Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)
На обед в этот день была лазанья, которую я всегда терпеть не могла. Красный соус напоминал о крови и кишках, а сыр рикотта — об ошметках мозга. Я видела настоящие кровь и кишки, так что знаю, что говорю. Как бы то ни было, есть мне не хотелось.
Как только мы уселись, я подтолкнула свой поднос к Скарлет:
— Хочешь?
— Мне хватит, спасибо.
— Хорошо, давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Другом, а не о…
— Не смей произносить это имя, Скарлет Барбер!
— …о лошадиной заднице, — сказала она, и мы обе прыснули. — Кстати, в нашей группе по французскому появился новый очень многообещающий парень. Он не похож на других. Он выглядит, ну, не знаю, мужественно. Его имя Гудвин, но он сокращает его до Вина.
[2]
Ну разве не супер?
— Это что-то значит?
— Ну, что-то да значит. Папа говорит, что это, ну, великолепный или что-то вроде. Он точно не знает. Спроси бабушку, хорошо?
Я кивнула. Отец Скарлет был археологом и пах, как мусорная куча, потому что целыми днями раскапывал свалки. Скарлет еще какое-то время продолжала рассказывать о новом парне, но я слушала вполуха. Меня сейчас заботило другое. Время от времени я кивала и гоняла отталкивающего вида лазанью по тарелке.
Я подняла голову, и Гейбл поймал мой взгляд. То, что случилось потом, видится мне словно в тумане. Позже он утверждал, что ничего такого не имел в виду, но я была уверена, что он посмотрел на меня, усмехнулся и что-то прошептал на ухо девушке, сидевшей слева от него (она была десятиклассницей, возможно, даже новенькой, я ее не знала), и они оба рассмеялись. В ответ я подняла тарелку с недоеденной, все еще обжигающей лазаньей (всю пищу, согласно закону, требовалось разогревать при 80 градусах, чтобы предотвратить распространение бактериальных заболеваний), быстро пошла по диагонали через черно-белый пол, словно сошедший с ума шахматный слон, и вот уже голова Гейбла оказалась покрыта рикоттой и томатным соусом.
Гейбл вскочил, его стул опрокинулся. Мы стояли лицом к лицу; казалось, все остальные в столовой исчезли. Он начал орать, обзывая меня словами, которые я не берусь здесь повторить. Я также не буду перечислять полный список проклятий, которые он обрушил на мою голову.
— Я принимаю твои извинения, — сказала я.
Он занес было кулак, чтобы ударить меня, но остановился.
— Ты этого не стоишь, Баланчина. Ты такая же мерзавка, как и твои мертвые родители. Я бы тебя отчислил, будь моя воля.
И он пошел прочь из столовой, пытаясь по пути стереть часть соуса руками, но это было бессмысленно. Он был весь покрыт им. Я улыбнулась.
После восьмого урока мне пришел в письменном виде приказ явиться в кабинет директора после окончания учебного дня.
В первый день года практически все умудрялись избегать неприятностей, так что в коридоре было пусто и ждать мне пришлось недолго. Дверь была закрыта — значит, кто-то уже был в кабинете. На диванчике в коридоре ждал какой-то длинноногий парень, которого я не знала. Секретарь сказал мне, что мне нужно сесть.
На парне была серая шляпа, которую он снял при моем приближении. Он кивнул, я кивнула в ответ. Он искоса взглянул на меня:
— Хорошая была драка, верно?
— Ну, можно сказать и так.
Я была не в том настроении, чтобы заводить новые знакомства. Он обхватил руками колено. На руках у него были мозоли, и, вопреки обстоятельствам, мне это показалось интересным.
Должно быть, он заметил, что я изучаю его, потому что спросил, на что я смотрю.
— На твои руки. Они слишком мозолистые для городского парня.
Он рассмеялся и сказал, что он с севера, из сельского района, где его семья сама выращивала себе пищу.
— Большинство мозолей осталось с того времени. А парочка от гитары. Я далеко не профессионал, мне просто нравится играть. А происхождение остальных я не могу объяснить.
— Интересно, — сказала я.
— Интересно, — повторил он. — Кстати, меня зовут Вин.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него. Значит, вот он какой, новый парень, о котором говорила Скарлет. Она была права: на него было приятно посмотреть. Высокий, стройный. Загорелая кожа и кисти рук, должно быть, вследствие сельских трудов, о которых он говорил. Нежные синие глаза и рот, который, казалось, привык улыбаться. Совсем не мой типаж.
Он протянул мне руку, и я пожала ее.
— Ан… — начала было я.
— Анна Баланчина, я уже знаю. О тебе все сегодня говорят без перерыва.
— Хмм… — пробормотала я, чувствуя, как лицо заливает краска. — Должно быть, тогда ты думаешь, что я либо сумасшедшая, либо потаскушка, либо наркоманка, либо наследница мафии, так что даже не знаю, почему ты решил заговорить со мной!
— Не знаю, как у вас тут принято, но в тех местах, откуда я родом, мы предпочитаем сами составлять мнение о людях.
— А почему ты здесь?
— Это ужасно долгая история, Аня.
— Нет, я имею в виду, тут, у двери в кабинет директора. В чем ты провинился?
— Вам предлагаются варианты ответа, нужно выбрать правильный, — сказал он. — Вариант А. Несколько остроумных комментариев на уроке теологии. Б. Директор хочет поговорить с новым учеником на тему ношения шляпы в школе. В. Мое расписание. Я слишком умен для своего класса. Г. Я свидетель, видевший, как девушка вывалила лазанью на голову своему парню. Д. Директор бросила мужа и хочет убежать со мной. Е. Ничего из перечисленного. Ж. Все из перечисленного.
— Бывшему парню, — пробормотала я.
— Это хорошо, — сказал он.
В этот самый момент дверь в кабинет директора отворилась и оттуда вышел Гейбл. От горячего соуса на его лице остались красные пятна, а белая рубашка была вся перепачкана, что, как я знала, чертовски его злило.
Гейбл нахмурился, увидев меня, и прошептал:
— Оно того не стоило.
Директор высунула голову в коридор и сказала Вину:
— Мистер Делакруа, вы не возражаете, если я сначала поговорю с мисс Баланчиной?
Он не возражал, и я зашла в кабинет. Директор закрыла за нами дверь.
Я заранее знала, что произойдет. Мне назначат испытательный срок и заставят работать в столовой до конца недели. Даже принимая во внимание эти факторы, лазанья на голове Гейбла все равно их перевешивала.
Директор сказала:
— Вы должны научиться решать свои небольшие проблемы во взаимоотношениях вне стен Школы Святой Троицы, мисс Баланчина.
— Простите, директор.
Казалось неуместным упоминать, что Гейбл накануне пытался меня изнасиловать.
— Следовало бы вызвать в школу вашу бабушку Галину, но я знаю, что она болеет. Не стоит ее беспокоить.
— Благодарю вас, директор. Я ценю это.
— Если честно, Аня, я беспокоюсь за вас. Такое поведение, если оно войдет в привычку, может серьезно повредить вашей репутации.
