. Отсутствие таблички с названием на проходной недвусмысленно свидетельствовало, что это, так называемый, "почтовый ящик".
— Завод "Старт" относится к военно-промышленному комплексу. На нем разрабатывают и изготавливают системы наведения ракет среднего радиуса действия. Недавно в его конструкторском бюро закончили работы по созданию нового поколения системы, которое отличается более высокой точностью, чем предыдущее. Испытания на полигоне показали хороший результат, и в ближайшие месяцы должно начаться серийное производство. Но информация о появлении новой модели системы каким-то образом просочилась за границу. Поскольку эти сведения являются государственной тайной, мы обязаны выявить канал утечки информации, пока американцы не стащили всю техническую документацию. Есть данные, что они очень усердствуют в этом направлении. Посмотри на эту фотографию. Это инженер конструкторского бюро Сидоренко Юрий Васильевич.
Фаустов протянул мне снимок. С карточки на меня смотрело морщинистое, чуть нахмуренное лицо, с какими-то нехорошими глазами. Я протянул фотографию обратно, но Александр Петрович махнул рукой.
— Оставь себе для работы.
Начальник контрразведки достал сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Так вот, — произнес он, выдохнув дым, — есть данные, что американцы надеются получить информацию о новой системе именно через Сидоренко.
— А что это за данные? — спросил я.
Николай и Сергей переглянулись и покосились на Фаустова. Тот сжал губы. Я осекся, чувствуя, что сделал что-то не так. Но не мог понять, что именно.
— Я прощаю тебе этот вопрос, — промолвил Александр Петрович, укоризненно глядя на меня. — Прощаю потому, что ты у нас человек новый, и еще не привык к нашим порядкам. А порядки у нас, друг мой, очень строгие. Строже, чем где-либо еще. Запомни, задавать такие вопросы недопустимо. Оперативник обязан только выполнять поручаемые ему задания. А все, что за ними стоит, его уже не касается.
Я густо покраснел, чувствуя себя нашкодившим школьником.
— Я просто хотел лучше уяснить ситуацию.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Фаустов. — Но порядок есть порядок. Вернемся к делу. Так вот, сегодня вечером тебе предстоит прокатиться с этим Сидоренко в автобусе. Мы уже несколько дней ведем за ним "наружку". И я решил подключить к ней тебя. Думаю, ты можешь очень существенно нам в этом помочь. Держись все время рядом с объектом. Твоя задача — прощупать его мысли. Мне интересно абсолютно все, о чем он будет думать. Я не просто так сообщил тебе причину, по которой мы установили за ним наблюдение. Это должно тебе помочь выделить среди его мыслей именно те, которые могут подтвердить наши подозрения.
Вечером того же дня я стоял на автобусной остановке рядом с заводом "Старт", и ждал, когда мой подопечный появится из проходной. Скорее бы это произошло, думал я. Уже смеркалось, с фонарями на остановке была проблема, и я опасался, что могу этого Сидоренко просто не узнать. Недалеко от остановки стояла потрепанная, старая белая "Волга". В ней сидели Николай и Сергей.
Толпа людей шла через проходную, и я осторожно выискивал взглядом черную "аляску" с капюшоном, в которую, как мне сообщили, Сидоренко был сегодня одет. Наконец я его увидел. Он шел с утомленным видом, держа в руках черную сумку, с которой обычно ездил на работу. Я достал из кармана куртки носовой платок и сделал вид, что высморкался. Это был заранее оговоренный с моими напарниками условный сигнал, означавший "вижу объект".
"Объект" подошел к остановке и стал всматриваться вдаль, не идет ли двадцать шестой автобус. На этом автобусе он обычно возвращался с работы домой.
Я подошел к Сидоренко чуть поближе. При этом я тщательно соблюдал все правила слежки, которым меня обучали в спецшколе. Я не смотрел на "объект" в упор. Многие люди способны чувствовать на себе чужой взгляд. А те, кто находится в состоянии нервного напряжения, особенно. Поэтому я наблюдал за ним только краешком глаза.
Наконец, двадцать шестой автобус показался на горизонте. Толпа на остановке пришла в возбуждение. Я подошел к "объекту" еще ближе.
Автобус подъехал и остановился. Народ ломанулся в открытую дверь. Между мной и Сидоренко ловко прошмыгнула какая-то пронырливая старуха. С горем пополам забравшись в автобус, я, с помощью локтей, все же смог отвоевать утраченную позицию. Двери закрылись. Автобус тронулся. Водитель объявил следующую остановку.
Сидоренко жил далеко от завода. Путь домой занимал у него не менее получаса. С моей точки зрения, это было хорошо. За столь продолжительное время он обязательно должен был о чем-нибудь думать. Быстро настроившись на его мысли, я увидел проносившиеся в его мозгу картины, которые поочередно сменяли друг друга.
Сначала Сидоренко представил, как он, под прицелом множества завистливых глаз, садится в новенькую, сверкающую "десятку". Эта сцена явно доставляла ему удовольствие, ибо он прокрутил ее в своем воображении несколько раз. Затем перед его глазами предстала шикарная квартира с евроотделкой и импортной бытовой техникой. Калейдоскоп мечтаний довершил солнечный пляж с плещущимся синим прозрачным морем. После этого стройность и четкость образов исчезли. Очевидно, Сидоренко надоело мечтать, и все его мысли с этого момента стали представлять собой простые вспышки подсознания. Мне удалось уловить упоминание о послезавтрашнем дне, увидеть лицо какого-то человека, которое светилось дружелюбием, но которое, тем не менее, все же чем-то от себя отталкивало. Кроме этого, в мыслях Сидоренко промелькнули мусорный контейнер и пластиковая бутылка из-под молока. Еще в его воображении почему-то возникли наручники и тюремная камера. Но эти образы он быстро от себя отогнал.
