Андреас Эшбах - Солнечная станция
Если и теперь я не получу внятного ответа, то просто вырву его проклятый раздвоенный язык! Танака это понял и поспешно закивал:
— Да, совершенно верно. Там, на башне, есть маленький пульт и простейшая система управления. Не сложнее, чем пульт для видеоигр.
— И Халид знает об этом?!
— Да. Мне очень жаль, но да. Он спрашивал меня, и я не мог...
Я снова взглянул на часы. Все начинается сначала. Через двадцать пять минут Мекка появится на горизонте, и Халид начнет свое шоу...
— Как мы можем ему помешать? — быстро спросил я.
Танака опустил голову.
— Боюсь, что никак,— тихо сказал он.
— Но почему? С какой стати? Вся энергия, которую вырабатывают панели, проходит через наши трансформаторы и регулируется с нашего пульта управления. Мы просто перекроем энергетический поток, и Халид может сидеть на башне, пока у него не кончится кислород.
— К сожалению, вы не правы,— Танака покачал головой.— Мы не можем пропустить через трансформаторы станции гигават энергии — электросмог выведет из строя все наши приборы. Через станцию идет лишь небольшая часть энергии.
— А все остальное?
— Через контуры, расположенные на башне.
Я не хотел в это верить. В конце концов так не честно! Это просто ночной кошмар, и сейчас я проснусь.
— А с этими контурами что-то можно сделать?
— Сделать?
— Сломать!
Я вспомнил о мече Кима. Ответь «да»! Пожалуйста, ответь «да»!
— Только если на них не подается напряжение. Но если пульт ручного управления активирован, напряжение на контурах убьет всякого, кто попытается их сломать.
Ненавижу. Ненавижу энергетику, ненавижу физику, ненавижу космонавтику.
— А мы можем вмешаться в работу пульта ручного управления?
— Нет. Когда мы проектировали управление, v никто не мог предположить, что возникнет такая надобность.
— Другими словами, Халид может уничтожить Мекку, а мы не можем его остановить? — вмешался в разговор Морияма.
— Совершенно верно, командир,— ответил Танака со вздохом.
Тишина. Я посмотрел на Танаку, на Морияму. Никакой надежды. Рана горела огнем, но эта боль была ерундой по сравнению с болью, которая терзала мою душу. Я был так близок к победе. Несколько блаженных минут я даже верил, что победил. И все же... Никакой надежды. Все бесполезно.
— Неправда,— я покачал головой.— Есть еще одна возможность.
И я достал из шкафа еще один скафандр.
— Ёсико! — я повернулся к девушке.— Найдите для меня обезболивающее. Самое сильное из всех, какие есть на борту.
— Рука так сильно болит, Леонард-сан? — переспросила она.
— Не слишком сильно. Но мне нужно, чтобы она не болела совсем.
Я начал натягивать скафандр.
— Леонард-сан, вы можете потерять руку, если...
— Принеси лекарство, оппа! — сказал я громко. И это сработало. Свободолюбивая интеллектуалка Ёсико в глубине души так и осталась дайме — верной подругой самурая, для которой каждое слово мужчины — закон. С памятью сотен поколений не поспоришь. Ёсико молча открыла аптечку, выбрала ампулу, достала шприц, набрала лекарство и сделала инъекцию. Боль тут же отступила. Отлично.
— Дайте мне, пожалуйста, револьвер, командир,— попросил я Морияму, застегивая перчатки.
Он покачал головой.
— Это бессмысленно, Леонард. Уже слишком поздно. Осталось всего двадцать минут.
— Этого достаточно.
— Халид пристрелит вас.
— Это я пристрелю его. Дайте оружие, kudasai!
Морияма неохотно отдал револьвер, и я закрепил рукоять на своем правом бедре с помощью длинных полос лейкопластыря.
— Леонард, подумайте еще раз,— попросил командир. — Вы ранены, вы истощены. Вы можете умереть. — Яготов умереть.
С этими словами я закрепил на вороте скафандра шлем и открыл внутренний люк шлюза.
Глава 34
До этого момента я нечасто выходил в открытый космос, а если и выходил — то лишь на «светлой стороне» станции. Так что, когда я выбрался из запасного шлюза, моим глазам открылся невероятный, невиданный прежде пейзаж. Внизу, подо мной (мозг сразу же принялся устанавливать свои координаты), расстилалось бесконечное серое поле солнечных панелей — словно гигантская Стена Плача всей вселенной. Над моей головой висел земной шар. Сейчас он тонул во тьме, лишь тонкая, как волос, серебристая полукруглая линия очерчивала его краешек. Это был терминатор — граница между светом и тенью, между ночью и рассветом. Я видел над собой огромный массив темной воды — Индийский океан. Оставались считанные минуты до Аравийского полуострова, до последней битвы за Священный город. Не мешкая больше, я захлопнул за собой наружный люк шлюза и повернулся к башне. Сто пятьдесят метров — это всего лишь число, причем, по космическим меркам не слишком большое. Но лишь сейчас, стоя у основания башни, я понял, насколько она высока. Словно колокольня первого космического собора или дочка-акселератка Эйфелевой башни — филигранная конструкция из железных балок, теряющаяся в поднебесье. Я снова посмотрел на часы. У меня оставалось в запасе двадцать минут.
Я нырнул внутрь металлического скелета башни и принялся взбираться по горизонтальным балкам. Теперь на мне был современный японский скафандр, и двигаться в нем было гораздо легче. Можно было даже продемонстрировать некоторую элегантность и грацию, а главное — экономнее расходовать свои силы. В этом великое преимущество технического прогресса — за довольно короткий период времени любой аппарат становится компактнее, проще в обращении и дешевле.
Из-за невесомости у меня не было ощущения, что я поднимаюсь — казалось, я ползу по длинному, уходящему во тьму тоннелю. То и дело на моем пути попадались кабели толщиной с руку, на которых горели красные лампочки — они предупреждали, что кабели находятся под высоким напряжением. Хотя сейчас, пока солнечные панели еще не были включены, кабели были не опаснее мотка обычной проволоки.
В наушниках скафандра слышался странный треск — он становился все громче по мере того, как я приближался к вершине башни. Балки становились все тоньше, и двигаться по ним было все сложнее. Я то и дело оглядывался, но не замечал ничего подозрительного.
Цель своего путешествия я увидел внезапно. Вершину башни украшал огромный бочкообразный преобразователь энергии, больше всего напоминавший выкрашенную в белый цвет банку кока-колы. На нем покоилась круглая ажурная платформа, а на платформе располагалась мощная параболическая антенна — собственно передатчик энергии.
Но где же Халид? Наверняка он на платформе — и, к сожалению, со своей позиции я никак не мог его увидеть. Однако и он не мог увидеть меня. На минуту мне пришла в голову скверная мысль: что если он сидит где-то в засаде и ждет, пока я сунусь на платформу? Но я тут же покачал головой — он побоится пропустить прохождение над Меккой и никуда не уйдет от передатчика.
