Дэн Абнетт - Перигелий
Тишина.
- Желтый Король… чего?
Тишина.
- Желтый значит трусливый? Почему ты не отвечаешь?
Я снова надавил.
- Что такое Орфей, Граэль Охр? Почему это слово столь блестяще скрыто в твоем разуме?
Разум надавил в ответ. Огонь прошел по нервным окончаниям моей аугметики. Дыхание перехватило, и я оперся на стену, чтобы не упасть. Все мои старые раны – все синтетические нейроны, позволяющие мне управлять своей экзо- и эндо- аугметикой – завопили от возникшей боли, вернулась клеточная память о всех ранах и хирургических разрезах.
Умно, повернуть старую боль против меня. Выкинуть меня из его головы.
Он вновь двигался. Дом был наполнен криками, команды охранников бегали вверх-вниз по узким деревянным лестницам. Я прохромал в дальнюю комнату и закрыл за собой дверь. Тут было холодно и неуютно - за весь день никто её так и не нагрел. Призрачный серый свет пробивался сквозь высокие окна. Темные драпировки и гобелены висели словно саваны. Стояли книжные стеллажи и кое-какая мягкая мебель.
Мне надо было посидеть и избавиться от боли, которую он впустил в меня. Этот Граэль Охр, кем бы он там ни был – а я был уверен, что это имя лишь еще одно прикрытие, псевдоним – был жестким и исключительно умелым. У меня было лишь несколько нагло украденных ключей и знание того, что он не ожидал встретить другого псайкера на симпозиуме.
Старая боль словно осветила меня: призраки всех ран и травм, какие только я перенес, и не только физических. Я был практически подавлен ощущением потери, нескольких потерь. Горестными воспоминаниями. Перед моим мысленным взором проносились лица. Лица, о которых я не вспоминал годами. Убер Эмос, мой давно умерший ученый. Неугомонный Мидас Бетанкор. Фишиг, упрямый до невозможности. Тобиус Максилла и его блещущая притворная жизнь. Елизавета Биквин.
Он пробудил их. Граэль Охр разбудил их всех и послал мучить меня в течение тех минут, пока не отступит боль.
- Зачем ты здесь?
Я быстро огляделся. Он был прямо позади меня. Возможно, он также спасался здесь, а возможно, его привлекли вспышки моего сознания. Он был темной формой, тенью возле открывающегося на море окна. Он не хотел, что бы я его увидел.
- Ты узнал меня? – спросил я.
- Конечно. Даже с измененной внешностью, хотя я и сомневался. С тобой ничего не произошло? Сегодняшний небольшой ряд убийств и игр в куклы?
- Нет, - сказал я. – Я думал, что кто-то хочет при всех меня раскрыть, но это было слишком самонадеянно. Это было не ради меня. Имя Граэль Охр для тебя что-то значит?
- Нет.
- Желтый Король?
- Нет.
- Понятно, - сказал я. Он действительно не знал, или просто играл со мной? Видит Трон, у него не было причин доверять мне. И не было уже много лет.
Я скинул поддельную внешность, что бы он смог увидеть мое лицо. Ничего не выражающее и покрытое шрамами лицо:
- Рад видеть тебя.
Его вокс-динамики издали шум, чем-то напоминающий насмешливое фырканье. Я не мог видеть его, а он – меня. На моем застывшем лице, лишенном выражения, невозможно было прочитать, что я действительно рад его видеть.
А он был просто креслом: бронированным, механизированным, парящим над полом и содержащим в себе аппараты жизнеобеспечения беспомощных органических останков человека. Он видел меня через свои оптические приборы и разговаривал посредством вокс-трансляторов. Его бронированная личина была удобочитаема в меньшей степени, чем моя собственная.
Да и выглядел он так, словно не поддерживал состояние свое кресло в нормальном состоянии уже долгое время. Оно всё было в порезах и царапинах, а краска отслаивалась. Он не удосуживался следить за этим во время полевой работы.
На бронированном боку блестело пятно свежей крови.
- Зачем ты здесь? – спросил он.
- Пришел, чтобы посмотреть на тебя.
- Мы не виделись друг с другом уже очень долгое время, Грегор. Я уже не ожидал, что мы когда-то увидимся.
- Времена меняются, - ответил я.
- Так же, как и люди. Мы оба уже не те, кем обычно были. Мы с тобой – отступники.
- Ты стал отступником в силу обстоятельств.
- Но это стоило мне карьеры. И твои слова означают, что ты сам не жертва обстоятельств. Ты действительно радикал, как и говорят о тебе? Угроза Дьяболус, которую разыскивают в пяти секторах, это ты?
- Совсем не важно, кем я являюсь…
- Это не так, - ответил он. – Даже если ты невиновен, здесь не время и не место доказывать это. Твоя репутация проклята. Тебя не должно быть здесь.
- Я хожу там, где хочу.
- И постоянно по мрачным местам.
- Я не собирался доказывать свою невиновность. Лишь хотел встретиться с тобой.
- Именно поэтому тебя не должно быть здесь вообще, - сказал он.
Эхо выстрелов прокатилось по дому. Кто-то наверху пытался выкурить или убить убийцу-псайкера.
- Ты можешь остановить его. Раздавить, - сказал я.
- Нет.
- У тебя сильнейший на этом острове разум.
- Когда-то так и было.
- Ты не будешь использовать свои пси способности для восстановления порядка?
- Это делают другие. Гугач и Корвел прижимают убийцу. Осталось несколько минут.
- Они недостаточно сильны.
- Вместе они это сделают.
- Так что же, свой разум ты больше не используешь? – спросил я.
- Это было условием моего прощения. Расследование длилось пятнадцать лет, Грегор. Молох создал ужасный беспорядок.
- Но не такой ужасный, как ему хотелось. Ты его остановил.
- Я дал согласие уйти с оперативной работы. Я поклялся не использовать пси способности своего разума. Я просто использую небольшие пси импульсы для управления креслом и поддержания систем жизнеобеспечения. Ничего больше. Даже телепатии.
- Почему? Ты же самый могучий разум в своем поколении.
- В разрушенном теле и с разрушенной репутацией. Мой разум и твое тело – это почти единственное, что осталось в нас нетронутым. Почти.
Я отвел взгляд. Несмотря на то, что мое лицо не выразило даже микроэмоцию, он знал, что задел меня.
- Ты сегодня тонкокожий, - сказал он. – Это была всего лишь шутка, но она тебя задела. Раньше тебя это не волновало. Тебе так стыдно за избранный тобой путь?
Я убрал оружие и подправил маскировку.
- Я пришел встретиться с тобой, - произнес я. – Я знаю, что это было очень давно, но имело кое-какое значение. Как вижу, ты изменился. Нет никакого смысла убеждать тебя.
- Извини.
- Я стерплю это разочарование.
- Мы не сможем вместе работать, - сказал он. – Нас не должны видеть вмести, и мы не должны поддерживать связь.
- Потому что я радикал? Дьяболус?
- Потому что мне дали выбор после Молоха, - ответил он. – Уйти с оперативной работы и воздержаться от псионики. Или, во имя Святого Ордоса, выследить своего старого наставника, еретика Грегора Эйзенхорна.
