Александр Шульга - Проклятое золото
«Вот теперь можно и возвращаться - подумал я, очищая и рассматривая драгоценную находку. Вовремя я с напарником разошелся и из доли его выделил».
После тщательной обработки самородок заблестел во всей своей красе. Весил он не меньше двух килограммов и имел форму клина с сужающимся, слегка загнутым концом.
«А, с какой стати сейчас возвращаться -подумал я – продуктов хватит на пару недель. Если сейчас уйду, то вернусь только весной. А тогда грунт оттает и придется в шурфах ставить крепеж. Лишняя работа. Ну, а сегодня можно перекурить».
Когда я, зажав в руках самородок, подбежал к нашему жилью, то увидел, что камень-валун отодвинут, а мешковина сорвана. Как только я наклонился, изнутри послышались звуки борьбы, стоны, звериный рык и через мгновение передо мной, в проходе, показалась тигриная голова с оскаленной пастью. Мы столкнулись лоб в лоб, и я почувствовал его дух. Это был запах гнилых зубов, свежей крови и смерти. Я рефлекторно ударил самородком тигра по голове и попал в глаз. От внутреннего напряжения удар был настолько сильный, что острый конец самородка ушел в тигриную голову почти наполовину. И тут же почувствовал острую, режущую боль на лице. Свитер и нательная рубаха стали мокрыми и теплыми, а во рту появился солоноватый привкус крови. От ужаса я упал лицом вниз, обхватив руками голову и замер, а раненый зверь одним прыжком перепрыгнул через меня и исчез в тайге, унося в своей голове только что найденный самородок.
Когда я пришел в себя и, зажимая рану на лице, вполз в нору, оказалось, что ватные брюки на левой ноге разорваны и пропитаны кровью. Анестезирующее действие страха заканчивалось, и нога начала ныть тупой, саднящей болью.
«Видимо, рана на ноге гораздо серьёзней. Ей займусь первой. Ноги сейчас важнее. Они - это передвижение. А лицо – косметика,» - подсказывал инстинкт самосохранения.
Забравшись в нашу берлогу, я с трудом задвинул камнем проход и, с надеждой окликнул напарника. Чуда не произошло и ответа не последовало. Даже при тусклом свете коптящей лампы было понятно. что лежащий в луже крови человек был мертв. Разбираться дальше у меня не было возможности. Если упустить время, я мог потерять сознание от кровопотери и присоединиться к своему бывшему компаньону. Наспех обмотав голову полотенцем, я ремнем наложил жгут выше колена, промыл рану на ноге спиртом, продел в цыганскую иглу кусок рыболовной лески и, обрезая её «опасной» бритвой, наложил на рваную рану около десятка швов. Кровотечение прекратилось. Я снял жгут, смочил спиртом пропитанное кровью полотенце на лице и затянул его узлом потуже. На большее не хватило сил. Сделав несколько больших глотков спирта прямо из грелки, я подполз к остывающей печке и отключился.
Через неделю у меня уже хватило сил дотащить тело напарника до ближайшего шурфа и засыпать мерзлой землей. А когда окреп и собрался уходить, натаскал на могилу кучу камней. Чтобы росомахи не раскопали. Перед уходом обошел окрестности, в надежде найти труп тигра и вернуть самородок. Но безрезультатно. Полосатый преступник, попробовавший человечины, разгуливал на свободе. Вдобавок, с моим самородком в голове. Насколько его хватит, трудно сказать. Но полноценно охотиться он не сможет, и будет искать слабую жертву. И первыми будут люди. Целый год он мне снился и не выходил из головы. Как бы ни закончить психушкой. Я и к вам прибился, что бы зимы дождаться. Иду на то проклятое место. Если ты со мной, то , в случае удачи самородок пополам. И то золото, что намоем, на двоих.
Последнюю остановку Левша и Смешной сделали в поселке хлыстов - староверов.
- Осталось километров сто по таежному бездорожью, - пояснил Страх, - но я тропу напрямик до ручья помню. А там пойдем по накатанному. Может, удастся у местных хоть пару собак прикупить и нарты. Взяли бы побольше продуктов. Больше двух псин не надо. Не прокормим.
Когда впереди замаячили крыши деревянных строений. Страх направился к крайней избе, обнесенной высоким частоколом.
- Остановимся у здешнего охотника. Я у него отлеживался. Он мне прошлой зимой капканы на тигра обещал продать недорого. По старости почти не выходит на охоту, и они ему без надобности.
Когда Левша и Страх, оставив лыжи и огромные рюкзаки в сенях, прошли в жарко натопленную избу, гостеприимный хозяин ставил на стол огромную кастрюлю, из которой шел запах вареного мяса и кислой капусты.
«Давно я не ел настоящих русских щей», - подумал Левша.
- Как же, помню, обещал тебе в прошлый раз ловушки на тигра, - ответил на вопрос Смешного охотник. - Но сей момент дать не в силах. Самому требуются. В деле они. Поживете у меня неделю-другую, может, даст Бог, и освободятся. Тогда и заберете.
- И что же у тебя за дело неотложное? – спросил Страх, переменившись в лице.
- Дело серьезное и общественное. Стал наши дворы тигр обхаживать. Двоих собак порвал в клочки и теленка-двухлетку. До людей пока не дошло, Бог миловал, - старик перекрестился на иконы, – но ждать можно всякого. Наши по ночам не выходят. Боятся. Вот я и расставил капканы на подходных тропах. И проверяю утром и вечером.
- А у этого тигра ничего особенного не приметили? - поинтересовался Страх задумчиво и отодвинул не начатую миску со щами.
- Да его-то и видели всего один раз. И то под утро. А так всё по следам определяем. Матерый хищник. Но, видать, старый. Или подранок. Охотится не в силах.
Страх встал из-за стола и стал ходить из угла в угол.
- Хорошо, дедушка, мы поживем у тебя, пока всё не прояснится. И заплатим за постой. Но ты бери одного из нас на дежурство. И тебе спокойнее и мы скучать не будем.
- Я не против, но вы оба без ружей. А меня второго нету. Какая мне с вас польза. Тигр, хотя и старый или раненый, шуток не простит.
Страх вышел в сени, вернулся с рюкзаком, достал ракетницу образца 45-того года, переделанную под охотничий патрон двенадцатого калибра, и полный патронташ патронов.
- Патроны сам набивал. Двойной заряд пороха и картечи. А три патрона со свинцовыми жаканами.
- Ладно, - хозяин впервые улыбнулся, - живите у меня сколько придется. Хоть будет с кем потолковать. У меня места много. А живу бобылем. Только племянница иногда наведывается. Но с ней не поговоришь. Уже восемь лет как не говорит. В двенадцать как онемела от переполоха на пожаре, так и молчит, по сей день.
- Лучшее украшение женщины это молчание, - заметил Левша вполголоса.
- А её и украшать не надо, - заметил Страх. - Настоящая красавица. Я её видел прошлой зимой. Но уже на обратном пути. Выглядел ещё хуже, чем сейчас и не рискнул с ней потолковать. Хотя она мне помогла на ноги встать. Таскала продукты и антибиотики, пока я здесь отлёживался. Как только разбогатею, вернусь к ней и помогу, чем смогу. Ну, а сейчас давай укладываться. Завтра пойду с дедом капканы проверять. Может, повезет и встречу того, из-за которого уже год не сплю спокойно.
