Павел Багряк - Синие люди. Научно-фантастический роман
Гард снова взглянул на Дину. Ее рука уже не сжимала судорожно браунинг в кармане, а спокойно лежала на подлокотнике кресла. Но взгляд был прикован к комиссару.
Быть может, именно в этом и заключается в настоящий момент его единственный козырь? Он может расслабиться, до конца сбросить с себя напряжение, освободить свой мозг от каких бы то ни было раздумий, тревог и предчувствий, стряхнуть с себя мучительность ожидания и просто существовать, даже уснуть — вот взять сейчас и уснуть! — чтобы сохранить силы для самой решительной минуты, от которой будет зависеть его жизнь или смерть. Динст не сойдет с места — комиссар был в этом уверен, — а его странное поведение еще больше насторожит ее. Гард невольно улыбнулся этим мыслям, тут же отметив про себя, что даже улыбка играет не последнюю роль в психической атаке на Дину Динст. Затем он поудобней устроился в кресле и мгновенно уснул.
Когда он открыл глаза, все было так же, словно он проспал две минуты. Динст сидела на том же месте, в той же позе, и только глаза ее несколько потускнели.
Тогда Гард решительно и бодро встал — сама логика продиктовала ему, хорошо отдохнувшему, такое действие — и, машинально глянув на запястье левой руки, где когда-то были его часы, словно желая этим сказать, что время истекло, произнес:
— Извините, мадам, я вынужден принять свои меры, если…
— Что «если»? — сказала Дина Динст, и в ее голосе Гард уловил совершеннейшую опустошенность.
— Если вы немедленно не проинформируете меня о том, что здесь происходит.
Она устала. Или пришло к ней безразличие? Или она поняла, что теперь, когда до появления шефа остались считанные часы или минуты, можно позволить себе слабость перед этим сильным и решительным человеком? Посмотрев на часы, Дина Динст что-то взвесила про себя и сказала:
— Хорошо. Для разговора с шефом вам, пожалуй, даже будет полезно знать, чем мы занимаемся.
— Почему же раньше?.. — начал было Гард, но Динст его перебила.
— Шеф на подлете, у нас есть около тридцати минут. Господа! — сказала она в крохотный микрофончик, торчащий на письменном столе. — Прошу вас, господа!
Открылась дверь, и в комнату вошли два человека в белых халатах, которые, очевидно, ожидали приглашения не одну минуту, зная при этом, для чего их вызвали. Увы, пока комиссар спал. Дина Динст, как говорится, не дремала.
Вошедшие сдержанно поклонились Гарду, один — совершенно лысой головой, хотя был явно моложе своего коллеги, другой — иссиня-черной шевелюрой, неприятно контрастирующей со старым, сморщенным лицом.
— Профессор Янш, — представила лысого Дина. — Профессор Биратончелли.
Они еще раз поклонились.
«Какие церемонии!» — подумал Гард.
— Надеюсь, мне нет нужды вам представляться. Приступим к делу, — сказал он сухо. — Меня интересуют дети, которые здесь находятся.
Профессор Янш слегка наклонил лысую голову к Дине Динст, что-то шепнул ей, она кивнула в ответ. Тогда он подошел к стенному стеллажу, отпер его, вынул кассету и привычно заправил ее в приставку стоящего в углу телевизора. Биратончелли сложил руки на груди, а Дина Динст показала Гарду рукой на кресло.
Кино? Этого Гард не ожидал. Он думал, что сейчас последует долгое или, возможно, короткое, но обязательно словесное объяснение, они освободятся от груза тайны, Гард примет на себя этот груз, затем начнет задавать вопросы, они будут уклоняться от ответов, пока не явится шеф и не скажет, что комиссару полиции теперь все известно, чего, мол, он еще хочет? И Гард скажет, что готов поверить словам, если увидит все собственными глазами, и вот тогда начнутся настоящие сложности — уходы и зигзаги, проволочка времени и увертки, и не будет этому ни конца ни края. И вдруг на тебе, смотри, получай, как говорится, товар лицом!
Потрясающая, даже пугающая своей необъяснимостью откровенность.
Впрочем, что они хотят показать Гарду? Быть может, какой-нибудь видовой фильм братьев Ступак или последнюю комедию с участием Юма Рожери? А потом скажут, что это было необходимо для психологической подготовки комиссара к серьезному разговору?
Засветился экран.
Гард сел, взяв сигарету.
И после первых же кадров, в отличном цвете показавших ему обитателей купола, сделалось комиссару как-то нехорошо от этих плавающих походок, от бумажных лент, которые они медленно и безучастно поглощали, от их застывших в привычном ужасе взглядов, от синевы их тел, сиреневости песка, безысходности поз, от всего кошмарного видения, смысл которого был непонятен Гарду, но античеловеческая противоестественность которого была явной, жутко и страшно поражающей мозг нормального человека.
— Хватит! — Гард больше не мог сдержать себя.
Экран погас. Комиссар сидел в кресле, закрыв лицо руками. Профессора молча смотрели на него с леденящей душу безразличностью. Дина Динст ждала дальнейшей реакции Гарда.
— Смысл? — с трудом выдавил он из себя.
Они молчали.
— Я спрашиваю: смысл?! — почти вскричал комиссар. — Вы показали мне детей?! Это то, чем вы занимаетесь? Почему они синие? Зачем так едят? И так ходят? Зачем?! Что все это значит?
— Прежде всего, — с достоинством начал профессор Янш, — не получив ответа на эти вопросы, не торопитесь считать нас преступниками. Мы ученые, и…
— Не могу! — прервал его Гард, вскакивая с кресла. — Не могу потому, что похищение детей само по себе преступно и свидетельствует о преступности замысла! И не торгуйтесь, господа! Даже если вы крали детей для…
— Господин Гард, — вмешалась Дина, — не стоит произносить обличительные речи. Оцените реальность обстановки: мы здесь не подсудимые, а вы не комиссар полиции.
— Кто же я?
— Наш пленник, — с циничной откровенностью сказала Дина Динст. — Вы можете вновь стать комиссаром полиции лишь при одном условии: если поймете нас и примете нашу позицию. В противном случае…
Она вдруг умолкла, словно поперхнулась, и Гард, глядя на нее, понял, что за его спиной произошло нечто такое, что заставило Дину Динст обескураженно замолчать. Профессор Янш тихо попятился назад, а Биратончелли, подчиняясь какой-то силе, стал медленно поднимать руки кверху. Шестым чувством оценив ситуацию, Гард не обернулся, а, наоборот, приблизился к Дине Динст и сухо сказал:
— Положите руки на стол. Не двигайтесь. Вот так.
Потом он нагнулся, вынул из ее кармана браунинг и лишь тогда позволил себе обернуться.
В распахнутых дверях стояли почти голые Честер, Таратура и девушка, которую Гард где-то видел, но не мог сейчас припомнить, где именно.
— Очень кстати, — только и произнес комиссар деловым тоном, как будто появление его друзей было заранее запланировано и вот наконец осуществилось.
