Илья Некрасов - Град на холме
– Хм… нет.
– У меня тоже.
Мы немного помолчали. Затем директор сообщил:
– Всё продолжалось довольно долго. Лет… десять.
– Это серьёзно. А с чего началось?
– С того, что я месяца два назад решил поучаствовать в ревизии хранилищ. Сотрудники, обычно отвечавшие за них… в общем, один ушёл в отпуск. Другой улетел в командировку. И у меня выдалось свободное время, захотелось увидеть собственные… «сокровища», пощупать выпавшие кабаньи резцы с клыками. Сушёные трупики и шкурки, – в его голосе сквозил сарказм.
– Однако, увидели эти «артефакты» только в списках…
– И да, и нет. Такое впечатление, что списки несколько раз правили. Вычеркивали экспонаты и вновь вносили. Меняли записи.
– Подождите. У вас электронные каталоги?
– Нет, – он застенчиво улыбнулся. – У нас же музей. Мы предпочитаем бумагу.
Я кивнул:
– Поэтому и заметили кражу. С электронными каталогами всё бы прошло.
Директор, похоже, со мной согласился и, наконец, закурил.
– А почему десять лет? – спросил я.
– Странности в списках начинаются с того времени.
– Что… необычного случилось тогда? Кто-то уволился? Или приняли в штат?
– Я пытался разобраться. Была текучка кадров. Ничего не ясно.
– У вас есть подозрения?
– Да, я тоже считаю, что «вор» из своих.
– И?
– Да те же люди, которые отвечали за ревизию запасников.
– А почерк? Как правились записи?
– Невозможно. Правки вносились специальным механическим устройством, – он задумался. – Печатной машинкой.
– Даже так… Но ведь это прекрасно!
– Почему?
– У механики есть свой почерк. По следам можно определить, какая из них печатала. Сколько их у вас?
Директор сосчитал все. И свою в том числе. Вышло пятнадцать. Включая один экспонат.
– А какие стоят в запасниках?
– Две. На них и ведётся учёт. Идёмте.
Мы спустились в запасники. Они представляли собой многоуровневые подземные помещения, огромные залы со стеллажами, в которых находились однотипные пронумерованные ящики. Ощущение было непередаваемым. Пространство заполняли массивные тени и теряющиеся в темноте высокие колонны-стеллажи. Директор не включал освещение на полную и старался не шуметь, передвигался почти на цыпочках.
Кого он боялся? Везде активная и пассивная защита, камеры слежения, сигнализация, металлические двери…
– Что, за десять лет система ни разу не сработала? – тихо спросил я, осматривая строи стеллажей, каждый из которых был на сигнализации.
– Нет. Единственное… один раз удалось зафиксировать следы взлома электронных систем.
– Хакеры?
– Мои сотрудники, я знаю точно, не обладают подобными навыками.
– Это не аргумент. На рынке есть полностью автоматические пакеты. Жмёшь на кнопку, и готово. Вы сказали, защита сработала один раз?
– Да. Но я не понимаю, зачем это было сделано. Если действуют свои, то они могут отключать слежение.
– В каких случаях?
– Пойдёмте дальше.
Мы прошли вглубь подвала-хранилища. С помощью голосовой команды директор прибавил-таки освещения. Тени ушли в дальние углы и затаились там. Он показал мне стол. Деревянный стол с настоящими бумажными документами, с целыми папками документов. Там же был деревянный стул и механическая печатная машинка. Рабочее место. Оно же предмет истории.
К столу тянулся оптический кабель с портом, который нужно присоединять к информационному устройству. То есть беспроводной сети не было, что означало трудности для скрытого удалённого взлома.
Кроме того, на стене рядом висел старый-старый рубильник. Директор кивнул в его сторону, и я чуть не расхохотался. Вся современная система слежения выключалась простым рубильником, который тоже можно было считать экспонатом!
Символично. Будущее, которое в результате шутки или злого умысла… или чего-то непонятного оказалось полностью завязанным на архаичное прошлое. И буквально «отрубалось» им.
– Чьё место?
– Чаще всех сюда заходит научный сотрудник Саххет. Но у него есть рабочие места и в других залах.
– Другие сотрудники тоже… сюда «заглядывают»?
– Реже. У нас специализация по эпохам, но по факту все занимаются всем.
– Почему вы привели меня именно сюда?
– С этого места можно отключать сигнализацию через порт, – он загибал пальцы. – Здесь рубильник. Отсюда исчезло большинство экспонатов.
Я не удержался и глубоко вздохнул:
– У экспонатов есть нечто общее?
Директор задумался, жестом пригласил подойти к ближайшему стеллажу, а сам выключил сигнализацию с помощью рубильника. Свет вокруг исчез.
Музейщик включил портативный фонарик и приблизился ко мне, открыл один из сейфов в шкафу. Выдвинул из темноты ящик и посветил в него.
«Экспонаты» лежали вперемешку, без всякого порядка. Директор запустил руку поглубже, в мешанину деревянных и костяных обломков, тряпья и откровенной трухи. Извлёк со дна толстую кипу бумажных листов.
– Что это?
– Реальные экспонаты постепенно заменялись пустой бумагой.
– Без записей?
– Бумага снизу, чтобы не было заметно потери объёма внутри ящика… В каком-то смысле бумага тоже экспонат, – добавил в сторону музейщик.
Надо же, он сам почти смеётся над своими «сокровищами». Если у человека бардак в голове, то он будет и вокруг. Хотя, возможно, его выводила из себя ситуация.
– Не знаю… мне показалось, – я попробовал обобщить ощущения, – тут должны работать настоящие фанаты своего дела. Как может профессионал так обращаться с предметами истории?
– Я сам не понимаю, – директор только развёл руками.
– Сюда часто ходят люди? Посторонние?
– Никогда… Очень редко.
– А подробнее?
– Ну, вот… около полугода назад, если не изменяет память, я показывал… да, именно этот ящик одной экскурсии. Тогда и заметил впервые бумагу, но… не придал значения. Посчитал, что Саххет придумал такой способ сохранения экспонатов. Вроде импровизации. Бумага поглощает влагу, или что-то в этом роде.
– Поглощает? Хм… Разве что вместе с экспонатами… Так какая делегация?
– Электронный журнал. Они делали исторический очерк.
Я усмехнулся:
– Интересно, о чём?
– Культура язычества. О понимании времени у древних. О цикличности и повторах в истории… Оказывается, они думали, что время представляет собой круг. Представляете? Как времена года. Абсолютного времени не существовало.
– И сколько страниц?
– Что?
– Сколько веков охватывает культура язычества?
– Это не века, а тысячелетия, – показалось, директор смутился. – С момента появления человека разумного до христианства. И позже. Христианство не сразу победило языческие культы. Десятки тысяч лет, точно не известно. Мы более-менее знаем, когда исчезли последние общины язычников, а уж когда они появились… О том времени мы ничего не знаем.
