Григорий Неделько - Три фальшивых цветка Нереальности
– Клахт думает, что я тебя совращаю. В очередной раз.
– Крыша у него поехала.
Ну так. Раньше-то он управлял целым городом, а потом его лишили власти – президентом стал Дззинк. Но Клахт привык командовать. Любой, кто подсел на власть, никогда с неё не слезет; она хуже, чем самый сильный наркотик. Власть вызывает привыкание с первой же дозы, а если её отобрать, тот, кто ей когда-то обладал, очень скоро двинется умом.
Это и случилось с беднягой Клахтом.
Мы перешли в Центр Слежения – соседнюю комнату – и наблюдали за гумафлором.
Клахт метнулся за угол и прижался к стене. Тщедушные стебли-ручонки стискивают ружьё, грудь вздымается, во взгляде читаются безумие, ненависть и холодная решимость. Они кружатся в стремительном, порывистом танце.
– Я тебя достану, псина псивая, – шепчет Клахт.
Поднимает ружьё и стреляет в воздух.
Звук выстрела разносится на всю округу.
Гарри немедленно реагирует. Его конечность падает сверху, как жук-бомбардировщик.
Клахт бежит назад, к двери. Толкает её и лезет было в карман… но останавливается. Дверь не открылась. Клахт берётся за ручку, снова толкает дверь, потом дёргает на себя. Заперто.
По крыше ползёт паук-наблюдатель. Он сделан из жаростойкого и прозрачного металла. Паук приближается к краю, выпускает металлическую паутину, берёт её лапкой, крепит к крыше и прыгает вниз. Повисает сантиметрах в тридцати от головы Клахта. Из головы паука вылезает антеннка; он настраивается на частоту мозговых волн Клахта.
И на экране монитора появляются мысли гумафлора. Компьютер зачитывает их его голосом:
«Заперся… Не волнуйся, сестрёнка, я тебя вытащу… Вытащу… Децербер, сейчас ты у меня… Подожди… Зря ты связался с Клахтом… Как бы мне… Чёрт! Ещё этот Гарри… Надо быстро… Да… Так, ладно… Не бойся, сестричка, это я. Я пришёл тебя спасти… Так… Раз, два…»
Клахт наводит ружьё на ретрозамок и стреляет. Бэмц! Замок вылетает с другой стороны.
Одной рукой Клахт толкает дверь, а второй достаёт из кармана что-то продолговатое – пульверизатор.
Гарри обрушивается на негодяя, вламывающегося в дом. Но где он? Гарри водит и бьёт по земле толстенными лианами, ищет нарушителя.
А тот уже проник в дом. Клахт опрыскал себя из пульверизатора и прыгнул в дверной проём. Включились лазеры, но они не причинили гумафлору вреда. Облако белого, похожего на сбитые сливки вещества защитило его – газо-жидкость, словно щит, отразила красные смертоносные лучи. Лазеры срикошетили от бугристой поверхности и прожгли в дверном косяке несколько дырок.
Клахт встал и, с ружьём наперевес, отправился обыскивать дом. Защитное облако вскоре рассеялось.
Когда Клахт вошёл в Центр Слежения, он увидел одетую, удивлённую его визитом Леанту. Она обернулась, вскрикнула – испуганно и очень натурально. Каждая женщина в душе актриса, а эта рождена для главных ролей.
– Не волнуйся, я тут. Он ничего тебе не сделает. – Клахт вертел головой и поглаживал ружьё. – Я найду его и прострелю ему башку. Прости, три башки.
– Кому? – Теперь Леанта изображала недоумение.
– Децерберу. Но ты успокойся, сестрёнка, я…
– А при чём тут Децербер?
Эта фраза смутила Клахта.
– Я пришёл защитить тебя от посягательств этой вшивой дворняги. – Клахт сдвинул брови и говорил медленно. Он убеждал, скорее, себя, а не Леанту.
– Но его здесь нет, братишка.
– Да?
Клахта коротило, но он пока держался.
– А с чего ты вдруг о нём вспомнил?
– Децербер в Городе.
– Прямо название для экшна.
– Вот именно. И в этом фильме бешеную собаку наконец пристре… Стоп. Это ты сказала?
Леанта обворожительно улыбнулась.
Я вышел из-за шкафа и встал у Клахта за спиной.
– Нет, я.
Клахт подпрыгнул от неожиданности – и, не коснувшись пола, потерял сознание: я вырубил парня своим кулаком. Клахт растянулся на паркете. Паркет с подогревом, так что лежать на нём одно удовольствие.
Мы с Леа отволокли её братца наверх и положили на кровать. Когда он очнётся, Леанта навешает ему лапши на уши: про мании и галлюцинации, про шизофрению и говорящих собак, про то, что ему опять привиделся Децербер. Он должен поверить. Раньше он всегда в это верил.
Мы с прекрасной гумафлоркой по-быстрому чмокнулись. Минуты через две разжали объятия, попрощались, и я выбежал наружу. Леа осталась караулить брательничка.
А я угодил прямиком в лианы к Гарри. Он устроил засаду: притаился в тени, под потолком, и наблюдал за двором.
«Ну вот, я всё-таки попался», – подумал я, куря сигары и взмывая на высоту десяти метров…
…– В общих чертах ясно? Тогда бери гитару, начнём с основного риффа…
Случилось то, чего я опасался.
Гарри – существо большое, но миролюбивое. Он приятный малый (а одновременно – гигантская зубатика) – и очень любит рок-н-ролл. С этим симпатягой невозможно не подружиться. А если вы его друг, будьте готовы к тому, что вас поймают, спеленают лианами и заставят несколько часов подряд говорить о роке.
– Ладно, Гарри, отпусти, никуда я не денусь: всё равно мне надо где-то перекантоваться, пока Клахт не уйдёт.
Гарри отпустил меня, и я упал на землю с четырёхметровой высоты. Сгруппировался и приземлился на ноги. Отряхнулся, огляделся.
Мы были в закутке Гарри. Ну, что значит, в закутке… Углубление размерами 30 метров на 30 метров для растения-великана, конечно, каморка, а для тех, кто поменьше, – небольшая пещера.
– Я не очень люблю трепологию. Может, лучше перейдём к практическим занятиям? Я знаю одну весёленькую песенку, только мне нужна гитара.
– Тшт.[19]
Гарри обвил собственные лианы и дёрнул посильнее. Конечности хрустнули и оторвались, но Гарри было хоть бы что: болевой порог у него гораздо выше, чем у среднего адца. Потому-то я и не боялся давить ему лианы «конём» или отрезать лазером – больно ему не было, а у меня время поджимало.
Вскоре оторванные лианы замерли, засохли, задеревенели. Это произошло в течение нескольких секунд. Гарри тем временем отрастил новые конечности. Зубатик сложил затвердевшие лианы на землю, в две кучки – из первой он сплёл гитару для меня, из второй – для себя. Вместо колков приделал камешки.
Гарри отполз, пошарил в каком-то углублении и вытащил двенадцать длинных, похожих на кишки созданий. Их он прикрепил вместо струн. У каждой струны было по 22 рта, которые располагались вдоль всего тела.
Гарри кинул мне гитарку.
Я поймал её и сыграл интро из “Are You Ready”. Звучала гитара здорово, даже без усилителя. Струны пытались укусить меня за палец беззубым ртами, раскачивались ещё сильнее, и звук делался глубже, насыщеннее. Было немного щекотно, но это ладно.
