Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
— Тогда технарь или адвокат.
Она отметила мое место, а затем заявила:
— О небольшом опоздании челнока на Сидней будет объявлено с небольшим опозданием, мисс Нонетот. Почему запаздывают с объявлением опоздания, пока не известно.
Другая девушка на контроле что-то прошептала ей на ухо.
— Мне только что передали, что причину задержки с объяснением опоздания тоже обнаружат с опозданием. Как только мы выясним, почему объяснение причины задерживается, мы вам сообщим в соответствии с правительственными инструкциями. Если вас не удовлетворяет скорость получения объяснений, можете получить возмещение морального ущерба в размере одного процента. Счастливого пути.
Мне выдали посадочный талон и сказали, к какому выходу идти, когда объявят посадку. Я поблагодарила девушку, купила себе кофе с печеньем и стала ждать. Похоже, гравиметро поразила эпидемия опозданий. Вокруг меня сидели усталые пассажиры, ожидавшие своего рейса. В теории каждая поездка занимала меньше часа, вне зависимости от пункта назначения, но даже если когда-нибудь изобретут скоростной челнок, за двадцать минут доставляющий вас в другое полушарие, вы все равно четыре часа просидите на каждом конце, дожидаясь получения багажа или таможенной проверки.
Снова ожил громкоговоритель.
— Вниманию пассажиров челнока рейсом на Сидней: отправление в одиннадцать часов четыре минуты! Задержка вызвана слишком большим количеством объяснений задержки, предлагаемых службой объяснений гравиметро. А сейчас мы рады сообщить вам, что, поскольку найдено применение избыточным объяснениям, челнок на Сидней, отправление в одиннадцать часов четыре минуты, готов вас принять. Вход номер шесть.
Я допила кофе и стала пробираться сквозь толпу туда, где нас ждала капсула. Мне уже несколько раз доводилось ездить на гравиметро, но на глубинном челноке — никогда. Свое последнее кругосветное путешествие я проделала на надмантиевых капсулах, больше похожих на поезда. Я прошла паспортный контроль, вошла в салон, и две стюардессы показали мне мое место. Застывшими улыбками они напоминали чемпионок по синхронному плаванию. Моим соседом оказался мужчина с копной черных растрепанных волос, читавший номер «Занимательных историй».
— Привет, — сказал он негромко, без всякого выражения. — Раньше на глубинке ныряли?
— Никогда.
— Это лучше американских горок, — решительно заявил он и вернулся к своему журналу.
Я пристегнулась. Рядом со мной сел высокий мужчина лет сорока в мешковатом клетчатом костюме. Физиономию его украшали пышные рыжие усы, а в петлице торчала гвоздика.
— Привет, Четверг! — дружески поздоровался он, протягивая руку. — Разрешите представиться: Острей Ньюхен.
Я в изумлении уставилась на него, и он рассмеялся.
— Нам необходимо поговорить, к тому же я никогда прежде не ездил на гравиметро. И как функционирует эта штука?
— Гравиметро? Это туннель, проходящий через центр Земли. Всю дорогу до Сиднея мы проделаем в состоянии свободного падения. Но… но… но как вы нашли-то меня?
— У беллетриции везде есть глаза и уши, мисс Нонетот.
— Ньюхен, пожалуйста, давайте начистоту, или я стану самым сложным вашим клиентом.
Адвокат с интересом рассматривал меня, а стюардесса монотонным голосом зачитывала правила техники безопасности, под конец предупредив, что, пока сила тяжести не восстановится до сорока процентов, туалетом пользоваться нельзя.
— Вы ведь работаете в ТИПА-Сети? — спросил Ньюхен, как только мы устроились и поместили весь багаж в мешки на молниях.
Я кивнула.
— Беллетриция — это полиция, следящая за порядком внутри книг ради сохранения целостности популярного чтива. Печатное слово только с виду прочное, но в наших кругах выражение «подвижная литера» имеет куда более глубокий смысл, чем в вашем мире.
— Финал «Джен Эйр», — прошептала я, внезапно осознав, в чем дело. — Я же его изменила, да?
— Боюсь, что так, — кивнул Ньюхен, — только не признавайтесь в этом никому, кроме меня. Это самое большое вторжение в литературный шедевр с тех пор, как кто-то затеял такую свару с Великаном Отчаянием у Теккерея, что нам пришлось уничтожить весь текст целиком.
— До начала падения осталось две минуты, — объявил пилот. — Просим вас занять места, пристегнуться и проверить, пристегнуты ли дети.
— И что теперь? — спросил Ньюхен.
— Вы правда ничего не знаете о гравиметро?
Мой собеседник огляделся по сторонам и понизил голос.
— По мне, в вашем мире все какое-то странное, Нонетот. Я прибыл из страны наглухо застегнутых черных пальто и глубоких теней, запутанных сюжетов, запуганных свидетелей, криминальных боссов, любовниц гангстеров, баров с сомнительной репутацией и пугающих развязок за шесть страниц до конца.
Наверное, вид у меня был растерянный, потому что он еще понизил голос и прошептал:
— Я выдуманный, мисс Нонетот. Я из детективного сериала о Перкинсе и Ньюхене. Надеюсь, читали?
— Боюсь, что нет, — призналась я.
— Ограниченный тираж, — вздохнул Ньюхен. — Но у нас хороший отзыв в «Книжном обозрении». Меня там назвали «хорошо выписанным и забавным персонажем… с несколькими запоминающимися чертами». «Крот» поместил нас в списке «Книг недели», но «Жаб» был не столь благосклонен… впрочем, кто станет слушать этих критиков?
— Вы — из книги? — наконец сообразила я.
— Только никому об этом не говорите, ладно? — поспешно сказал он. — А теперь расскажите мне про гравиметро.
— Ну, — ответила я, собираясь с мыслями, — через несколько минут капсула войдет в воздушный шлюз и начнется разгерметизация…
— Разгерметизация? Зачем?
— Трение необходимо свести к минимуму. Никакого сопротивления воздуха. Сильное магнитное поле не дает капсуле касаться стенок шахты. Мы просто пробудем в свободном падении все восемь тысяч миль до Сиднея.
— Значит, из любого города можно «глубинкой» добраться до любого другого?
— С Сиднеем и Токио связаны только Лондон и Нью-Йорк. Если вы хотите попасть из Буэнос-Айреса в Окленд, вам надо сначала надмантиевым рейсом добраться до Майами, затем до Нью-Йорка, нырнуть до Сиднея, а потом снова в надмантиевой капсуле до Окленда.
— И как быстро движется капсула? — чуть нервничая, спросил Ньюхен.
— Четырнадцать тысяч миль в час, — отозвался мой сосед из-за журнала, — не больше и не меньше. Мы будем падать все быстрее, но с уменьшающимся ускорением до самого центра Земли, где достигнем максимальной скорости. Как только минуем центр, скорость начнет снижаться, а в Сиднее упадет до нуля.
