Саймон Грин - Колдовство в большом городе
— Они выбиты из колеи, испуганы и деморализованы. Я предпочитаю встретить их именно в этом состоянии. А теперь смотрите и учитесь.
Для начала я сделал шаг вперед. Мои противники попятились. Улыбнувшись как можно загадочнее, я произнес речь:
— Привет, ребята! У меня есть новости, хорошие и плохие. Плохие новости, по порядку: мы действительно дали Занозе хорошего пинка Она сейчас дома, вытирает сопли. Новость номер два: Плакальщика больше не существует. Его расформировали. Новость номер три: мы действительно собрались к Владыке Терний. И последняя плохая новость: я вам соврал, хороших новостей нет. Есть вопросы?
Почти одновременно слушатели решили, что им пора вернуться к Уокеру за дополнительными инструкциями. Их просто как ветром сдуло. Иезуиты-демонологи превзошли всех — удалились бегом.
— Теперь все серьезно, — сказал Грешник.
Чтобы встретиться с Владыкой Терний, нужно спуститься под землю. Под улицами и площадями Темной Стороны существует система подземных каналов, катакомб, туннелей и канализационных труб: то, что обычно называют Нижним миром. Там живут люди и те, кто не может существовать на свету, — таких созданий на Темной Стороне хватает. Некоторые не выносят даже огней на улицах под ночным небом. В Нижнем мире можно родиться, прожить целую жизнь и умереть. Туннели и каналы также позволяют перемещаться по Темной Стороне скрытно. Пользоваться подземными магистралями без особого повода не принято, тамошние жители этого не любят. Тех, кто их раздражает, легко могут убить, а нередко и съесть — подземные обитатели легко раздражаются.
К несчастью, другого пути во владения Владыки Терний нет. Сам я в Нижний мир еще ни разу не спускался. Никто из моих знакомых тоже не пробовал: среди них, конечно, есть безумцы, но не до такой степени. Мне, правда, случается брать плату не только деньгами — я принимаю и секреты, так как в ходе очередного расследования может пригодиться что угодно. В свое время я узнал о Владыке Терний и о Нижнем мире от человека, потерявшего зрение. Глаза у него были выедены — не кислотой, зубами… Хриплым шепотом поведал он мне о тьме, что чернее ночи, о бесконечных туннелях, о немых созданиях, скользящих под сводами катакомб, как земляные черви. Проходы в Нижний мир на карту не нанесены. Кому надо, те знают сами, а кто не знает, тем лучше и не думать. Улочки на нашем пути становились все темнее и уже. Ближайший известный мне проход под землю был хорошо спрятан: маленький садик за высокими каменными стенами — единственные ворота, всегда надежно запертые. За решеткой ворот свежая зелень блестит в свете газовых рожков, как безупречная лилия, распустившаяся в выгребной яме. Деревья, густой кустарник, цветочные клумбы, хмельные ароматы, от которых даже на улице кружится голова… Над ухом у меня прозвучал негромкий голос Сладкой Отравы:
— Откуда этот дивный садик на помойке? И для чего такие заклинания на воротах? В шесть рядов, как колючая проволока.
— Темная Сторона полна неожиданностей, — ответил я. — Тайны — наш хлеб и наше вино.
— Иными словами, ты не знаешь, — заключил Грешник.
— Но у меня есть ключ. Достался в качестве гонорара за одно давнее дело.
— О котором ты ничего не можешь рассказать, — немедленно догадалась Сладкая Отрава.
— Увы, мир еще не готов принять эту тайну, — подтвердил я торжественно.
— Доколе же… — начал Безумец.
Мы разом замолчали, но продолжения не дождались.
Я вставил ключ в замочную скважину. Тот не хотел поворачиваться, и пришлось повозиться. Наконец замок щелкнул, и ворота открылись. Воздух будто стал чище и свежее — это отключилась магическая защита. Я отступил, пропуская спутников вперед. Надо сказать, не только из вежливости: не было у меня особого доверия к этому садику. Ничего дурного не случилось (по крайней мере, сразу); я шагнул вперед и запер за собой ворота.
В бело-голубом свете гигантской луны сад казался призрачным. Высокие деревья в желтом пламени старомодных газовых рожков выглядели на фоне стен черными силуэтами. Единственная узкая тропинка змеилась по всему саду, пряталась в густых зарослях и среди высаженных причудливыми узорами ночных цветов. Деревья, кусты и клумбы — все лениво шевелилось, хотя воздух оставался совершенно неподвижным. Даже чашечки цветков открывались и закрывались, как круглые рты. Красивые цветы, по большей части белые и красные, но что-то в них было нехорошее: белые, как кость, красные, как мясо… Однажды запела здешняя роза: ничего порочнее мне слышать не приходилось.
— Чудное место, — сказал Грешник. Наклонившись к земле, он понюхал цветочек, но тут же скривился и отдернул голову.
— Я так не думаю, — сказала Сладкая Отрава.
— За интуицию и проницательность демону из ада, — пятерка! У всей здешней растительности очень длинные корни. Даже не спрашивайте, откуда они тянут свои соки. Меньше знаешь, крепче спишь… А теперь идем к той статуе в середине. И ничего не трогайте!
Извилистая дорожка долго водила нас по саду, чтобы каждый стебелек смог рассмотреть всех, но в конце концов вышла к бескрылому ангелу. Он плакал, стоя на коленях. Наверное, по оборванным крыльям. Время, дождь и ветер или просто слезы стерли черты его каменного лица. Лунные часы за ангелом показывали точное время. Я ухватился за гномон и медленно повернул его на сто восемьдесят градусов. Часы вздрогнули и отъехали в сторону, открыв просвет узкой шахты — как раз на одного человека. Вертикальная металлическая лесенка уходила в непроглядную темноту. Мы по очереди заглянули вниз. Сладкая Отрава вытянула руку, и на ней заплясал лоскут адского пламени, но свет проникал недалеко. В конце концов мы заставили ее спускаться первой: пусть свет будет перед нами. Никто не хотел лезть в темноту вслепую.
Так что первой пошла она, вторым — неразлучный с ней Грешник, затем Безумец и только потом — я. На всякий случай: Безумец ведь может заснуть по дороге. Горячие металлические перекладины скользили в потных руках; кружок света над головой сократился и исчез. Огонька внизу, который теперь плясал на плече у Сладкой Отравы, едва хватало, чтобы не наступать друг на друга, да и сам этот огонь мне не нравился: от него мурашки шли по коже. Я заставил себя думать о лестнице. Ступеньки располагались слишком далеко друг от друга, будто лестницу сделали не для людей. Дна не было и не предвиделось, хотя руки и ноги уже онемели от усталости и слушались все хуже. Цепляясь плечами за стенки колодца, я соскальзывал с одной перекладины на другую.
Очень хотелось повернуть обратно, но у меня уже не хватит сил добраться до поверхности. Тишину нарушало лишь наше хриплое дыхание.
