Владимир Слабинский - Происшествие на Львином мосту
Федор сказал, что ему поручили оказывать мне всяческое содействие и служить, в некотором роде посредником, между высокопоставленными господами, — он ткнул указательный палец в потолок и заговорщически подмигнул, — и господином доктором, т. е. мной. Поинтересовался поведением своего товарища.
В ответ я дал самую лестную оценку Михаилу. Поведал о событиях прошедшей ночи и состоянии пациента, опустив, впрочем, детали, не имеющие отношения к делу. Кроме того, я выписал некоторые рецепты, попросив доставить лекарства не позднее обеда, и оговорил круглосуточное дежурство у постели больного опытной сиделки.
Федор предложил, чтобы, учитывая размеры больного и состояние его здоровья, наряду с сиделкой в комнате находился кто-нибудь из подьячих, скажем Мишаня. Я выразил непременное согласие и, крайне довольные друг другом, мы расстались.
Через час с четвертью приехала сиделка, миловидная женщина лет сорока по имени Дарья. Это была опытная лицензированная медицинская сестра. Мы уже были знакомы, она ранее неоднократно помогала мне лечить пациентов. Поздоровались сердечно, но с некоторым налетом чопорности, как предписывают правила профессиональной этики. Не успел я ввести сестру в курс дела, как к нам присоединился Михаил, успевший, по его выражению, немного «соснуть» и поэтому чувствовавший себя превосходно. Увидев, что сиделка — достойная, зрелая женщина, а не молоденькая ветреная выпускница лицея, он немного огорчился. Эмоции столь явно отражались на его лице, что такому опытному физиогномисту, как я, не составило труда сделать вывод: «То, что хорошо для врача, не всегда хорошо для подьячего».
Ближе к вечеру объявился Жуковский. Сиделка в его присутствии пунцово зарделась и уронила на пол шприц с лекарством. Михаил недовольно насупился и отошел к окну. Я также не остался равнодушным, но, как воспитанный человек, скрыл свои эмоции. Лев, казалось, никак не отреагировал. Он по-прежнему лежал, дышал, и эпизодически вздрагивал во сне.
— Доктор, я жду тебя внизу, идем разбираться с дерьмом.
Сестра стала не просто пунцовой, а приобрела пикантный фиолетовый оттенок, томно закатила глаза и медленно сползла вдоль стены. Михаил с любопытством уставился на меня и, спустя несколько секунд, заржал. Лев… Да бог с ним, с больным! Я был просто взбешен очевидной беспардонностью капитана и, чтобы как-то разрядить ситуацию, стремительно вышел из комнаты. Как и следовало ожидать, Жуковский и не подумал принести извинения. Он просто не заметил, не понял всего произошедшего! Не помню, как мы оказались на улице.
Шел мелкий дождь. Он едва слышно, убаюкивающе шумел. Мы, врачи, такой шум называем «белым», он очень полезен для здоровья в-целом и для психики, в-частности. Вода пузырилась в бегущих вдоль улицы ручейках. Картина умиротворенной природы несколько меня успокоила. Мы перешли Львиный мост, его стражи, товарищи пострадавшего, приветливо зарычали и отсалютовали нам хвостами.
— Доктор, давай по пути заскочим в одно место. Надо жалобу разобрать. Да и вообще шмон навести.
— Жуковский, если у вас есть неотложное дело, я могу обождать на улице.
— Да нет, доктор, не бузи. Мне нужна твоя помощь. Ну, помоги как товарищ. Жалобу одна старушка подала, утверждает, что в китайском ресторанчике разводят свиней. Прикинь, натурально, устроили свиноферму. Старая в деревне жила и божится — слышала ночью голоса или как там, хрюканье свиномантки и поросенка! Я и прошу тебя, давай зайдем. Ты как врач проверишь там гигиену или еще что?
Конечно, это не моя обязанность — проверять санитарную обстановку, но свиноферма в центре города? Я был заинтригован и энергично шагнул в предупредительно открытую капитаном дверь ресторана.
Едва переступив через порог, Жуковский зычно затребовал подать ему «самого главного китайца». Навстречу нам выбежал, кланяясь, небольшой мужчина азиатской внешности и стал предлагать свои услуги господину капитану.
Внимательно осмотрев его, я пришел к выводу, что это скорее кореец, родившийся в Самарканде, но никак не китаец. Прожив много лет на Востоке, я легко различу представителя народа хань и корейца. Хозяином ресторана может быть только хань.
— Жуковский, это не хозяин. Впрочем, неважно, велите ему проводить нас на кухню и в подсобные помещения.
— Будет исполнено, господин доктор. Эй, ты слышал, что начальство велит, шевелись, каналья! — капитан включился в игру.
Кореец беспрекословно выполнял все наши пожелания и час спустя, осмотрев интересующие нас помещения, мы покинули ресторан. Первое — это был ресторан с южно-китайской кухней. Второе — интерьер ресторана был оформлен в традиционной для подобных заведений манере: много красного цвета, много золотого, везде драконы. Эти мифические животные были вышиты на ширмах, отгораживающих столики, на скатертях, покрывающих столы. Изображены на посуде и даже на салфетках! Третье — в ресторане не было свинарника, у меня были определенные претензии к чистоте, но животных там не выращивали.
Жуковский был посрамлен и пристыжен.
— Это же надо, так слепо верить голословным утверждениям пожилой дамы! У меня была пациентка, которая утверждала, что она лично была любовницей императора Наполеона. Или вот еще, вспоминаю пациента, уверенного, что он и есть Наполеон Буанопарт, но отказавшегося признать в этой пожилой даме свою любовницу!
* * *Расспросы дворника, и вправду очень уважаемого человека и ценного работника, ничего не прояснили. С его слов, помета была, фигурально выражаясь — куча. Он таких куч раньше не видел. Можно было подумать, что опорожнилась бочка, перевозившая лошадиный навоз, но это был не навоз. Дворник был работником добросовестным, из-за чего провести биологическую экспертизу помета не представлялось возможным.
Мы вернулись в дом, в котором разместился раненый лев, и отобедали. К столу подали борщ с пампушками, студень и мясную солянку. Были также рыбные расстегаи, маринованные грибочки, квашенная капусточка с морошкой. От спиртного я воздержался — предстояло гипноскопирование. Федор и Жуковский последовали моему примеру, пропустили лишь по рюмочке беленькой перед едой в качестве аперитива. После обеда мы выпили кофе, о делах не было сказано ни слова.
Медицинская сестра помогла мне вымыть руки и облачиться в стерильный белый халат. Я подошел ко льву и наложил руки ему лоб. Существует несколько способов проведения гипноскопирования. Я предпочитаю методику, описанную великим Франсом Антоном Месмером в 1766 году в диссертационной работе, имеющей название «О животном магнетизме и влиянии звезд и планет как лечебных сил». Никто не понимал природу животного магнетизма лучше маэстро!
