Андрей Бубнов - Офицер контактной разведки
Лица курсантов осунулись, обветрили и загорели, будто на экваториальном курорте, губы потрескались и воспалились десна, руки покрылись мозолями и ссадинами, глаза навыкат и дико блестят. Зверье. Одежда превратилась в рваные лохмотья, с трудом удерживая тепло. Курсанты страдали от истощения и болезней. Родители с трудом узнали бы в двух одичавших созданиях своих собственных детей.
Лишь сила воли давала курсантам надежду на избавление, надежду вернуться к прежней, ныне забытой цивилизованной жизни.
Но любая ситуация может измениться. К концу второго месяца напарники вдруг перестали спешить, перестали включать радиоприемник и с тревогой вслушиваться в пустой эфир. Их умами завладела апатия. Они выбились из сил, потерялись. Они не нашли маяк. Они отклонились от правильного курса. Курсанты еще куда-то брели, но уже скорее по-привычке. Остановиться, значит сдаться. А сдаться, значит умереть. Инстинкт самосохранения пока работал и подстегивал сознание…
* * *После обеда Вейя решила привести свою комнату в порядок.
— Какая же я неряха, — тяжело вздохнула она, осматривая помещение. — Гостей стыдно позвать.
Часа два она неторопливо перебирала вещи, разбросанные перед поездкой на Крагарс, и складывала их в стенной шкаф, а домашние роботы столпились у двери, терпеливо ожидая команды хозяйки, возвещающей о начале уборки территории.
Спустя оговоренное время автоматика все же дорвалась до своей привычной работы, ненавязчиво выставив Вейю из собственной комнаты.
Вейя не стала мешать заботливой робототехнике, спустившись на первый этаж.
— Входящее сообщение, — уведомил дом.
— Транслируй сюда, — хозяйка пересекла просторный холл, затем развалилась в кресле.
В воздухе вспыхнул зеленый огонек, а потом посреди помещения возникло голографическое изображение светловолосой девушки, приблизительно ровесницы нашей героини.
— Привет, подружка, — девушка восторженно улыбнулась и даже махнула рукой. Трансляция велась из кабины гравилета.
— Привет.
— Ты одна дома?
— Да.
— Сейчас я прилечу. Поболтаем.
— Давай, — Вейя обрадовалась. — Жду.
Изображение растворилось в воздухе, а хозяйка дома вскочила на ноги и чтобы скоротать время ожидания решила поиграть в земную игру — дартс, метая дротики в круглую мишень, висящую на стене. Отец специально для дочери повесил мишень в холле.
Потом на площадке возле дома приземлился малюсенький розовый гравилет. Нарядная гостья, разодетая согласно последнему писку моды, проследовала к крыльцу, торопливо поднялась по ступенькам и вошла в дом.
Вейя довольно долго рассматривала завистливым взглядом коротенькое платье подруги.
— Ты со своей учебой совершенно отстала от жизни, — с порога продекламировала гостья, заметив пристальный взгляд. — Даже твоей военной форме наверняка больше года.
— У военных мода века три не менялась, — рассмеялась хозяйка, здороваясь с подружкой, приложив свою ладонь к ее ладони.
— Три века! — глаза гостьи округлились.
— Приблизительно.
— Это как раз для тебя, — констатировала факт подруга, устраиваясь в кресле. — Ты всегда на шаг отстаешь от моды. А тут уж…
— Некогда, — посетовала Вейя.
— Мы это исправим, — вполне серьезно пообещала гостья. — Можем даже сегодня.
— Нет. Сегодня не получится, — хозяйка разочарованно покачала головой. — Отец просил дождаться. У него какие-то планы на вечер.
— Разумеется, — подружка собрала губы бантиком. — Он ведь скучает. Сколько ты отсутствовала?
— Два месяца.
— Вот именно. И где тебя носило?
— Ой, лучше не спрашивай, — Вейя артистично поморщилась, вновь вспомнив планету Крагарс.
— И зачем тебе эта дурацкая работа? Что больше заняться нечем?
— Теперь уж поздно.
— Что хорошего на Земле? — гостью понесло. — Дикие люди. Там хоть одежду носят?
— Носят, — Вейя рассмеялась. Представления рядовых мениольцев о планете Земля скорее мифические и похожи на сказку, придуманную в глубокой древности. — У них даже мода есть. Причем не хуже нашей.
— Это вряд ли, — не поверила подружка и покачала головой.
— Вот полечу на Землю и привезу что-нибудь.
— Знаешь, буду ждать с нетерпением. Я даже сейчас сгораю от любопытства.
— Могу кое-что продемонстрировать, если хочешь. У отца есть коллекция земной одежды, причем разных эпох, правда мужская.
— Интересно.
— Только уговор такой…
— Да знаю я ваши шпионские заморочки, — гостья замахала руками, протестуя. — Буду молчать, словно немая.
— Договорились.
Вейя повела подругу в рабочий кабинет отца. Там размещалась коллекция земных вещей в разное время привезенных генералом Камом с далекой планеты. Своеобразный оазис чужой культуры. Гостье доводилось заглядывать сюда и раньше, инкогнито, но видеть земную одежду, спрятанную в стенном шкафу, пока не приходилось.
— Ух ты! — невольно воскликнула девушка, получив доступ к содержимому шкафа. — И твой отец все это носил?
— Ага. Видишь, как менялась мода на Земле. Здесь собрана коллекция за последнее столетие.
— Земное столетие?
— Земное, разумеется. Вот джинсы, повседневные брюки, рубашки, вот военная форма, вот классические мужские костюмы, двубортные, однобортные, с жилетом, вот галстук.
— Галстук? А что это такое?
— Полоска ткани, особым образом завязанная вокруг шеи. Используется как украшение.
— Смешно.
— Ничего смешного. Выглядит очень даже красиво. Просто для тебя непривычно. Когда наши ребята однажды надели смокинги, — Вейя указала на соответствующий костюм, — и бабочки…
— Бабочки?
— Ну, это разновидность галстука, похож на бант… а нас нарядили в земные платья… изучали этикет и классические танцы… интересно смотрелось со стороны…
— Неужели тебе не страшно туда лететь?
— Нет. Я была там на практике. Они ведь тоже люди. Ну, непривычно вначале, другие обычаи и понятия. Техника примитивная. Привыкаем…
— Неужели тебе интересно?
— Еще как.
Гостья тоскливо вздохнула:
— Не знаю, я бы ни за что на свете не занялась такой работой.
— А мне почему-то нравится, — Вейя лишь развела руками.
* * *— Папа, как тебе мое новое платье? — вечером, во время ужина дочка решила продемонстрировать отцу свое новое приобретение. Ведь не удержалась-таки и поддалась уговорам подружки. Платье на девичьей фигурке сидело великолепно, будто влитое, подчеркивая стройные формы. А нежно-сиреневый цвет создавал впечатление невесомости, будто хозяйка сейчас вспорхнет, уподобившись беспокойной птахе, и стремительно унесется прочь.
