Его Луна, или Переговоры с последствиями (СИ) - Наперсток Янина

— Ничего. Но на нашей кухне тоже есть мороженое.

— Да, но оно не местное! А мне интересно было попробовать именно тут. Знаешь, например, что ванильный пломбир в вашей Турции и у нас на Онадэрре — это четыре разных человека? Другое молоко, чуть отличные добавки и технологии, и вуаля — у кого-то получается объедение, а у кого-то… Выбирай любую отрицательную рифму к слову «кого-то».

Рэд чмокнул девушку в щеку:

— Понял-понял! На будущее учту! Что тут еще кроме фисташкового?

— Малиновый щербет, клубника со сливками и … какая-то местная непроизносимая ягода. Но на вкус так ничего. Тебе какой отдать?

— А я хочу так же, как ты, всех по очереди! — Рэд обнял девушку за талию. — И у меня руки заняты, так что корми!

Селена ответственно отнеслась к заданию — ложку себе, ложку Рэду, следом из второго стаканчика, и так по кругу. Потом они целовались холодными вкусноягодными губами, напрочь забыв, что вообще-то находятся в публичном месте. Народу в кафе было немного, и по сути, никому до воркующий парочки не было дела. Только продавщица поглядывала в сторону дальнего столика с некоторой завистью и вздыхала.

Потом они заказали такси (передвижение на аэрокарах все-таки оказалось полностью запрещено в черте города) и поехали в инспекцию. Отчет у Рэда был готов, поэтому их приняли без очереди. Седой худощавый сановник в очках с важным видом пробежал глазами документ, поставил массивную печать, внес номер обращения, данные комма Рэда, перебросил капитану официальное уведомление о принятии документа и дал понять, что молодежь свободна.

— И вы даже нисколько не удивлены?! — не выдержала его равнодушного лица Селена.

— Чему?! — поразился в ответ чиновник.

— Ну, за сто лет не одной скрутки, а тут новая, нерегулярная, да еще и в относительной близости от Эреры!

— Милая девушка, если бы я удивлялся при каждой подобной бумажке, то у меня бы уже лоб в гофру превратился. Чего только не пишут! И разумные черные дыры, и корабли пришельцев, и мутагенное излучение некоторых звезд. В космосе, знаете ли…

–…всякое случается, — закончила Селена. И с вызовом спросила:

— То есть вы нам не верите?

— Да при чем тут моя вера! — начал уже выходить из себя чиновник. — Это уже не моя забота! Документы приняты, завизированы, будут отработаны! Будет результат — вам сообщат. До свидания!

— У меня еще небольшой вопрос, — заговорил Рэд, даже не поднимаясь со своего места. — В течение последних пяти лет на Эреру прилетал зонд с PA-99-N2b?

— Вы думаете, я помню?! Надо писать запрос в архив!

— Пишите! Мне необходима вся информация по данному вопросу, — строгим «капитанским» голосом произнес Рэд.

— Да на каком основании… — в голосе седовласого джентльмена уже начали проскакивать визжащие нотки.

Рэд молча достал бумагу с какими-то гербовыми знаками и шлепнул ее на стол, прямо перед чиновником. Тот забегал по ней глазами, и на его идеально гладком (все-таки странно для такого возраста!) лбу, прорезались морщины:

— Посол?! Но позвольте…

— Не позволяю, — по-прежнему идеально ровным голосом отрезал Рэд. — Как официальный представитель PA-99-N2b я требую немедленного принятия заявления по интересующему меня вопросу. На всякий случай напомню, что по статье тридцать один «Кодекса планетарной инспекции» вы обязаны ответить на запрос официального представителя планеты, коим я являюсь, не позднее десяти календарных дней. Так что, составляете заявление или через три дня на Земле в головном офисе его составлю я, отметив грубое нарушение вами своих непосредственных обязанностей?

— Но ваш статус…

— Помимо бумаги, которая лежит на столе, мой статус могут подтвердить еще семь вынужденных переселенцев, которых я доставил с PA-99-N2b на Эреру. Сейчас они в миграционном центре. Будем проводить процедуру или сэкономим друг другу время?

Чиновник скривился, как будто у него во рту лопнула целая горсть клюквы, и принялся регистрировать официальный запрос. Рэд абсолютно невозмутимо забрал бумагу, поставил свою визу на свежесозданном заявлении, и они с Селеной покинули инспекцию. Девушка была в трансе. Задавать какие-либо вопросы в такси она не рискнула, но как только они вышли на парковке перед эмиграционным центром, ее как прорвало:

— Посол?! Но когда?! Почему ты мне не сказал?!.

Рэд буквально задавил поток вопросов коротким поцелуем. Селена растерялась и на секунду замолчала. Разомкнув губы, но не отстраняясь, капитан прошептал:

— Говори как можно тише, и я тебе все объясню. Годится?

Селена кивнула.

— Гербовую бумагу с грифом планетарной администрации я нашел в столе пожарной службы PA-99-N2b. Дальше продолжать?

Девушка чуть отстранилась, чтобы лучше видеть глаза капитана. На ее лице одновременно были шок и восхищение:

— То есть, это подлог?! — тихо-притихо прошептал ее голос.

Рэд скорчил рожицу и покачал головой. Его жест означал что-то типа «и да, и нет».

— Значит, Мойра…

— Никогда не видела эту бумагу, — закончил капитан.

— Но это же… мошенничество? — скорее с восторгом, чем с ужасом уточнила Селена.

— Технически нет, по двум причинам. Во-первых, мои цели абсолютно бескорыстны: я просто хочу, чтобы те, кто получил сигнал и принял решение дать умереть ста двенадцати переселенцам, были наказаны. Во-вторых, у меня есть документ, подтверждающий полномочия. И он вполне законен, пока не доказано обратное.

— Но переселенцы…

— Они знают, что мы оставались с Мойрой наедине. А значит, и бумага вполне могла иметь место. А если даже кто-то из них знал ее почерк, с чего бы им поддержать обвинителя, а не нас, спасших им жизни?

Все действительно было логично и предусмотрительно. Не подкопаешься.

— Я начинаю понимать, почему на переговоры отец отправляет тебя, — завороженно проговорила Селена.

Рэд самодовольно улыбнулся.

— Эй, не зазнавайся! — девушка рассмеялась и погрозила пальцем.

Капитан многозначительно пожал плечами:

— Кто не осознает своих достоинств, тот глуп.

— А кто говорит о них — тот смешон, — тут же парировала Селена.

— О! А вот это уже несправедливо! Нахваливать меня взялась ты, и ты же отчитала!

— Правильно, чтобы жизнь медом не казалась! — подытожила девушка и вернула поцелуй.

— Все-таки женская логика — самая большая загадка в мире, — хмыкнул капитан, когда они нашли в себе силы друг от друга оторваться. Он обнял Селену за плечи и они наконец пошли ко входу в миграционный центр. Впереди еще маячила куча дел.

* * *

Ходжес долго не мог заснуть после официального ужина. Бокал виски тоже не подействовал. Так, глядишь, затянется и придется отравлять свой организм таблетками. Лежать и бессмысленно созерцать потолок не хотелось. Грег встал, накинул халат и пошел прогуляться в оранжерею. Свежий воздух перед сном, говорят, творит чудеса.

В оранжерее Дома Правительства было много экзотических растений, привезённых с разных планет. В первую очередь, конечно, с колыбели человечества — Земли. И многие из них были плодовыми. Любил Ходжес побаловать себя спелой черешенкой или мандарином. У всех есть какие-то слабости. У большинства, с кем ему приходилось работать — это чаще всего были выпивка и женщины. К алкоголю организм Ходжеса был устойчив. Он долго не пьянел и какого-то счастливого расслабления (а пьют же именно для этого?) не чувствовал. Виски вот, как витамин для укрепления нервной системы, использовал, да. Но налакаться вдрызг ему даже в молодые годы было неинтересно. Что же до женщин…

Рано поступив в миротворческую учебку, он был поглощён стяжанием славы, карьерой, идеями мира и справедливости. Как-то не до серьезных отношений с девушками, если тебя чуть ли не ежемесячно перекидывают с одной планеты на другую. А может, просто не встретилась «та самая». Потом, после возвращения на Интегру пришлось разгребать такие кучи дерьма, что он и спал-то долгие годы по четыре часа в сутки. Откуда тут взяться романтике? К тому времени у него уже был пост, репутация… Словом, не подкатишь легкомысленно к понравившейся барышне в баре, чтобы потом танцевать с ней в ночном клубе до утра. К тому же барышня вполне могла оказаться шпионкой, провокаторшей или охотницей за положением и деньгами. Нет, остаться одному, без семьи, было для Грега разумным выбором — чем меньше от кого-то зависишь, тем меньше рычагов на тебя надавить. И выбор этот он сделал сам. Интегра была его женой, получала все его время и любовь. Все, что он делал, было для нее. Каждая новая электростанция, ветка подземной дороги, космодромы и заводы были его детьми. Их он пестовал, в них вкладывал душу.