Сакс Ромер - Возвращение доктора Фу Манчи
То тени грешников и грешниц
В полночь восстали из могил
Блуждать по водам, по топям
Всю ночь — так Бог им присудил.
И действительно, мы заметили, что над болотом пляшет огонек — то пропадая, то появляясь вновь из темноты, как будто ведьма танцевала с фонариком в руке.
— Проверь, есть ли в замке ключ.
С большими предосторожностями я пересек комнату и начал шарить рукой там, где должна быть замочная скважина. Ключа там не было.
— Тогда засунь в дверную ручку ножку стула и никому не открывай до моего возвращения.
Сказав это, он распахнул окно, перебросил ноги через подоконник и пошел по карнизу, к которому крепился свинцовый водосточный желоб, по направлению к башне.
Незамедлительно выполнив приказание в отношении стула, я высунулся из окна, чтобы увидеть, куда он отправился, не переставая удивляться припадку внезапной жажды деятельности, жертвой которого он, видимо, стал. Действительно, я перестал уже верить своим ощущениям, тому, что видел и слышал. И в то же время я сам себе говорил: «Смотри, ну вот же самый настоящий блуждающий огонек на болоте. А вот мой друг, как огромный черный кот, крадется по желобу». Кажется, он еще днем, втайне от меня, наметил маршрут, и теперь я понял его замысел. Выступ упирался в древнюю стену башни, и для проворного скалолаза не составляло особого труда перебраться с него на незастекленное окно, находящееся несколькими футами ниже. А с него на каменную изгородь, с которой можно спрыгнуть на ту самую дорогу, по которой мы пришли из Сола. Смит успешно все это проделал и, к моему величайшему изумлению, побежал в темноту по направлению к блуждающему огоньку. Напрямик, будто совершенно обезумев! От удивления и страха меня начала бить такая крупная дрожь, что я еле мог усидеть на подоконнике.
Мне стало казаться, что сейчас я прохожу через все этапы кошмарного сна. Вокруг и внизу Крегмайра стояла глубокая тишина, однако внезапно я учуял запах приготовляемой пищи. Где-то снаружи из ночи доносился слабый шепот, похожий на шум далекого моря, однако ни луна, ни звезды не могли разогнать эту непроницаемую темноту. Только на болоте все еще плясал этот таинственный огонек.
Одна, две, три, четыре, пять минут прошло… Время ночи медленно истекало. Минуло еще пять минут в абсолютном молчании, и каждая из них была длительностью в сто лет. А я продолжал вглядываться в темноту и прислушиваться, ожидая возвращения Найланда Смита. И еще минуло две минуты, которые превратили мое ожидание в агонию. Но вот появилась чья-то серая тень, и в следующий момент я услышал тяжелое дыхание человека, у которого силы на исходе. Это был мой возвратившийся друг. Он карабкался по стене к черной амбразуре башни. Я услышал его хриплый, задыхающийся голос:
— Вылезайте из окна, Петри, и подайте мне руку, я совершенно выдохся.
Усилием воли я взял себя в руки, вылез из окна, прошел по карнизу до стены башни и не без труда втащил Смита за руку к себе на карниз. Силы у Смита были действительно на пределе, и он непременно упал бы, не помоги я ему в этот момент. Когда мы оба добрались до комнаты, Смит только и мог, что, задыхаясь, выговорить:
— Зажгите свечи! — С хрипом выдыхая, он спросил: — К вам никто не ломился?
— Нет, никто.
Сломав несколько спичек непослушными пальцами, я все-таки сумел зажечь свечи.
— Теперь идите в свою комнату, — распорядился Смит. — Сегодня ваши опасения оказались напрасными.
Я посмотрел ему в лицо. Оно осунулось и помрачнело, на лбу выступил обильный пот, но глаза все так же горели огнем борьбы, и я понял, что мы находимся в преддверии необычайных приключений.
ГЛАВА XXIII
КРИК НА БОЛОТЕ
Все, что произошло потом, вплоть до того момента, когда сама «безносая» окликнула нас из болота, я помню крайне смутно. Мулат сервировал великолепный обед в холодной и мрачной столовой. И на руках, как ребенка, внес к нам писателя.
Ван Рун говорил не умолкая, обнаруживая свои глубокие познания во многих, сравнительно мало исследованных областях. Те немногие паузы, которые он позволял себе сделать, тут же с лихорадочной поспешностью заполнял Найланд Смит, пытаясь свернуть разговор на обсуждение планов наших дальнейших действий.
Все это время я очень тяготился присутствием в комнате мулата. Когда он оказывался за спинкой моего стула, по коже пробегал самый настоящий озноб. Наш вечер понемногу подошел к концу, и, пожелав хозяину спокойной ночи, мы отправились по своим комнатам. Прежде чем разойтись, Смит успел мне кое-что шепнуть на ухо. Поэтому, войдя к себе, я почти сразу же задул свечу, забил клином, который Найланд незаметно сунул мне тут же, в коридоре, дверь, вылез из окна и по карнизу добрался до комнаты Смита.
Найланд уже успел погасить свечи и, подождав в полной темноте, когда я перелезу через подоконник, сразу же схватил меня за руку, предупредив таким образом, чтобы я соблюдал абсолютную тишину.
— Слушайте! — прошептал он едва слышно и повернул меня лицом к окну.
Открывшаяся передо мной панорама послужила бы великолепной декорацией к сцене с ведьмами из шекспировского «Макбета». Сквозь опустившиеся низко над болотом тучи пробивался мертвенно-бледный лунный свет, образуя внизу узкую световую дорожку меж двумя плотными стенами мрака. В отдалении слышался неясный рокот, как будто волновалось море. Время от времени его заглушали могучие громовые удары с небес. На западе полыхали пока еще слабые, но зато непрерывные зарницы.
И тут я услышал крик.
Откуда-то издалека, из кромешного мрака болот, раздался призыв:
— Помогите! На помощь!..
— Смит, — зашептал я, — что это?
— Мистер Смит! — крик перешел в агонизирующий вопль. — Найланд Смит, помогите! Бога ради…
— Смит, — воскликнул я, — живо! Похоже, это Ван Рун! Они его утащили!..
— Убивают!..
Найланд молча сдавил меня в железных объятиях, не давая пошевелиться. А крик все нарастал, становился все ужаснее, и у меня уже не было никакого сомнения, что голос принадлежал Ван Руну.
— Мистер Смит! Доктор Петри! Бога ради, помогите… Иначе будет поздно…
— Смит! — крикнул я в ярости. — Если вы хотите допустить это убийство, то я вам не товарищ.
Я весь кипел. Бесчеловечно было торчать здесь в бездействии, зная, что где-то там, в темноте, совершается грязное убийство. Я стал вырываться изо всех сил, но Смит, хотя и задыхаясь, продолжал удерживать меня мертвой хваткой. Я почувствовал, что будь мои руки свободны, то, не задумываясь, ударил бы Смита. Между тем крики стали понемногу ослабевать и вскоре стихли совсем. И тогда Смит заговорил. Отрывисто и зло.
— Спокойно, Петри! — чуть ли не рявкнул он. — Как вы смеете оскорблять меня предположением, что я могу отказать кому-то в помощи, когда эта помощь Действительно нужна?!
