Егор Красный - Десант времени
— Че спросить хотели, дядьки? Так поесть дайте, не поешь, не попляшешь, а то в животе все бунчит, во как есть хочется.
Один из красноармейцев достал из вещмешка кусок хлеба и протянул пареньку, а тот молниеносно схватив его грязной рукой, начал жевать. Не прошло и нескольких секунд как он потрогал живот и улыбнулся.
— Ну, наелся! Хоть и не кулебяка, а тепереча буду спать как буржуй, крошка хлеба в живот упала.
— Так мы тебя покормим, вот сейчас в бронепоезд пойдем, а там нажремся до отвала, — хлопнул паренька по плечу Семенов и заглянул в глаза ему. — Пойдешь с нами?
— Так, вы что дядя, вы вроде как красные, а его уж белые захватили.
— И давно?
— Так с час назад, а всех солдат с бронепоезда загнали в депо и охраняют.
— Много белых то? — переменился в лице Григорий, понимая, что попасть в бронепоезд будет сложно.
— Дядька, ой как много, вас там враз перестреляют, — испугался только сейчас рыжий паренек и озирался по сторонам, куда бы сигануть.
— Опоздали, опередила нас контра, — воскликнул один из красноармейцев, сняв с головы шапку. — Теперь, что скажем нашим командирам?
— Да, приказ нам был дан — отогнать бронепоезд на юг, значит надо выполнять, — в размышлениях присел на один из ящиков орловский оперативник Семенов. — Нам бы внутрь попасть, а там бы прорвались.
— Если их много, то как же мы их всех одолеем, — засомневался один из бойцов, похожий на деревенского парня.
— Нам бы хоть паровоз захватить, а там дело покажет. Как на юг рванем, может они сами попрыгивают, — предложил боец Брылин с наганом и тесаком.
— Верно говоришь, — поддержал Григорий, и поймал себя на мысли, что в гражданскую войну были не только смелые, но и смышленые бойцы. — Среди нас есть железнодорожники?
— Так нет, вот мой батько только работал обходчиком, — после долгого молчания сообщил красноармеец в простреленной и видно с чужого плеча шинели. — Так я видел как он ходил по рельсам и стукал по болтам, да рельсовым стыкам молотком таким с ручкой.
— Ну, это нормально, это уже ближе к делу, — обрадовался Григорий Семенов и снова бодро улыбнулся. — Так, тому и быть, братки…Что будет, то будет, а будет то, что Бог даст…
— Ну, что шкет, поможешь нам с формой железнодорожной… пару комплектов и мы прорвемся, а там нажремся, — под общий негромкий смех красноармейцев, Григорий потрепал по рыжим волосам парнишку.
— Так были вон там на складах, надо только туды пролезть, но я сейчас сгоняю, — обрадовался беспризорник. — Дядя, а возьмете меня в отряд?
— Считай, что ты уже в нем… Только хлопец, мне будет очень больно и обидно, если тебя беляки захватят.
— Так я мигом обернусь, дядька, ой как жрать охота, — улыбнулся мальчуган и растворился в темноте, словно его и не было.
Среди ночной мглы и тишины, раздались паровозные выхлопы, а также шум работы валов. Мощный немецкий паровоз издавал шипенье, спуская излишний пар.
4
Комиссар Артузов посматривал со станции железнодорожного вокзала на построенные ряды конницы и о чем‑то размышлял. Он видел красных командиров рядом с красным полком. Военком Звонарев и Георгий Семенов на лошадях стояли перед рядами и готовы были сорваться вперед в решительный и смертельный бой с белогвардейской контрой. Они верили в победу и изредка поглядывали на окна коменданта станции, ожидая последней команды комиссара Особого отдела ВЧК.
— Что там, Лацис, Ветров и Проньков не отвечают?
— Нет. Молчит станция Золотухино, как будто там все померли, — разводил руками новый Начальник губернского отдела ВЧК Лацис.
— Ладно, ты раньше времени не вой, рано еще об похоронах говорить… Вот отзвони в Змиевку и Глазуновку, может там уже прошел состав?
Обеспокоенный Лацис не сразу дозвонился до двух станций по пути следования бронепоезда, но везде получил отрицательные ответы. Артузов все больше начинал нервничать и поглядывать на телефон…
— Интересно получается, я вот тут все про этого солдата думаю, ну рыжий, что себя Григорием Семеновым назвал, — Артузов снова закурил сырую махру и тяжело закашлялся. — Вот ведь, война проклятая, пристрастился я к этой заразе, так и помереть не долго…
— Так, что этот Григорий Семенов?
— Ах, вот понимаешь Лацис, какой‑то шипко грамотный был этот боец Семенов, словно из буржуазии он.
Лацис хотел было, что‑то сказать, но взглянув на Артузова, тут же передумал.
— Понимаешь, он мне сразу как‑то не понравился, — комиссар снова подошел к окну и резко обернулся к чекисту, бывшему латышскому красноармейцу Лацису. — Пришел, этот Григорий и все он знает: куда белые собираются пойти. Короче, как дьяк думский…
— Кто такой — думский дьяк? — удивился Лацис, но услышать ответ так и не успел. Тишину огромного вокзала прорезал резкий зуммер телефонного аппарата.
— Артузов на проводе. Так барышня, хорошо давайте Мценск, что там людям не спиться? Ну, да это комиссар Артузов, что вы такие недоверчивые, говорите прямо в трубку, что там стряслось? У попа приход разбежался?
— Так, ты значит заместитель начальника милиции Мценска? Ну вот и успокойся и говори… Что? Откуда у вас белые? Напали, расстреливают, убивают… Сколько их? Не меньше сотни… Понял, держитесь высылаем отряд. Как не кому держаться, все убиты…
Комиссар ВЧК повесил трубку и устало схватился за голову.
— Матерь божья! Белые опять на Мценск напали, убивают и расстреливаю военный гарнизон, милицию, работников Совнаркома… Вот так, Лацис.
— Что делать будем, товарищ комиссар?
— Сам не знаю, Лацис. Эх, жить — мучиться, а умереть не хочется… Как я про все это в Москве доложу? Да меня первого к стенке надо! Но ни чего доберусь я до тебя Гришка рыжий, все жилы выну, а правду узнаю…
Артузов вдруг вспомнил про Лациса и про Мценск. Не долго думая, комиссар ВЧК достал из деревянной кобуры Маузер и прислонил к голове чекиста латышского происхождения.
— Слушай меня сюда, лепетун латышский, бери все свое орловское ВЧК — недоделанное и вместе с броневиком, что на мосту, скачите в Мценск. Помереть разрешаю, но не сгибаться и не продавать свою жизнь задешево… Ты понял, чухонец? А коли не поймешь, я тебя из этого Маузера, да своею рукою, и при всех на площади!
Булыжная площадь городского вокзала содрогнулась от ударов копыт красной конницы и нескольких тачанок позади конного полка, когда комиссар ВЧК Артузов, примкнув к командирам, поскакал вперед, туда откуда должны были появиться белые. Он понимал, что если его сегодня убьют в бою — это будет не худшее, что могло его ждать впереди…
5
Тяжелый бронепоезд «Грозный» представлял из себя хорошо вооруженный и бронированный состав. К тяжелому и мощному паровозу было прицеплено восемь бронированных площадок с 6–дюймовыми артиллерийскими орудиями для нанесения эшелонированных ударов по неприятелю и шесть 3–х дюймовых орудия и два десятка пулемета для ближнего боя. На последней платформе было установлено одно 12–дюймовое корабельное орудие — эта и была гордость и небывалая сила бронепоезда «Грозный».
