Юлия Зябрева - Дело Ромео и Джульетты
Пожить просто так, даже без палатки. Ночевать под открытым небом. Пить воду. Дышать воздухом. Слушать ветер. Врастать корнями в землю. Лететь следом за птицами…
Серёжа встряхнулся. Мечты мечтами, а надо искать преступников. Не для того ли согласился он работать в «Отделе «Т.О.Р.», чтобы получать адреналин и в полной мере ощущать бешеный ритм жизни? Хотя о каком ритме может идти речь в таком тихом и благостном месте…
Спас-на-Исторке встретил странным сочетанием духоты и прохлады. Толстые стены и плотные ставни на узких окнах хранили от палящего зноя, разбросанная по полу трава незаметно превращалась в сено… как только Скрипка мог забыть о Троице?
Почему-то не хотелось «читать» историю этих стен. Церковь бомбили во время Великой Отечественной войны, в ней собрались верующие, чтобы оградить себя священными стенами от беды. Сергей со стоном согнулся, зажимая уши руками: не думал, не ожидал, что внезапно на него обрушится такое яркое видение — люди, старики, женщины и дети, свист, грохот, вой, крики, свист, грохот… свист, оглушительный треск, и раскалывается небо, и рушатся стены, и…
— Я могу вам чем-то помочь, молодой человек?
Скрипка не сразу понял, кто к нему обращается. А когда понял, робко улыбнулся:
— Да нет, это, скорее, я мог бы попробовать помочь вам…
Перед ним стоял странно перекошенный седобородый мужчина в рясе. То, что у него проблемы с позвоночником, понял бы не только потомственный целитель, но и любой другой, даже не самый наблюдательный человек.
— Если вы позволите, я… помогу вам. Вылечу.
Священник улыбнулся и покачал головой:
— Исцеляют пост и молитва. Священники с благословления церковью… и ещё врачи в больницах.
Скрипка встряхнулся, постепенно смелея:
— Ну вот не надо, пожалуйста. Вам же больно, вы еле стоите, а я знаю, что могу помочь — я что, не должен сделать то, что должен?
— Молодой человек, вам только что было плохо в стенах церкви… это ли не знак, что ваши способности — заметьте, я не отрицаю, что они у вас есть — вряд ли дарованы вам Богом?
Сергей насупился:
— Я не знаю, кем они мне дарованы. Но я уверен, что в этом нет ничего плохого! И… не плохо мне было. Просто я видел, как в эту церковь попал снаряд.
Священник вздрогнул:
— Как… видели?
— Вот… вот так.
Скрипка закрыл глаза и раскинул руки.
Теперь он уже был готов к тому, что увидит.
— Здесь… священник. Он… ранен. Нет, он убит. Дети… дети у двери… мальчик… вы?!
Сергей пошатнулся, открыл глаза и уставился на собеседника:
— Вы? Вы были здесь во время бомбёжки? Вы были там, там двери были, да?
— Да, — одними губами, без звука, согласился священник.
Там, где ныне белела свежей штукатуркой стена, в старом здании церкви, действительно, были двери. Отец Николай, тогда ещё совсем крохотный Коленька, и его старший брат, Дима, прятались там, накрывались старым дедовым тулупом… они чудом выжили после бомбёжки. Да, наверное, Николай и священником решил стать только потому, что верил всю жизнь: от смерти его спасли стены церкви.
— Ну вот… а вы говорите, не от Бога.
Настала очередь священника хмуриться:
— Не вам, юноша, решать…
— Но я могу вылечить вашу спину.
— Какая разница, что будет с телом! Главное — душа.
— Ну и что, вы думаете, что душа пропадёт из-за того, что кто-то не такой, как надо, поможет телу? Ну вот пойдёте вы в больницу, а вдруг врач будет еврей? Или… или вообще какой-нибудь там боккор? А он вас лечить начнёт и вылечит…
— Поэтому я и не иду в больницу, мальчик.
Священник решил уйти, но чуть только шевельнулся, как вздрогнул от пронзившей всё тело боли и застыл на месте.
— Ну что мы с вами спорим! — Скрипка взмахнул рукой, словно отгоняя прочь все доводы собеседника, и решительно зашёл к священнослужителю со спины.
Вдох.
Выдох.
Вдох…
А на выдохе тонкие пальцы Сергея обрели собственную жизнь: он понял, что теперь-то уж точно знает, что и как должен делать. Ему показалось, что воздух между медленно сближающимися ладонями уплотнился, стал упругим и горячим… а если закрыть глаза, будет видно, как он светится, словно шаровая молния.
Скрипка закрыл глаза.
Переливчатый шар подрагивал на левой ладони. Правая медленно сдвигала его, прямо туда, откуда расплетались по телу священника упругие щупальца ненасытной боли. Они дотянулись и до руки мага, обвили пальцы, скрючили их в готовую к захвату добычи орлиную лапу… ах, вы так? Ну, хорошо!
Сергей резким рывком выдернул «спрута» — и охнул от боли, с такой силой сам себе впился в ладонь пальцами. А священник…
Священник удивлённо и недоверчиво тёр поясницу.
Боль была — боли не стало.
— Э… мальчик…
— Серёжа я…
— Очень приятно, Серёжа, я отец Николай… конечно, спасибо тебе, но… но а если это всё-таки… не от Бога?
Скрипка чувствовал себя внезапно уставшим, словно вкатил на гору пятитонную глыбу, но свою точку зрения готов был отстаивать до последнего:
— А если у Иоанна Кронштадтского тоже не от Бога было? Он же даже не всегда молился перед тем, как лечил! Но его, однако, церковь благословила на исцеления.
Священник не удержался, проверил себя наклонами, поворотами, приседаниями, вначале робкими, а потом всё более смелыми, ухнул:
— Да я лет пять уже так не двигался! Серёжа, я буду верить, что это всё-таки от Бога. Очень уж радостно сейчас вот стоять рядом с тобой и… не болеть.
Сергей расплылся в довольной улыбке:
— И вам спасибо, отец Николай! Вы бы знали, какое это счастье, когда ты можешь помочь и помогаешь!
Они пожали друг другу руки, и священник проницательно спросил, уловив едва заметную тень сожаления в голосе Скрипки:
— Я ошибусь, если предположу, что есть что-то, в чём ты хочешь помочь, но никак не можешь?
— Не, — вздохнул Сергей. — Не ошибётесь…
Скрипка рассказал отцу Николаю о цели приезда в Касторово, и священник подтвердил: да, мало кто из тех, кто знал Диму и Олю, верил, что всё было так, как попыталось представить следствие.
— Серёжа, ты думаешь, что сможешь что-то узнать и доказать?
Он пожал плечами:
— Пока ещё не знаю. Но я буду стараться.
Они со священником распрощались, обменялись телефонами и договорились держать друг друга в курсе дела.
А потом Скрипка внезапно попал в «Гнездо».
Наверное, это снова сработал внутренний компас. Ноги сами вынесли Сергея на одну из незаметных улочек, ответвляющихся от центральной, пронесли по ступенькам, уводящим под землю…
Когда голова мага поравнялась с кованой решёткой, огибавшей плавным полукругом ход вниз, оказалось, что решётка и есть вывеска, на ней загорелись багрово-красные буквы и стилизованная картинка, изображающая то ли кляксу, то ли, и правда, какое-то неаккуратное растрёпанное гнездо.
