Светлана Гольшанская - Гоетия
Владимир скривился.
— Ладно, не переживай, попробуем как-нибудь замять. Что-нибудь удалось выяснить?
— Только то, что это притон для наркоманов и извращенцев. У кого-нибудь есть анальгин?
Опера обернулись и снова дружно заржали. Владимир тяжело вздохнул.
— Вы не судите их строго, они ведь еще дети, — смиренно сказал человек, незаметно подошедший к следователю со спины. Владимир обернулся и непонимающе моргнул.
— Он, наверное, про тех школьников, — сообразил Семеныч.
— Иван Угольев, классный руководитель, — мужчина протянул им руку для приветствия. Высокий, худощавый, на вид ему можно было дать лет сорок пять-пятьдесят. Две залысины на его голове разделялись тонкой полосой коротко стриженных седых волос. — Ведь говорил Господь наш Иисус, не судите, да не судимы будете.
— Не знал, что сейчас в школе изучают богословие.
Владимир болезненно поморщился — с пакета на затылке стекла холодная капля и полетела ему за шиворот.
— Я преподаю физику, — все так же бесстрастно поправил его учитель. — Просто хотел сказать, что этих ребят можно понять. Все они из крайне неблагополучных семей: многодетных, неполных, разведенных или вообще пьющих… Они всего-навсего пытаются выразить протест против безжалостного мира взрослых. Прошу вас отнестись к их шалостям снисходительно, ведь они ничего особо дурного не сделали, всего лишь пошли туда, куда не следовало идти. Кто из нас не совершал подобных ошибок в молодости?
— Вы хотите, чтобы их отпустили вам на поруки? — оборвал его претенциозную речь Семеныч. — Никит, ты проверил прошлые приводы? Оформи бумаги, а?
Оперативник за соседним столом проворчал что-то неразборчивое и начал писать.
— Излишнее снисхождение ведет в конечном итоге к непослушанию и падению нравов, — вспоминая давешнюю вечеринку, сказал Владимир.
— Что вы предлагаете? Запереть их в четырех стенах? — отозвался учитель.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату в сопровождении двух милиционеров вошли знакомые Владимира из клуба эзотериков. Следователь сделал шаг в их сторону, и чуть не упал, когда столкнулся взглядом со своей сестрой, которую следом везли на инвалидной коляске.
— Задержали их на месте сегодняшнего убийства в Копище. Они там что-то вынюхивали, товарищ следователь, — отрапортовал один из милиционеров.
— Ника! — закричал Владимир. Девушка залилась пунцовой краской и спрятала глаза.
— Мы просто хотели померить радиационный фон на локациях, — начал за всех оправдываться Гоша.
— Вероника Дмитриевна, вы ли это? Замечательно выглядите! — лукаво улыбаясь, пожал ей руку Семеныч, надеясь остудить до предела накаленную обстановку.
— Спасибо, — с трудом выдавила из себя девушка.
— Оформлять? — устало спросил Никита.
— Не, это свои, — махнул ему рукой Семеныч.
— Так мы это… пойдем? — осторожно спросил Гоша.
— Валите, — не слишком вежливо ответил Владимир.
Они развернулись в сторону выхода. Все еще полыхая от ярости, Владимир встал и последовал за ними. В коридоре он остановил сестру, крепко схватившись за спинку ее кресла.
— Какого черта ты творишь? — грубо поворачивая ее к себе, спросил Владимир.
— Мы всего лишь хотели посмотреть, — сквозь зубы ответила она.
— Ты хоть понимаешь, что меня могут уволить за разглашение тайны следствия, если узнают об этом происшествии?
— Я просто хотела помочь. И думаю, что смогу это сделать, если мне вернут блокнот с записями, — упрямо отвечала Ника.
— Чем ты можешь помочь? Ты всего лишь глупая парализованная девчонка, которая видит мир исключительно из окна собственной комнаты. Если хочешь помочь — устройся на работу, а лучше поступи в ВУЗ, а не растрачивая свой интеллект на Интернет и прочие сомнительные предприятия.
Ника сжала кулаки. Если бы у нее была возможность, она бы точно бросилась на него, царапаясь и кусаясь, как в детстве.
— Ну вот, я же говорю, что надо быть снисходительным и уметь прощать ошибки, — сказал Угольев, который только что вышел из кабинета вместе со своими учениками. — Особенно если это родная кровь.
Ника встряхнула головой, посмотрела на него и замерла.
— Вы что-то сказали? — спросила она.
— Я говорил о снисходительности, — Владимир с учителем удивленно переглянулись.
— После этого.
— Ничего, — пожал плечами Угольев.
Ника сложила руки на груди, сосредоточенно глядя в пустоту. Ее внезапное отчуждение послужило для Владимира сигналом тревоги.
— Идите отсюда, если не хотите, чтобы мы передумали насчет их освобождения.
Угольев молча повел своих подопечных дальше по коридору.
Ника схватила брат за руку.
— Кто это?
— Учитель физики, — недоуменно ответил Владимир. — А что?
— У меня от него мурашки.
— Ника, прошу тебя, не надо пугаться каждого косого взгляда. Просто… просто не обращай внимания на их жалость.
— Здесь дело не в жалости. У него как будто два голоса. И один из них никогда не молчит, но говорит так странно, что ни одного слова нельзя вычленить.
— Опять ты за старое. Как же я ненавижу этих твоих эзотериков, — Владимир тяжело вздохнул. Ника снова насупилась и отвернулась. — Ладно, подожди здесь — я отвезу тебя домой.
После ссоры Ника затаила обиду и с братом почти не разговаривала, замкнулась в маленьком виртуальном мирке собственного компьютера. Что-то искала, сутками напролет не отрываясь от экрана. Оставила наставнику несколько сообщений с вопросами, на которые тот ответил лишь короткой отпиской о том, что ей следует быть более снисходительной к Володьке, ведь кроме него у нее никого нет. Поинтересовался о ее последних снах и успехах с медитацией. Вообще-то, это было вполне ожидаемо. Наставника всегда занимали ее сны, странные, невероятно яркие видения из фантастических мест — зеркальных лабиринтов, гигантских водопадов, извергающихся вулканов, черных дыр, развалин древних городов и взрывающихся вселенных. Наставник называл такие сны компенсацией за парализованные ноги, даром, благодаря которому Ника могла путешествовать по местам, о существовании которых человечество даже не представляло. Девушке всегда казалось, что он лукавит. Сны — это просто сны, кривые отражения сознания, хлебавшего через край образы из информационного потока, проходящего по сетевому кабелю.
Но в последние дни Ника не видела снов, потому что не ложилась спать. Поиск разгадки дела о ритуальных убийствах стал для нее навязчивой идей. Этим же был поглощен и ее брат, поэтому не особо следил за тем, что она делает. Чем больше Ника изучала обстоятельства преступлений, тем больше поражалась сложностью разыгранной неизвестным преступником схемы. Поиски значений некоторых сигилов завели девушку в дебри священных писаний древнейших религий, но ответа на главный вопрос: «кто?» — Ника так и не нашла.
![Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]](/uploads/posts/books/243250/243250.jpg)