Ничего личного (СИ) - Путилов Роман Феликсович
На следующий день.
Локация — город Кемерово.
Судья арбитражного суда посмотрела на меня…сочувственно?
— Когда уведомление пришло за отсутствием получателя, мы сами проверили реестр юридических лиц и установили, что ответчик две недели назад был ликвидирован, в соответствии с чем я вынуждена в вашем иске отказать. Вы, конечно, можете обжаловать мое определение, но…
Дальше я даму особо не слушал — мне было, мягко говоря, неприятно. Меня развели как последнего лошка. Директор кемеровского института, уверяя меня, что им необходимо дать немного времени, чтобы погасить задолженность перед заводом, просто занимался официальной ликвидацией своей конторы и созданием новой. А я купился на вежливость и приятную улыбку интеллигентного мужчины в костюме и очках. Уверен, что там только сменили вывеску, все остальное осталось прежним.
Я молча покивал, собрал, ставшие уже ненужными бумаги, и вышел из судебного кабинета.
Спустя часа я пешком добрался до нужного мне института. Как я и предполагал, вывеска института «ГИПРОШахт» сменилась на новую, которая уверяла меня, что здесь располагается исключительно «Инжиниринговый центр 'Шахтпроект». А ведь я сказал генеральному, что проблем в этом деле не ожидается. А что делать в данной ситуации? Подавать в суд на членов ликвидационной комиссии? Смешно. Эти достойные люди разведут руками и скажут, что о наличии претензий с нашей стороны они ничего не знали, ни директор, ни бухгалтерия института такой информацией с ними не поделились. И вообще, надо проявлять должную осмотрительность и интересоваться положением контрагентов. Они, члены комиссии, о предстоящей ликвидации даже в прессе объявления разместили несколько месяцев назад и ваш Завод, если бы следил за прессой, вполне успел бы подать уведомление о наличии исковых требованиях. И даже газету предъявят, соответствующую, какую ни будь областную «Красный горняк», что выписывают только местные профсоюзы по разнарядке. И ничего не сделаешь — все по закону, публикация в органе массовой информации имеется.
Из дверей бывшего института вышел, весело насвистывая песенку, объект моих злобных мыслей — милый, улыбчивый директор, и, не взглянув в сторону скамейки, на которой замер я, неторопливо двинулся мимо припаркованных автомобилей, перебежал узкую улочку и нырнул во двор, образованный старыми, еще довоенной постройки, пятиэтажными домами.
То есть эта сволочь еще и живет возле работы! — подброшенный со скамейки жгучей завистью, я, особо не скрываясь, бросился вслед за своим врагом, но, забежав во двор, был вынужден замереть.
Директор института стоял возле бетонной песочницы под красным металлическим грибком, держа на руках девочку лет трех, в ярко-фиолетовом платье и смешной, бежевой панамке и разговаривал с молодой брюнеткой лет двадцати пяти, в качественном джинсовом костюме и белой футболке. Хотя дама была гораздо младше директора, судя по глазам, отношениями «папа-дочь» тут не пахло. Девочка пыталась перехватить внимание мужчины на себя, размахивая перед лицом отца совочком, с которого сыпался влажный песок, но плохо в этом преуспевала — взрослые были заняты самой древней в мире игрой — отношениями мужчины и женщины. Наконец мужчина поцеловал надувшегося ребенка в пухлую щечку, посадил ее обратно в песочницу и подмигнув даме, скрылся в одном из подъездов.
Я уже собирался уходить, когда громкие крики за моей спиной заставили меня обернутся.
Уже описанная мной брюнетка и повисшая на ее шее девочка, воздев смеющиеся лица вверх, хором кричали «Папа! Папа!».
К моему удовольствию папа отозвался, высунулся на небольшой балкончик на третьем этаже и узнав, что его барышни собрались за мороженным, сбросил им увесистый кошелек.
Женская часть директорского семейства, подобрав с асфальта кошелек, вприпрыжку покинула двор, а я все сидел на деревянной скамейке в углу двора, глядел на балкон на третьем этаже и думал, что обязательно сумею наказать этого уверенного в себе человека, несмотря на то, что он, судя по увиденному, прекрасный отец и замечательный муж — вот такой я плохой и злой тип.
Локация — Завод, кабинет генерального директора.
Полежать и побездельничать дома мне не удалось — господин Флейшман из «Алтайснабсбыта» попытался нанести ответный удар.
— Павел Николаевич! — голос Валентины, моего юриста на заводе, как и, практически всегда, панически дрожал: — Директор звонил…
— Валя, ну я же на больничном! Что там случилось срочного, что ты не можешь справится самостоятельно? — бежать куда-то категорически не хотелось, хотелось еще поспать часок, потом почитать, уже вызывающий оскомину, учебник по теории государства и права…
— Ему звонили из милиции, с Алтайского края. Секретарь сказала, что Григорий Андреевич отсутствует. Милиция снова будет звонить через два часа, а директор хочет, чтобы вы присутствовали при разговоре…
— Понял Валя! — я мгновенно проснулся: — Скажи шефу, что буду в его кабинете через полтора часа.
Кто звонил и как назвался, естественно мне сообщить никто не смог. Секретарь директора — молодая барышня, работающая всего неделю, запомнила только «милиция» и «Алтай», других подробностей не было.
— Шеф, давайте я вами представлюсь и поговорю. — я не понимал всеобщей обеспокоенности, но и отдавать, возможно важные телефонные переговоры на откуп директору не хотел — он что-то скажет не то, а мне потом исправлять: — Вряд ли они будут спрашивать о сортах кузбасслака.
— А давай. — мне кажется такой вариант шеф воспринял с некоторым облегчением.
— Добрый день. Мне нужен Соколов Григорий Андреевич.
— Слушаю вас. — я подмигнул директору, сидящему на месте секретаря, через открытую дверь в приемную.
— Вы директор? — женщина на другом конце телефонного провода удивилась: — У вас голос очень молодо…
— Да, я знаю, мне говорили. — я перебил собеседницу: — Представьтесь и скажите, какое у вас до меня дело, а то секретарь работает недавно, она ничего не поняла.
— Это старший следователь городского управления капитан Попцова Олеся Дмитриевна. К нам поступило заявление в отношении вас от Семена Самуиловича Флейшмана. Знаете такого?
— Лично не знаком, но слышал.
— Гражданин Флейшман в заявлении указал, что вы наняли группу лиц, которые похитили его и силой вынудили подписать некие документы, в соответствии с которыми организация заявителя оказалась должна вашей организации денежные средства. Что скажете на это?
— Ничего.
— В каком смысле — ничего? Вы вообще понимаете, о чем речь? Дело очень серьезное, может быть возбуждено уголовное дело по факту вымогательства…
— Так возбуждайте, я тут при чем?
— Наверное связь плохая. — на том конце провода правоохранительная дама изумилась: — Григорий Андреевич, вы меня хорошо слышите?
— Хорошо, как будто из соседней комнаты вы говорите. Только давайте быстрее, к сути вопросов своих переходите.
— Ну вы какой-то странный. — пожаловалась мне на меня моя собеседница: — Я говорю, что дело уголовное на вас возбуждаем, по вымогательству, по заявлению гражданина Флейшмана.
— Милая девушка…
— Я вам не девушка! — почему-то окрысилась госпожа следователь.
— А, судя по голосу — очень милая девушка. Но, если я вас чем-то оскорбил, то простите старика…
— Давайте вернемся к сути разговора. — сухо потребовала «немилая девушка».
— Давайте вернемся. Только вы скажите, с какой целью мне позвонили.
— Хорошо. Я вас вызываю на допрос по факту поступившего на вас заявления. Когда мне вас ждать?
— Никогда.
— Что? Повторите.
— Я говорю, что ждать меня не надо…
Наверное, я говорил что-то не то, так как генеральный, слушавший наш разговор на параллельном аппарате, прижав трубку к уху плечом, успевал делать какие-то странные жесты, как будто кого-то душит.
