Очевидное-Невероятное (СИ) - Главатских Сергей
Гагарин и пошёл.
— Заключение медицинской комиссии относительно данной кандидатуры, — на всякий случай проинформировала Старшая сестра, — положительное! Так что, имейте в виду, по этой части проблем нет!
Как только космонавт подошёл к учёному, тот попросил его дохнуть. После чего резюмировал:
— Разлив, конечно, не тот, но и Луна не Марс.
Толпа снова радостно загудела.
Гагарин хотел вернуться, только вот процедура, как оказалось, была ещё не закончена.
— Зигмунд Фрейдович, — обратился к присутствующим химик. — Вы здесь?
Я откликнулся.
— Покажитесь, сударь, сделайте милость! — попросил Менделеев и как только увидел меня, спросил про темпераметр.
— Держите, Дмитрий Иванович, — Я с благодарностью вернул автору его чудесное изобретение. — Возвращаю в целости и сохранности.
Менделеев замерил темперамент Гагарина и он показался ему слегка избыточным. Химик попросил космонавта «поумерить пыл», так как чрезвычайная возбудимость, по его мнению, может сильно усложнить задачу. Космонавт, в свою очередь, заверил учёного, что час назад ему сделали электрокардиограмму и что врачи нашли его состояние идеальным!
— Ну да, ну да… — пробурчал Менделеев. — Состояние нестояния…
Гагарин надул губы.
— Состояние космонавта всегда можно проконтролировать. Семён Семёныч!
Никто и не заметил, как юркий за это время сгонял в «Операционную», откуда выкатил коляску с сидящей в ней, пожилой женщиной. Глаза больной были закрыты, сухие безжизненные руки её намертво сжимали металлические поручни. Казалось, она впала в вековую непробудную кому. Но при этом губы её двигались, бабушка издавала звуки, напоминавшие радиоэфирные помехи.
— Коротковолновая телеметрическая система «Вангелия». — Пояснил Семён Семёныч. — Мейд ин Болгария. Ванга, как мы ласково называем её между собой, даёт нам возможность получать оперативные данные о состоянии космонавта. Демонстрирую. — Юркий потрепал бабушку по плечу и, как только ресницы её утвердительно заморгали, крикнул больной в ухо: «Кедр, Кедр, я Заря-1, как слышишь меня, приём!»
— Не ори так, — бабушка отчаянно перекрестилась. — мембрану порвёшь, окаянный! Более или менее слышу. Летим справно! Вдоль по Питерской хорошая погода. Отбой, бля!
И она снова перешла в «спящий режим».
— А вы говорите! — обратился ко всем невидимым врагам юркий и укатил систему в стойло.
Левша собрался поднести спички и к моему уху, но я остановил его руку и, совершив встречное движение к коробке, мелко потряс головой. Думал, будет смешно, но оказалось заразительно и уже все, к кому подходил Левша после меня, делали именно так.
Менделеев склонился ко мне и тихо спросил:
— А хотите эксперимент?
Понятно, что химик настроился, чего спорить? Раз пришло ему на ум поэксперементировать в это время и в этом месте, значит, у него были на то самые серьёзные основания.
— Никогда не видел столько народу одновременно! — Он протянул мне руку. — Помогите-ка взобраться на скамью, сударь!
Я подставил ему плечо. Оказавшись над уровнем толпы, Менделеев высоко поднял темпераметр над собою. Получилось что-то среднее между Данко со светящимся в руке, сердцем и Статуей Свободы. Потребовалось пару секунд для того, чтобы прибор, запечатлевший максимальный уровень экстатического состояния толпы, разлетелся сотнею разноцветных искорок, словно новогодняя хлопушка!
Кто-то крикнул «Ура!». Секунду спустя, призыв получил всенародную поддержку.
— Ну, хорошо, — поторопила ребят Алконост, — идите уже, блин! А то так мы и до утра не улетим!
Гагарин возвращался на помост под звуки песни, которую передавали по радио в рамках любимой программы. Песня звучала громоподобно, звуки, исходившие из приёмника, буквально разрывали окружающее пространство в клочья. Тут не хочешь, подпоёшь!
Я — Земля! Я своих провожаю питомцев,
Сыновей, дочерей,
Долетайте до самого солнца,
И домой возвращайтесь скорей!
Особенно налегала на связки Арина Родионовна! Как она умудрялась переорать огромную толпу восторженных землян-однополчан, непонятно!
Левша не терял ни секунды, пока звучал «командирский наказ» он находился у подножия ракеты и производил внешний осмотр обшивки нижней ступени.
Алконост, меж тем, спустилась вниз — просто дежурно сошла по ступенькам, будто уборщица после уборки туалета, чем ещё раз утвердила меня в своей полной неспособности не только летать, но и даже создавать иллюзию полёта!
— Ну что, — спросил Гагарин, бог его знает, у кого, — я пошёл?
Теперь он оставался на помосте в полном одиночестве.
Получив молчаливое согласие, космонавт со скрипом отворил фанерную калитку в брюхе ракеты, она находилась как раз напротив него, и шагнул вовнутрь аппарата. Народ притих в ожидании и теперь уже не просто не хлопали, но и не дышали!
Слышно было, как чихнула в «Операционной» Вангелия и тут же под сводами Столовой троекратно отозвалось его знаменитое «Поехали!»
Все ждали старта, но в тот самый момент, откуда ни возьмись, появился длиннорукий расклейщик в футболке с надписью «Клею всё и всех» и бумажным рулоном под мышкой. Он взобрался на площадку, раскатал рулон и принялся клеить афишу «Рождественского бала в честь национального праздника Нового Хода» прямо на фюзеляж ракеты!
Дело привычное, но на этот раз с пареньком случился конфуз. То есть, склеил не он, о чём сурово предупреждала надпись на футболке, а его. Бумага прилепилась к ракете вместе с его ладонями, и с каким бы остервенением расклейщик не боролся потом с упрямой мощью клея, смесь оказалась сильнее!
— Ключ на старт! — рявкнул юркий.
— Есть, ключ на старт! — ответил Левша и вынул из коробка эпохальную спичку.
— Ключ на дренаж! — приказала Алконост.
— Есть, ключ на дренаж!
Левша открыл, находящийся в поддоне ракеты, кран и слил на землю несколько литров вонючей жидкости, по цвету и консистенции напоминающей мочу испуганного осла.
Но расклейщик, судя по всему, не собирался отправляться в дренаж и продолжал борьбу с тем, что некогда являлось гарантией его собственного выживания. Он колотил свободной рукой по ракетному боку, пинал его ногами и крепко матерился. Однако, обратный отсчёт, который в голос начали Алконост и юркий, не мог быть остановлен по той причине, что какой-то особо рьяный идиот по дурости оказался в центре событий мирового масштаба. Сделав небольшую паузу между «шестью» и «пятью», они сочли необходимым продолжить движение по направлению к «нулю» в, строго установленном регламентом, темпе.
— Три, два, один…
— Пуск!
То была команда поджечь фитиль, что Левша и выполнил с блеском! Я, помню, подумал, что он никогда не справился бы с этим заданием, будь у парня одна рука! И тогда я на какое-то время усомнился в справедливости собственных претензий в отношении его чудесного исцеления!
Это сомнение возникло так некстати и так больно задело моё самолюбие, что я даже пропустил момент исторического отрыва ракеты от поверхности стола! «Восток» улетел, унося с собою в просторы космоса и афишу «Рождественского бала» и её расклейщика. Теперь, в случае, если у кого-то из внеземных жителей вдруг возникнут вопросы на тему анонсируемого мероприятия, уж точно будет кому дать необходимый комментарий.
4
6.
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ.
В офисе ЧК, где я оказался вскоре после старта Гагарина, меня ожидал образцовый покой и порядок. Воздух был пропитан запахами свежезаваренного кофе, морского бриза и молодого огурца. Кажется, попади я сюда в иные времена, я по вполне понятным причинам мог бы почувствовать себя счастливым человеком. Это вам не какая-нибудь мокрая грязная пещера с мычащим вождём у костра, а ведь, кажется, ничего иного в моей прошлой жизни и не было! И уж в чём-чём, а в этом Густав Карлович был прав! Я рассматривал каждый миллиметр окружавшей меня безмятежности и не мог избавиться от ощущения, что попал в самую соблазнительную ловушку в мире!
