Александр Лонс - Завещатель
В одну из таких полнолунных ночей, как обычно я «протирал» руками стену за лифтом, увлеченно ожидая появления «зеркала», как его тогда называл. И ту случайно наступил ботинком на что-то катучее и круглое. Это был какой-то небольшой твердый цилиндрик, очутившийся на полу под ногой. Как оказалось после, кто-то из наших дам не то выбросил, не то потерял губную помаду. На секунду потеряв равновесие, я оперся спиной на открывшееся зеркало, неожиданно провалился туда и вывалился… обратно на площадку за лифтом в Старом Доме. Только уже в обратную сторону. Рядом со мной оказался тот самый цилиндрик губной помады.
26. Ольга
— Пора купить новый цилиндрик губной помады, а то губы трескаются, — сказала я, и сама себя испугалась.
Батюшки! Кажется, я разговариваю с компьютером! Вот уж не думала, что дойдет до этого, причем так скоро. Ну да. Солнца мало, работы много, если куда-то нужно ехать, так вообще целая история. Вот мне приспичило в другой конец Питера в какую-нибудь фирму. Неважно, в какую и зачем. Летом взяла бы и поехала, пара пустяков! А сейчас? Я десять раз подумаю, и придумаю массу отговорок и причин, только бы задницу от стула не отрывать.
Я уже сама в себе запуталась. С друзьями ругаюсь постоянно — в новейшее время мы не понимаем друг друга, или они со мной так играют? Да, раньше я была жизнелюбом, радикальным и стойким человеком, а теперь… Что со мной сейчас стало? Боюсь подумать, что я обратилась в хорошенькую тряпочку, не обладающую своим мнением. Люди, окружающие меня даже не думают, что я все их слова воспринимаю очень близко к сердцу. Я могу уступать, но прощать уже устала. Я не хочу и не умею мстить, но забыть обиду и предательство не могу. Я могу жить, но могу и умереть. Что будет тогда? Но я не хочу так просто оставить жизнь, — ведь это неинтересно. Я ко всему подхожу с активным интересом, стремлением и надеждой. Может, мне необходим качественный психиатр? Я стала насмешливо смотреть на свои чувства, я заблудилась в самой себе, и, кажется, цепь, которая схватила меня, не разорвать.
В глубокой безнадежности, для меня сейчас нет ничего, и отсутствие нормальных мыслей и идей пугает меня до ужаса.
То ли я схожу с ума, то ли я уж и не знаю, что думать. Уже как вторую неделю чувствую какие-то перемены — это очень чувствуется во всем, в природе в том числе, на заливе ужасные шторма, он вышел из берегов и полностью затопил плиты, не видно маяка, огней Кронштадта и Питера, ровным счетом не видно ничего. Только черный занавес на заливе и ярко горящие фонари, которые теперь светят в парке по вечерам — вот, что можно встретить там сейчас. Я чувствую, что просто гибну здесь, тупо и примитивно существую. Мои мысли… да что там мои мысли, мне кажется, что и морально я разрушаюсь, Я просто повторяю все свои мысли годичной давности, никакого роста, а наоборот погребение. И слово «странная» уже вовсе не кажется странным.
Что-то во мне происходит, а что не знаю. Да еще все друзья и знакомые почему-то очень любят рассказывать мне свои проблемы, и ждут, пока я им помогу советом или не только, меня всю исчерпали до дна! Что во мне осталось? Почти ничего человеческого, я плазма, просто зомби, на меня и смотрят как на зомби. Кто-то что-то говорит, а меня просто нет, я где — то за пределами этого мира, я не могу есть, не могу спать, уж молчу об учебе, мне и напиваться не надо.
А вокруг такая суета, все куда-то носятся, спешат, что такой поток жизни давит на мое сознание, все что— то хотят от меня, но больше нечего брать. Брать нечего! Я себя за человека не держу, меня почти не существует, только физическая оболочка. Кто-то искренне говорит о своих симпатиях, но почему я ко всем так холодна, во мне ничто уже не трепещет, как будто огонь погас. Единственное, что я, пожалуй, испытываю это жалость к людям. Мне их жаль, жаль и еще раз жаль, глупые все же сознания.
И я тоже глупая. Не могу победить ночные кошмары, несмотря на свои возможности.
Сколько человек может выпить кофе за один раз? До вчерашней ночи я не знала ответа. Оказывается, предела нет — вчера ночью я выпила шестнадцать чашек. Я медленно пила одну, наливала следующую. И так одна за другой, но могла выпить и больше. Я не хотела спать. Я не могу спать — я боюсь. Я боюсь уснуть, чтобы опять не повторилась аналогичная ситуация. Я боюсь себя. Вначале весь этот накарябанный мною текст, я считала бессодержательным несвязным бредом. Но, прочитав его несколько раз, я поняла, что хотела выговорить тебе на самом деле. Я опасаюсь ночи, теперь всякой ночи. Вчера у меня получилось не уснуть — я поздно вечером пошла гулять. Сильный ветер не давал мне уснуть, и мне было безразлично куда идти и что делать. Но я знала, что нужно идти — просто переставлять ноги, делать шаги, кутаясь в свою куртку.
Я дошла до площади Искусств. Села на скамейку. Вокруг ходили какие-то люди, они радовались, смеялись, другие же просто шли. Мне хотелось, чтобы ко мне пристали какие-нибудь гопники. Чтобы они меня избили. Хотите — бейте, мне уже все равно. Мне без разницы. Чтобы вырвали мне серьги, постригли и обрили наголо. Мне было бы абсолютно все равно, я бы не сопротивлялась. Но как назло — никого. То ли холодный ветер так влияет на людей, то ли меня что-то оберегает, не знаю. Мне просто сейчас сил не хватает думать. Отчаявшись, я хотела позвонить Максу и попроситься переночевать у него. Я боюсь своего дома. Но потом решила не втягивать в свои проблемы других людей. Пускай живут, радуются — я хочу, чтобы у них все сложилось отлично. Вскоре я сама уже не понимала, где нахожусь — но я шла, двигалась, а значит жила. Все прочее просто не имело смысла. Сам факт моей жизни, давал хоть какую-то надежу и не позволял моему сердцу окончательно замерзнуть. А я все иду. Я ходила по темным переулкам и дворам, где не имелось никакого освещения. Не знаю, сколько уже прошло времени, когда вышла к остановке. Села в неожиданно подъехавший автобус, наверное, один из последних. Возможно — самый последний, но в нем были люди. Эти люди приняли меня за пьяную. Один человек захотел меня проводить до дому. У меня не было сил сопротивляться. Я назвала свой адрес. Мне все уже безразлично. Убьет ли он меня. Изнасилует. Заберет мою одежду. Но нет, он оказался на удивление порядочным. Проводил до дому, даже таблетку от головной боли дал. Но за каким чертом она мне, эта таблетка? Ведь он не знал, что со мной. Да я больна. Больна и душой и телом.
Я пришла домой — квартира в полном мраке. Далее круг замкнулся. Я опять стала пить кофе. Смотрела что-то непонятное по телевизору. Я так и не заснула, когда настало утро. Сегодня я одолела ночь. Это было тяжело, и я не знаю насколько долго еще дней смогу так продержаться. Не спать. Но как только я проиграю, я потеряю часть себя. Возможно, всю себя. Включила компьютер и вошла Интернет. Он опять здесь. В Сети, на сайте дневников. Он — этот самый странный тип, мой виртуальный друг. Чем-то он меня притягивает, сама не пойму чем. Ой, пожалею еще я, наплачусь горючими слезами. А, ладно, черт с ним, чему быть, того уж не вернешь. Напишу ему откровенное письмо, а потом будь что будет, он же не знает, кто я и где я?
