Любовь Федорова - Тыква
Герб рода Иаракан выглядел внушительно для любого, разбирающегося в геральдике человека, а северяне-аристократы в геральдике разбирались все. Единственной загвоздкой являлось то, что на таргском Севере этот герб не видели уже в течение двух столетий, и вряд ли кто мог бы его с уверенностью опознать. Тем не менее, счесть его подделкой было нельзя. Герб был самый настоящий, а уж хозяин его — подлиннее некуда.
Уличный мальчишка показал Нонору, где поселился «северный господин со свитой». Этот же мальчишка с сообщением немедленно послан был к торчащему за плетнем шпику, а инспектор прямиком направился в двухэтажный особняк, не стучась, как это принято на севере, зашел в дом и предъявил свой фамильный перстень, требуя от слуг встречи с хозяином. Ему пытались соврать, будто того нет дома, но Нонор с истинно северной бесцеремонностью уселся на диван в гостиной, положил ноги в грязных сапогах на обитый узорным шелком стул и заявил, что это не проблема. Северная кровь терпелива. Сколько бы ни потребовалось, он подождет.
Такое нахальство возымело действие. Не прошло и десятой части стражи, как со второго этажа, на ходу завязывая пояс роскошного парчового халата, спустился молодой, но очень уверенный в себе тарг и вопросил Нонора, по какому делу тот к нему явился.
Длинных путаных сказок Нонор сочинять не стал. Он представился собственным именем и сообщил, что сход глав родов их округа очень одобряет великое дело, задуманное на Севере. Он по своим делам оказался в Столице и решил засвидетельствовать общее уважение, при этом Нонор назвал несколько имен соседей и своих арендаторов в Северной Агиллее, дела с которыми всю жизнь вел по почте. Молодой тарг слушал его несколько рассеянно, при упоминании пары имен он кивнул — они были на слуху. Особенных сомнений по поводу визита эдакого предводителя деревенской знати, которого разыгрывал из себя инспектор, у него не возникло. Он привык, что северяне держатся вместе и соблюдают родовые клятвы. О том, что в Столице даже чистокровные тарги ведут себя не так, как записано в кодексе «Иктадор», молодого человека если и предупреждали, то он пока не придавал этому особого значения.
— Не привезли ли вы каких-нибудь писем? — спросил он Нонора.
Тот с сожалением развел руками.
— Почтовый обоз отправился в путь почти за декаду до меня. Но как-то вышло, что я прибыл в Столицу раньше. Тем более затруднительно для меня оказалось, что с ним еду некоторые мои документы, которые я не решился везти с собой по реке, чтоб они по недоразумению не промокли. Я теперь сам жду этого обоза и маюсь бездельем. Могу ли я оказать вам какое-либо содействие? У себя дома я не привык сидеть, сложа руки, а город я уже посмотрел…
— Ну и как вам Столица?
— Очень шумно, — поморщился Нонор. — Беспокойное место. И довольно бессмысленное. Никакой видимой пользы — не пашут, не сеют, не выращивают скот, не добывают руду, не сплавляют лес. Не знаю, что она такое и для чего Небо ее терпит.
— Вы верно подметили, — поднял кверху палец молодой северянин. — Совершенно бессмысленное место. Это хорошо, что на Севере все понимают — негоже Столице командовать нашими землями.
— Да, да, — с готовностью согласился Нонор. — К нам давеча тоже приезжал инспектор от наместника. Сказал, будто бы налогов с нас собрали недостаточно. Будто мы укрываем урожай. Уж мы его прокатили вдоль деревни на свинье. Потому что налоги налогами, а слову высокорожденного надо верить. Заплатили, сколько было, и нечего у нас шарить по карманам. Ведь они здесь в Столице кто? Судя по замашкам — ворье безродное, и всех остальных считают подобными себе. Неправильно это.
— Неправильно, — согласился молодой тарг. — Вы где остановились?
— У дальних родственников жены, на Хлебной площади, — и Нонор назвал адрес своего второго тестя, живущего в соседнем доме над кабаком. — Можете спросить меня в кабачке «Приходи вчера».
— У меня произошла неприятность, кир Нонор. Пропали два родовых слуги. Не знаю, стоит ли мне обращаться к властям города для помощи в розыске, ведь они не рабы и ничего у меня не украли — станут ли их искать? Я написал прошение в местную полицию, но сомневаюсь, имеет ли подавать его смысл. Представляете — служили мне верно до позавчерашнего дня, и вдруг исчезли. В Столице много соблазнов, я понимаю, но предавать клятву роду немыслимо. Такое могло произойти только под дурным влиянием Столицы.
— Быть может, с ними случилось несчастье? — посочувствовал Нонор. — Этот скверный город таит в себе море опасностей. Здесь даже дети опасны — вчера чуть не украли у меня кошелек.
— Вот в том-то и дело. Боюсь, если они не вернутся в ближайшее время, я вынужден буду обращаться за помощью к посторонним людям. Вас не сильно затруднит оказать мне небольшую услугу? У вас есть оружие?
— Я всегда готов оказать всемерную помощь моим братьям по крови, — Нонор поискал на боку несуществующую саблю и досадливо взмахнул рукой. — Ах, сумасшедший город. У меня, конечно, есть оружие. Но если б они разрешали порядочным людям носить его при себе на улицах, клянусь, это избавило бы саму Столицу от многих ее гнусностей. Оружием она очистила бы сама себя.
— Я могу послать за вами, если потребуется ваша помощь?
— Можете полностью на меня рассчитывать.
Тут молодой высокорожденный последовал за гостем на крыльцо, чтобы наверняка его выпроводить, и кир Нонор отправился предупреждать тестя, чтоб, когда придут инспектора искать, немедленно бежали бы за ним через черный ход.
* * *На Прямом переулке инспектор Нонор остановился за углом, сдернул с косы куний оберег и поворошил волосы на макушке, нарушая строгий порядок пробора. Потом подумал несколько мгновений, отцепил серебряную пряжку и спрятал в рукавный карман. Так он снова стал похож на инспектора Нонора, а не на северную болотную лягушку, и Мем решился к нему подойти.
— А за вами следят, — тихонько сообщил он, подбираясь сзади, едва инспектор снова тронулся в путь.
— Тьфу на тебя, — через плечо отвечал ему инспектор.
— Между прочим, зря вы так. Я же извинился.
— Мем, ты на свет рожден, чтобы действовать мне на нервы. Извинениями тут дело не поправишь. Так что держись от меня на расстоянии, если не хочешь нелестных слов в свой адрес.
— Господин инспектор, я хочу поговорить с Ошкой.
— Поговори лучше с каменной тумбой у крыльца префектуры. Польза та же, а мне беспокойства почти никакого.
— Но я непременно хочу с ним поговорить, господин инспектор.
— А я хочу научиться играть на флейте. Но почему-то приходится согласовывать свои желания с покоем окружающих. Жизнь так устроена, Мем, что с людьми надо считаться.
