Александр Петровский - не магией единой
— Пусть там полежат, — сказал он. — Ты в моей комнате не только койку вдребезги разнесла, но и каменную стену слегка расплавила. Там серьёзный ремонт будут делать, главный магистр от радости потирает свои потные ладошки.
— Чему он радуется? — удивилась я.
— Так ремонт же за мой счёт. Он наверняка раздует смету, и часть денег положит в карман. Такие подарки выпадают не каждый день.
— Поэтому ты решил перебраться ко мне?
— А ты против? — он улыбнулся. — Может, и придётся. Да и вдвоём безопаснее.
— Я уже не боюсь.
— А зря. Я тут, пока вещи паковал, перебросился парой слов с главным магистром, не совсем о ремонте. Он мне сказал, что местного гимнаста и раньше, бывало, ученики поколачивали, за непристойное поведение, как он выразился.
— И что?
— Он никогда по ночам в новую драку с обидчиком не лез. Чем же я ему так приглянулся, что этот выдающийся наставник знатной молодёжи надумал меня убить? Как ты смотришь на то, чтобы навестить раненого капканом магистра? Вдруг бедняге нужно подушку поправить, или там одеяло подоткнуть, а некому? Сглупил я, надо было его сразу допросить, выложил бы, мерзавец, кто его надоумил на меня напасть. Ничего, расскажет, никуда не денется.
— Надо — значит, навестим, — я пожала плечами.
— А ты здорово мотаешь портянки, — похвалил меня Ник. — Я думал, так только солдаты умеют.
— Ты удивлён, что я способна сама одеться? У нас в замке камердинеров нет. Обходимся как-то своими силами.
— Молодцы. Если собралась, пошли на охоту, зря я, что ли, меч точил?
Я надела пояс с оружием, посмотрелась в зеркало, как обычно, показала отражению язык, и пошла за Ником. Он в конце коридора открыл какую-то неприметную дверь, ведущую на лестницу, и мы пошли вниз. Мне показалось, что мы спустились гораздо ниже, чем на два этажа. Неужели в здании школы такой глубокий подвал? Когда вчера мы искали здесь главного магистра, мне не казалось, что это такое уж подземелье.
Потом мы шли по почти безлюдному мрачному коридору, едва освещённому несколькими факелами. Почти, потому что одного человека всё-таки встретили, точнее, обогнали, он куда-то брёл, сгибаясь под тяжестью огромной вязанки дров. Судя по запаху, этот дровосек не мылся дней десять самое меньшее. Внезапно Ник остановился и подёргал дверь с надписью «Кухня».
— Здесь я и собирался поохотиться, — сказал он. — Но дверь заперта, а ключа у меня нет. Можешь открыть её магически?
— Нет. Я не умею.
— Тогда попробую я, как умею, — он постучал.
За дверью раздались тяжёлые шаги, в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой толстый мужчина в белой мантии до пола, с окровавленным ножом в руке. Он был тщательно выбрит, не только лицо, но и вся голова, вместе с бровями.
— Чего надо? — неласково осведомился он. — Благородным тут делать нечего.
— Мы бы хотели чего-нибудь поесть, — ответил Ник. — Так получилось, что мы проспали завтрак.
— Пожрёте за обедом, благородный лорд или сэр. Не помрёте.
— Я не лорд и не сэр. Надеюсь, вы всё же не откажете нам в возможности немного пожрать?
— Ты — простолюдин? А она?
— А она — со мной.
— И вы оба проспали? Кто тебе вообще сюда дорогу показал? Убить его мало!
— Никто мне не показывал. Я — охранник, мы хорошо знаем, что когда расположился лагерем, одно из первых дел — выяснить, где ближайшая кухня.
— Её охраняешь, что ли?
— Нет. Ей охрана не нужна, она сама от кого хочешь отобьётся. Я на купцов работал, пока меня сюда не отправили.
— А зачем тебе сюда? Чему полезному тут могут научить стражника?
— Такие вопросы лучше обсуждать за едой. Меня зовут Николас.
— А я тебе своё имя не скажу. Она, я так тебя понял, здорово магию освоила, и к тому же из благородных. Нет, дураков поищи в другом месте!
— Мы не дураков ищем, а еду.
— Ну, раз такое дело, заходите.
Он пропустил нас внутрь и запер дверь. У меня закололо в спине, так и виделось, что этот жуткий тип всаживает туда нож. Хотя умом и понимала, что это повар, а не убийца. Кухня была большая, он отвёл нас к стоящему в углу столику и велел ждать. Через пару минут пришёл уже без ножа, но с четырьмя табуретками. Мы с Ником уселись, а он опять куда-то умчался. На этот раз вернулся с казаном и четырьмя ложками в руках. Рядом с ним шла полная женщина примерно его лет, в такой же белой мантии, с белой шапочкой, полностью прикрывавшей и волосы, и брови. Она несла два кувшина и четыре кружки. Ума не приложу, как ей удавалось ничего не уронить.
В казане оказалась пшеничная каша со свиным мясом, а в кувшинах — вино и холодный компот, прямо с ледника. Ник от вина отказался, причём сразу за себя и за меня. Я уже собралась поставить его на место, но он так на меня взглянул, что я решила пока помолчать. Ели мы прямо из казана, мы с Ником — помногу, повар и его подруга, а может, жена — самую малость. Я так поняла, это обычай черни — хозяева обязательно должны тоже хоть чуть-чуть, но съесть того же, чем угощают гостей. Нужно же показать, что угощение не отравлено. Хотя откуда у черни лишние деньги на яд?
— Ну, а теперь, Николас, давай трави, чего ты хочешь набраться в этом проклятом ящике, — потребовал повар. — У нас такой уговор был, помнишь?
— Помню. На самом деле мы сюда с леди Алисой не за знаниями припёрлись. Тут одну девицу на днях зарезали, слыхали, небось?
— А то! Сыщики по этому делу из нас все жилы вытянули. Всё пытались слугам смерть знатной девки пришить. Да только не вышло у них ничего, и не потому, что плохо старались. Мы ведь наверх совсем не ходим, нечего нам там делать. Только три уборщицы, да ремонтник труб и кранов, больше никто из нас там не бывает. Да и ремонтник туда давно уже не наведывался, потому как давно не ломалось ничего. А уборщицы — безобидные старушки под шестьдесят лет от роду, какие из них убийцы?
— А кто из слуг может взобраться по наружной стене? Или спуститься по ней?
— Думаешь, девку так прибили? Через окно?
— Дверь запечатана магией. Убийца как-то ушёл. Как?
— Ты прав, отрок Николас! — вскричал повар. — Это же барсуку понятно, а до тебя никто не просёк! По стене, говоришь? Трубочист, конечно. Только он аж осенью приедет, печи у нас пока в порядке. Истопник наш ещё здоровенный мужик, наверно, смог бы, если надо. Ремонтник по трубам, он, наверно, не хуже трубочиста лазить может, только болеет уже дней десять.
— Может, прикидывается?
— Да ну, скажешь тоже! Он лечится всерьёз, по-настоящему. За это я ручаюсь.
— Целитель сможет подтвердить? — спросила я, просто чтобы не молчать.
— Это ты загнула, благородная леди! С такой болячкой целителей не зовут.
