Олег Северюхин - Чекистские фантазии
Третьи — вмешаются органы безопасности. А эти не отцепятся, вы это прекрасно знаете, и постараются ваши необъяснимые способности поставить на службу государству. Это я так высоким штилем говорю. Простые сотрудники именно так и думают, и им будут внушать, что они правильно думают. Они не будут задумываться над тем, что то, чем вы обладаете, будет использовано в первую очередь для защиты политиканов, на которых пробу ставить некуда, а через них и всего преступного мира.
Вы не задумывались над тем, откуда политики имеют огромные деньги на избирательные кампании? Люди голосуют за них в надежде на то, что человек со средствами сможет улучшить их жизнь. Приходит такой толстосум в политику, к власти и получается, что лучше начинают жить те, кому правопорядок не нужен. Как милиция и органы безопасности ездили на старых разбитых колымагах, так и ездят, за исключением эскортов должностных лиц, зато криминал щеголяет самыми последними достижениями науки и техники.
Давайте попробуем рассуждать не как политики, а как честные граждане одной страны. Если сделать все так, как приказало мое руководство, то в результате мы придем к тому, о чем я только что говорил. Получится, что я вас полностью разработал и сдал куда положено. Получил оперативную информацию, провел разработку и реализовал информацию. Остальное меня не касается. Вот это-то и есть самое главное.
Я, простите меня за выражение, козел отпущения. Сдав вас, я становлюсь ненужным звеном, располагающим ценной информацией. Хорошо, если отправят только на пенсию, благо боевая выслуга дает право на получение приличной пенсии. А можно и случайно под машину попасть. Или поскользнуться на арбузной корке с сильным ударом головой по асфальту от одного до нескольких раз. И все это из-за вас.
Спастись можем только вдвоем. Я прикрываю вас, маскируя ваши неестественные способности, зная, что соприкосновение с тем, что является вопросами государственной важности, всегда чревато для того, кто владеет этой информацией. Сколько высокопоставленных и благополучных лиц «выбросилось» из окна.
С вами ничего не случится, как я понимаю, а я никто, существо беззащитное. Мы вместе выходим на людей, которые борются с рэкетирами, предполагая, что это конкурирующая группировка таких же преступников, и с их помощью расправляемся с теми, на кого, получается, я работаю. Затем думаем, что делать с теми, кого мы нашли и с кем вступили в контакт.
Предвижу ваши доводы о том, что такие планы зарождались в голове Игнацио Лойолы. Да, план иезуитский. Вам принимать его или не принимать. Моя заинтересованность в том, что с вашей помощью я хочу обезопасить свою персону со всех сторон, в том числе, и с вашей стороны. Я не удивлюсь, если вы вдруг откроете окно на кухне, и я в мгновение ока окажусь на соседней крыше в ваших домашних тапочках, а вы всем расскажете, что я пошел в туалет и не вернулся.
Мы выпили по рюмочке, закусили. Я встал и поставил воду для варки пельменей. Разговор мог закончиться сразу после такого блестящего монолога, а мог и продолжиться для обсуждения деталей совместной деятельности. А это и было главным обоснованием всего сказанного.
Закручено, конечно, лихо. Парню надо ставить пятерку по привлечению сотрудничеству в целом-то незнакомого человека путем постановки прямого вопроса в лоб. Это хороший метод, если не надо ни перед кем отчитываться в письменной форме.
В общем плане он прав. Детали тоже расставлены хорошо. Если бы он пошел от основания римской империи, подводя к пролетарскому интернационализму, великим идеалам защиты интересов родины, то после двух рюмок водки я поддержал бы эту тему, переведя ее на трудности перестроечного времени, рассказал содержание одной-двух газетных публикаций, поругал Горбачева и Ельцина, поделился тем, что не выбросил партийный и комсомольский билеты, что по службе дорогу мне перебегали неоднократно, что зарплату выдают нерегулярно, что очень рад познакомиться с хорошим человеком, но у меня семья и, вообще, я не люблю вылезать из дома, что мое любимое времяпровождение с газетой у телевизора, но именно сейчас мне нужно встречать жену и дочь, которые вот-вот сейчас вернутся домой. Чао бамбино, сорри, не получилось у нас задушевного разговора. Ты уж прости, парень, но такие вещи я делал еще лейтенантом и не с наскока, а в полной уверенности в том, что меня не пошлют в пешеходную прогулку с эротическим уклоном.
Хорош Ефимов. Вот он я на блюдечке, делай со мной что хочешь. Я весь в твоей власти. Но я тебе защищать буду, потому что и мне нужна твоя защита. Мы вдвоем всех между собой стравим, и как две умные обезьяны с высокого дерева будем смотреть, как внизу дерутся тигры. А потом слезем с дерева, подберем хвосты и с оставшимся тигром сделаем что захотим. А, может быть, это тигры издалека смотрят, что там замышляют два бабуина, чтобы их слопать на полдник. А вдруг это горсть орехов, которую насыпают в нору для ловли бабуина. Жадный бабуин хватает орехи, сжимает лапу в кулак, и она прочно застревает в норе. Выпусти орехи и убеги, но жадность выше разума. Так с орехами и заталкивают в клетку.
В целом минусов для Ефимова больше, чем для меня. Мне проще: не знаю, не видел, не слышал, не привлекался, не участвовал. У него нарушение служебного долга, нарушение приказа, выдача служебной информации, подготовка к совершению преступных деяний, связанных, вероятно, с убийством других людей, одним словом заказные убийства и содействие в их осуществлении. Тянет на немалый срок. Санкцию на такие дела никакое руководство не даст. Я сам становлюсь соучастником преступления, совершенного в группе и по предварительному сговору. Групповуха. Сачкануть можно только во время группового секса, а не при исполнении исключительно щекотливых дел.
Если у него есть звукозаписывающая аппаратура, то все его минусы, становятся плюсами, а мои минусы удлинятся до черты, которая подводится под деятельностью всякого человека, наплевавшего на законы и мораль. Надо что-то решать. По большому счету, он прав. Одному мне, без засветки, ничего не сделать. Можно всех покорежить, а затем ложиться на дно, где-то всплывать, легализоваться и ждать, пока тебя снова не вычислят розыскники.
— Ефимов, — сказал я, — а вы не можете раскрыть полы своего пиджака или просто снять его. Я хочу посмотреть, нет ли у вас звукозаписывающей аппаратуры. Это не выражение недоверия вам, а просто поиск аргументов для того, чтобы я вам поверил.
Аппаратуры не было. Осмотр был воспринят обыденно, как само собой разумеющееся. Не на рыбалку собираемся.
— Хорошо, Ефимов. Вы меня убедили. С вашим предложением я согласен. При одном условии. Если я увижу, что вы меня обманываете, я оставляю за собой право действовать по своему усмотрению, как в отношении вас, так и в отношении лиц, которых вы представляете.
