Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
— Взаимно. — Пак Мин Джун продолжил движение. — Ты не видишь во мне мужчину, я в тебе женщину — на этом и остановимся. Чем быстрее мы разыщем Петра Григорьевича, тем быстрее закончится наше с тобой невольное сотрудничество. Ничего личного — мы с братишкой тянули жребий, охранять тебя выпало мне.
В эту минуту Вера подумала, что лучше бы с ней остался приятный и вежливый оппа, чем этот самодовольный индюк.
— Машину водить умеешь? — спросил Пак Мин Джун уже на улице.
— Нет, — мстительно ответила Вера и достала из кармашка рюкзака ключи от фургончика. — И прав у меня тоже нет.
Парень горестно вздохнул:
— Толку от тебя…
Обход начался около восьми утра. Зайка сладко посапывала в подушку, когда в ее палату ввалилась толпа в белых халатах. Седенький пузатый профессор — главный врач, заведующий отделением, уставший после рабочей смены, и пяток ординаторов обоих полов, смотрящих на профессора с таким видом, будто вот-вот светило зажжет над своей лысеющей макушкой нимб и воспарит к потолку.
— Та-а-ак, кто тут у нас? Опалова Зоя Сергеевна, — зачитал главврач табличку у кровати. — Что у нас в анамнезе?
— Ничего особенного, — нахмурился завотделением. — Ночью в клубе куролесила наша пациентка.
— Алкоголь?
— В мерах допустимого.
Толстые пальцы профессора зашуршали страницами истории болезни.
— Ай-ай-ай, Зоя Сергеевна. Что же вы чужое имущество громили, да еще на трезвую голову? И анализы-то у вас чистенькие… Анемия? Ну-ка язычок покажите, скажите «а-а-а»… Чудненько. Диетами увлекаетесь? Три зернышка в день?
Ординаторы подобострастно захихикали.
Зайка обиделась и надулась. Она бы могла этим тупицам такого порассказать, что они в штаны наложили бы от страха.
Толстячок между тем повернулся к заведующему:
— Кажется, это не по нашей части, это в психиатрию.
И тут Зайка испугалась, даже больше, чем ночью в клубе, увидев в зеркале противную мохнатую змею. В голове под бодренькую психоделическую музычку пронеслась нарезка из фильмов ужасов: смирительная рубашка, электрошок, лоботомия.
Девушка хотела что-то сказать, но заведующий ее опередил:
— Я сейчас же этим займусь.
— Выздоравливайте, Зоя Сергеевна, — сладко улыбнулся профессор.
Крахмальные белые халаты шуршали, как крылья насекомых, когда врачи покидали палату. Заведующий проводил коллег грустным взглядом, потер руками лицо и присел к Зое на кровать.
— Не дрожи так, все хорошо будет.
— Я… я… не хочу в психушку, — выдавила Зайка. — Пожалуйста, отпустите меня. Если я вам вчера какой-то ерунды наговорила, так это потому, что не в себе была. То есть в себе…
Девушка всхлипнула и тихонько заплакала.
— Сигареты есть? — неожиданно спросил врач.
Зайка кивнула и полезла в прикроватную тумбочку, где, как она помнила, лежал ее клатч.
— Вот! — Она достала из сумочки плоскую блестящую пачку, изящную крошечную зажигалку, щелкнула колесиком.
— У нас не курят! — строго сказал заведующий, отобрав у нее сигареты и опустив их в карман своего халата. — Слушай сюда, Зоя Опалова. Ты сейчас позвони родителям, чтобы за тобой заехали, а потом отправляйся на первый этаж, в регистратуру — выписку оформлять.
Повеселевшая девушка провела рукой по волосам.
— Что я вам буду за это должна?
В уме Зайка быстро прикидывала, что денег у нее с собой немного, надо будет бате сказать, чтоб с собой захватил. Интересно, какую сумму ей сейчас назовут? Хотя, наверное, за такую услугу ничего не жалко.
— В церковь сходи. Ты же крещеная?
— Ну да, — растерянно протянула девушка. — И что мне там нужно сделать?
Врач хмыкнул и встал с кровати.
— А что в церкви делают? Молиться.
Зайка смотрела на закрывшуюся дверь, и на душе было тепло и спокойно. Надо будет в регистратуре спросить, как этого заведующего зовут, чтобы свечку за здравие поставить.
Батя, вопреки ожиданиям, даже особо не орал. Через сорок минут, когда Зайка, уже закончившая возню с бумажками, чинно сидела в холле под разлапистым фикусом, его старенькая «тойота» притормозила у главного входа. Сразу же тренькнул мобильный:
— Ты уже готова? Тогда выходи, здесь парковка запрещена.
Девушка, поправляя на плечах сползающее платье, сбежала по ступенькам и села в машину.
Заведующий наблюдал за отъездом Зайки из-за стойки регистрации.
На лестничной клетке стоял чемодан. Пак Мин Джун, нагруженный пакетами из ближайшего супермаркета, попытался его обойти.
— К тебе родственники приехали?
Вера открыла дверь квартиры и затащила чемодан внутрь.
— Нет. Это Зайкины вещи, я потом ей их завезу. Проходи.
Парень внимательно осмотрел руны, вырезанные на косяке входной двери, мощную личинку замка, перевел взгляд на плоский ключ, связку с которым девушка повесила на крючок в коридоре. Старик знал толк в охранной магии и внучку свою защищал.
Вера захлопнула дверь. Пак Мин Джун разулся; пакеты мешали, но войти в дом в обуви парень не мог. Квартирка была небольшой, коридор с гардеробным шкафом и узким комодом заканчивался полукруглой аркой, ведущей в гостиную. Дверь слева — в спальню, справа — в ванную. Кухни нет, только рабочая зона, выделенная в той же гостиной.
Мин Джун сгрузил покупки на кухонный стол.
— Мой ноутбук в машине остался. Принесешь?
Вера фыркнула:
— И не подумаю. Я устала и хочу в душ.
Лицо девушки было бледным и осунувшимся. Пак Мин Джун молча пожал плечами. Когда из ванной донесся шум воды, парень снял с крючка ключи и спустился во двор.
Вещи лежали в багажном отсеке: гитара, дорожный рюкзак, плоская сумка с компьютером.
Когда Пак Мин Джун вернулся в квартиру, Вера ждала его в комнате. Влажные после душа волосы рассыпались по плечам. На столе стояли две кофейные чашки и корзинка с печеньем.
— Я не был уверен, что останусь здесь, поэтому взял только самое необходимое.
Парень прислонил гитару к дивану и стал распаковывать рюкзак. Дорожный несессер, еще один — поменьше, парочка махровых полотенец, шлепанцы для ванной…
Пока Пак Мин Джун обустраивался (было решено, что ночевать он будет в гостиной на диване, готовить молодые люди будут по очереди, а душем и другими удобствами пользоваться по графику), Вера готовила плотный завтрак.
Гость заикнулся было об обязательном утреннем супчике, но девушка строго возразила, что со своим уставом в чужой монастырь не суются, но рис она, так и быть, сварит. Рисоварки, конечно, не было, поэтому Вера сосредоточенно налила в эмалированную кастрюльку два стакана воды, потом отмерила стакан риса, промыла его в сеточном дуршлаге, опустила в булькащую воду влажные зерна.
