Александр Лонс - Пансионат
В результате такого серьезного вступления все резко загрустили и «задудонились», но отступать было уже некуда. Николай раздал всем «сухие пáйки» и по две литровые бутылки воды на каждого, еще раз оглядел «строй» и повел группу вперед, шагая свободно и быстро, словно солдат на марше. Замыкал нашу маленькую колонну назначенный «старший». Он будто следил, чтобы никто, не дай бог, не сбежал и не покинул столь важное мероприятие.
Экскурсия оказалась долгой и крайне утомительной. Целых семь часов под палящими лучами. Правда, было несколько привалов у воды, но солнца и зноя в тот день оказалось столько, что потом хватило уже надолго.
От жары, последствий бессонной ночи и в результате отсутствия завтрака, устал я довольно-таки быстро. Кроме всего прочего вдруг разболелась вылеченная Голубикой нога. В результате постепенно отставал, и в какой-то момент оказался рядом с Проклом Апраксиным. Толстяк был одет в безразмерную майку, которую язык не поворачивался назвать футболкой, цветастые трусы-бермуды до колен и походные сандалии, вроде тех, что некогда носили римские легионеры. Широкая пляжная шляпа прикрывала голову нашего «старшего».
— Я смотрю, вас не очень увлекает эта экскурсия? — спросил он, когда мы уже поравнялись.
— Да, совсем не увлекает. Надо было остаться.
— А мне нравится, да и жирок полезно растрясти, — самокритично хихикнул толстяк.
— Наверно, я слегка переоценил свои силы, — неохотно признался я. — Сегодня плохо спал, пропустил завтрак, и теперь ноги как-то плохо ходят.
— Ну, что ж вы так! Вы же еще молодой! Посмотрите вон на наших старичков — идут, как заведенные. А они же вам в родители годятся! Плохо питаетесь почему? Тут же вполне прилично кормят.
— Немного отравился. Наелся голубики. Она рано созрела в этом году, и я переценил свои силы: живот болит, — почему-то соврал я.
— Странно, тут все экологически чистое. Если только не около бункеров, там и вправду можно отравиться.
— У каких бункеров? Это куда нас возили на баркасе? Там что ли?
— Там. Вроде бы в войну туда складировали боевые отравляющие вещества, потом все вывезли, но мало ли… Купите в нашей аптеке что-нибудь от живота. Фестал например. Если там нет, дам вам капсулу одного лекарства — отлично помогает. Напомните потом, перед обедом.
Дальше мы еще о чем-то говорили, но я почти забыл тот диалог. Ничего значащего больше сказано не было. Потом у меня открылось «второе дыхание» и идти стало легче. Подробно рассказывать об «экологической тропе» — дело неблагодарное, тем более что широкие шаги нашего военизированного экскурсовода меня все-таки здорово вымотали. Он честно стремился показать Остров с его наиболее увлекательной и выгодной стороны. Даже продемонстрировал никогда не работавший Северный маяк, что возвышался на северо-западном мысу и откуда якобы открывался захватывающий вид на остров и залив. У маяка мы сделали привал и съели свои «пáйки», запив их водой из бутылок. Вместе со всеми, по гулкой винтовой лестнице я послушно поднялся на этот маяк, но мне в тот момент было уже не до увлекательных пейзажей. Таинственно, но утомительно и невероятно скучно. В конце концов, природа над нами сжалилась: собрались тучи, и пролился вполне конкретный дождик, промочивший всех до самых костей. После экскурсии, я едва доковылял до своего домика, зато все остальные, несмотря на долгий маршрут, жару, длинные нудные лекции и заключительный дождь, казались абсолютно свежими, будто и не ходили никуда. Только зверски проголодались. По случаю длинного похода распорядок оказался нарушен: нормальный обед отменили вообще, а ужин сдвинули на один час.
22. Набат
Тем временем «умеренное» балтийское лето разошлось вовсю. Близость воды почему-то почти не помогала, и если бы не регулярное купание в заливе, жить стало бы совсем трудно.
Пресловутый ловец снов в моем изголовье явно не работал или был ошибочно настроен на другую волну. Спал я плохо. Временами просыпался от привидевшихся кошмаров. Один раз даже приснилось, что где-то громко взорвался «Метеор», что должен отвезти всех нас на большую землю, и теперь придется оставаться тут навечно; потом появился пьяный сосед с нижнего этажа, который всегда снился к каким-нибудь неприятностям; а в заключение привиделась моя первая любовь, но в каком-то экзотическом виде. Она просто смотрела на меня и молча качала головой.
Было душно и, просыпаясь, я весь изнемогал от отсутствия ночной прохлады. Слышались звуки, глюки, около моего домика кто-то тихо ходил, по крыше бегали чьи-то маленькие ножки, а под полом упорно скреблись некие существа. По свидетельству одного из щитов, что стоял на границе пансионата, на острове жило несколько видов «позвоночных млекопитающих». Тут обитали белки, мыши, полевки, летучие мыши, землеройки и ежи. Еще вроде бы где-то жили садовые сони. Ну, а на прибрежных пляжах, камнях и отмелях могли находиться нерпы.
В одну из таких ночей, проворочавшись минут тридцать, я встал, принял холодный душ, снова лег и все-таки уснул. В очередном кошмаре причудилось, будто лежу я на пляже и занимаюсь любовью с самкой нерпы, а затем воспитываю детеныша-белька. Разбудило что-то непонятное. Рядом с кроватью кто-то стоял.
— Хочу к тебе, пусти, — тихо сказала Валерия.
Я безмолвно подвинулся. Как говорил Жванецкий — «лучше промолчать и показаться дураком, нежели заговорить и не оставить на этот счет никаких сомнений»…
— Слушай, а как ты… стала… ну, как выбрала свою работу? — спросил я, когда остались только слова, а все действия иссякли. Мы лежали и смотрели вверх, в темноту.
— Захотелось поговорить? — спросила она в ответ, убирая свой локоть из-под моего затылка. — Вот правильно делаешь, тихо, шепотом, тут прекрасная слышимость. Давай уж говорить все прямо, как оно есть. Хочешь спросить, почему сейчас работаю убийцей?
— Типа да, — сдержанно подтвердил я.
— Не зли меня и так уже трупы прятать некуда!.. Шучу я, шучу, на самом деле мест еще полно. Вообще-то исповеди в мои обязанности не входят.
— Знаю, но все-таки интересно. Меня самого давно уже пора ликвидировать за излишние знания, и пока это еще не случилось, хочется удовлетворить естественное любопытство.
— А вот этот твой друг, что сюда тебя пристроил, он как? Тоже исповедовался перед тобой?
— Ты не поверишь, но да! Причем неоднократно. С ним все понятно и ясно. А вот в твоем случае…
— …а в моем случае тоже все ясно. В какой-то момент пришлось выбирать — или садиться в тюрьму или становиться тем, кем сейчас являюсь. Свобода показалась привлекательнее.
