Дин Джеймс - Смерть по почте
— Так как вы догадались? — спросил я ее, в нетерпении нарушив тишину. — Мне сразу померещилось что-то знакомое в вас, но я так и не понял что.
— Ты ведь еще совсем новичок в этом, верно? — улыбнулась Джейн, и я кивнул. Она рассмеялась, как мне показалось, слегка покровительственно. — По большей части это оттенок цвета кожи. Если бы ты провел здесь столько же времени, что и я, то только по одному этому признаку научился бы отличать вампиров от людей. Но есть и еще кое-что, — сказала она мне. — Например, глаза. Я всегда могу распознать по глазам. Со временем ты поймешь, что я имею в виду. — Она снова рассмеялась, и звук ее голоса начал меня слегка раздражать. — Еще одна подсказка, должна признать, это то, что ты живешь в коттедже Тристана Ловеласа.
Я вздохнул, можно было немного расслабиться.
— Мне следовало самому догадаться. — Тристан Ловелас, умопомрачительный, красивейший вампир, который также был моим научным руководителем в аспирантуре, вручил мне ключи от своего дома несколько месяцев назад. Но в деревне не все знали, что я купил дом у Тристана. Он мне много рассказал о доме, но совершенно не упомянул о Джейн Хардвик или о ком-либо еще из местных жителей. Он только сказал, что мне очень понравится Снаппертон-Мамсли. И похоже, я начинаю понимать, что он имел в виду.
— Да, дорогой Тристан, — произнесла Джейн и загадочно улыбнулась. — Когда я услышала, что он продал свой дом, то ожидала увидеть кого-нибудь вроде тебя. Безукоризненный вкус Тристана еще ни разу не подводил его.
Я покраснел. (Да, краснеть мы можем, хотя это и не так заметно.)
— Как-нибудь надо будет непременно поговорить о Тристане, — продолжила Джейн. — У нас с ним много общего, включая вкус на мужчин.
— Спасибо, пожалуй, — сказал я.
Джейн рассмеялась.
— Зови меня Джейн, а я буду звать тебя Саймон. К чему нам формальности, верно? — Она склонила голову, глядя на меня выжидающе, и я кивнул. — Ты давно говорил с Тристаном, Саймон? — спросила она. — Лет сто от него ничего не слышала.
— Нет, — ответил я, — мы с Тристаном уже не так близки, как раньше. Мы теперь совсем мало общаемся. — Не стоит болтать лишнее с Джейн, как бы хорошо она ни знала Тристана.
— Жаль. — Она улыбнулась, и было в ее улыбке что-то волчье. Она опять застала меня врасплох. — Хотя, мне кажется, на один вопрос ты сможешь мне ответить, — продолжила она.
Я предвосхитил ее вопрос.
— В этом нет необходимости. Я не следую традициям. — От одной мысли об этом у меня мурашки побежали по телу.
— Нет. Я так и думала. Я тоже не следую им. — Она помолчала немного. — Обычно, — добавила она, и мне на секунду представилась совсем другая Джейн, отчего я снова почувствовал озноб.
К этому моменту вы уже, безусловно, с ума сходите от любопытства. Что это за вампиры такие, что средь бела дня болтают по пустякам, пьют чай в доме у святого отца? Секрет заключается в специальном лекарстве. Умники в счетной палате конгресса в обморок попадали бы, если б узнали, что при Национальном институте здоровья в Бетесде, у меня на родине, в Америке, есть лаборатория, где все ученые — вампиры. Они провели дополнительные исследования по лекарству от гемофилии, которое было забраковано спецами из другого подразделения института, и втайне разработали средство, которое в корне изменило жизнь бессмертных. Благодаря им мне теперь достаточно принимать по две маленькие таблетки в день, чтобы не прятаться при первых лучах солнца.
Таблетки эти — славная замена отвратительному кровососанию, к которому вампирам приходилось прибегать в старые времена. И тот факт, что мне больше не приходится половину суток проводить в каком-нибудь темном углу, значительно увеличивает продуктивность моих литературных изысканий. Вампиры, видите ли, спят очень недолго. Двух-трех часов в сутки вполне достаточно, чтобы удовлетворить мои скромные потребности в отдыхе.
Хотя должен предупредить вас, что есть еще вампиры, которые живут по старинке. Они нападают на смертных, пьют их кровь, а затем скрываются в спешке и отсиживаются в светлое время суток в мавзолеях или на мрачных сырых кладбищах. Но среди нас есть специальный отряд, который ставит на место таких зарвавшихся бандитов.
Я лично думаю, что все это отвратительно, но вы же знаете, как упрямы становятся некоторые личности, когда речь заходит о традициях. Они боятся попробовать что-нибудь новенькое. В моем собственном случае положа руку на сердце могу клятвенно утверждать, что эти таблетки сделали мою жизнь после смерти гораздо приятнее.
Поскольку мне больше не надо беспокоиться, куда бы спрятаться после восхода солнца, у меня высвободилось много времени, чтобы поразмышлять над чем-нибудь более стоящим. Вместо того чтобы рыскать по окрестностям в поисках подходящей жертвы, я провожу часы «охоты» с большей пользой и несравненно большим удовольствием. Еще один миф про вампиров, о котором вам, вероятно, доводилось слышать, — это то, что у нас не может быть… как бы это помягче… отношений друг с другом… ну, вы понимаете, о чем я. С радостью могу вас заверить — это полная ерунда. С этим я бы ни за что не пожелал распрощаться.
Вот и Джейн Хардвик была вампиром нового времени, как и я. И я, признаться, очень этому рад. Прежние кровососы заставляли меня нервничать.
— Снаппертон-Мамсли — чудесная тихая деревушка, и мне бы хотелось, чтобы так все и оставалось, — сказала Джейн. — Раньше, — я знал, что под «раньше» она имела в виду времена до волшебных таблеток, — мне приходилось влачить жалкое существование, а люди вокруг думали, что я весьма эксцентричная особа. Но последние десять лет были просто чудесными, и я участвую в деревенской жизни на все сто.
— Как, например, в комитете по сбору средств на восстановление церкви. Ни больше и ни меньше, — сказал я сухо.
Джейн весело рассмеялась.
— Вот именно. Спору нет, многие в деревне думают, что я не в себе, раз после стольких лет вдруг стала прилежной прихожанкой и неутомимой труженицей, что бы ни требовалось сделать на общественных началах.
— Просто свет в оконце на пути в Бедфорд? — Бедфорд — это ближайший крупный город, всего в нескольких милях по трассе. Джейн предпочла не замечать моего насмешливого тона.
— Ты быстро приспособишься к деревенской жизни, — сказала она. — Если, конечно, будешь осмотрительным. В деревне много любителей совать свой нос куда не следует. — Она улыбнулась. На этот раз я воспринял ее улыбку как предупреждение. — После чайных посиделок у викария ты, вероятно, уже понял, что наш святой отец совершенно без понятия, что к чему. А бедолага Летти? Ты сам все видел, она понимает не больше мужа, да и не пытается ни в чем разобраться. Прунелла Блитерингтон настолько поглощена собой, что замечает что-либо только тогда, когда это может коснуться ее или ее домочадцев.
