Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)
Но они не учли, что их противники могут видеть их сверху. По-видимому, им пока и в голову не пришло, что их враги могут скрываться на дереве. Это обстоятельство давало Гейму хотя и временное, но совершенно очевидное преимущество.
Летчик решил во что бы то ни стало пристрелить в первую очередь бородатого главаря. Но как угадать, под какой травяной сеткой скрывается его рыжая борола? Оставалось следовать уже избранной тактике, и Гейм продолжал выжидать.
Бандиты двигались со всех сторон, находясь друг от друга примерно на равном расстоянии, и останавливались ровно через каждые двадцать секунд.
Двадцать секунд! — вот собственно на что и мог рассчитывать Гейм. Первые двадцать секунд движения, в течение которых он откроет огонь, должны обеспечить ему победу. Будет ли он потом еще иметь время, угадать заранее было трудно, но эти двадцать секунд необходимо использовать во имя жизни.
Вот первый из бандитов вплотную приблизился к распростершемуся невдалеке телу Длинного Хью и в испуге с криком вскочил на ноги. В то же мгновенье раздался выстрел, и он ткнулся головой в высокую траву. Новенький автомат отлетел в сторону. Бандиты замерли на месте: они пытались определить, откуда стреляли по их демаскировавшемуся товарищу, но все было тихо — Гейм продолжал скрытно наблюдать. Вот одна из сеток слегка сдвинулась, и на миг рыжая борода главаря блеснула под яркими лучами солнца. Теперь капитан знал, с кого начинать в данные ему судьбой двадцать секунд.
И этот момент настал — растерявшиеся было бандиты по свисту Старого Бена снова двинулись вперед.
Огонь, огонь, огонь… Выстрелы, быстрые, как на зачетных стрельбах. Девушка следила за движениями Гейма и, очевидно, за его мыслями… Хлоп, хлоп, хлоп, точно взрывались петарды. Двадцать секунд — половина шайки перестала существовать, за это Гейм мог ручаться. Вон там лежит рыжебородый, предсмертными движениями сбросивший маскировку…
Летчик знал, каковы американские гангстеры: беспредельно жестокие и столь же беспредельно трусливые.
Четверо из них вскочили на ноги и, увидев трупы товарищей, поспешно бросились в глубь леса. Стало опять тихо.
Гейм подождал еще немного, затем с облегчением сказал:
— Ну, теперь они, кажется, не сунутся. Какой позор, — продолжал он, помогая девушке спуститься на землю. — В двух шагах от Нью-Йорка приходится вести войну с бандитами.
Теперь, когда опасность, казалось, миновала, наступила реакция: девушка едва могла стоять на ногах. Нервное потрясение было слишком велико.
— Я провожу вас, — предложил Гейм.
Она кивнула головой и благодарно посмотрела на него.
Они молча направились по тропинке. Гейм поддерживал девушку. В сущности, ей следовало бы отдохнуть и уж тогда трогаться в путь, но Гейм видел, что ей так хочется поскорее уйти подальше от этого страшного места, что и он не стал задерживаться.
«До сих пор она не назвала себя, — подумал летчик, — что бы это значило?» Ему хотелось спросить, кто она, как попала в этот лес, но он не решался. Какие-то неясные еще ему предчувствия мешали расспрашивать ее, заставляли быть осторожным. Он вспомнил, что во время ссоры со своим спутником она назвала имя какой-то Чармиан Старк. Не имеет ли ее подруга какого-либо отношения к несчастному узнику Уильяма Прайса — профессору Старку? В таком случае Гейм обязан был проявить сдержанность.
Трудно сказать, сколько времени продолжалось бы это молчание, если бы неожиданно впереди не послышался топот многих копыт. Выглянув из-за деревьев, Гейм и его спутница увидели мчащуюся прямо на них группу вооруженных людей. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что спешат детективы, охраняющие эту девушку и теперь потерявшие голову от страха. С ними были шериф и тот мужчина, который воспользовался разрешением Старого Бена и сбежал. Заметив его, девушка зло сказала:
— Негодяй!
— Кто он? — спросил Гейм.
— Подлый негодяй, Генрих фон Краус… капитан…
— Гейм… Стив Гейм, — представился летчик и тут же шепотом спросил: — А вы, кто же вы?
Девушка, с чувством сжав его руку, ответила:
— Меня зовут Бэтси… Бэтси Прайс. Вы придете ко мне, Стив Гейм? Да?
— Да, да, — прошептал Гейм в крайнем волнении. — О да, я приду к вам. Но я прошу вас как о великой милости…
— О чем, Стив? О чем?
— Если вы чувствуете хоть каплю признательности ко мне, Бэтси Прайс, ни одному человеку, слышите, ни одному человеку не говорите, что это я выручил вас сегодня. Помните, моего имени не должен знать никто, а особенно ваш отец и этот немец Краус. Во имя моей жизни, Бэтси Прайс, я прошу об этом.
Судя по топоту невидимых из-за густых деревьев коней, всадники были уже совсем рядом.
Гейм пристально посмотрел в глаза своей спутницы.
— Во имя жизни, — шепотом повторила она и твердо сказала: — Не беспокойтесь, я обещаю вам… но вы должны навестить меня в «Приюте Бэтси»…
— Я приду, — ответил Гейм и быстро скрылся в чаще леса.
Он шел на север, стремясь еще засветло выйти к берегу Гудзона.
Глава двенадцатая
Русаков стоял у окна своего кабинета и смотрел на площадь имени Дзержинского. Мчались автомобили, шли троллейбусы. Но молодой чекист ничего этого не замечал, занятый своими мыслями. Затем он подошел к письменному столу и поднял телефонную трубку.
— Здравия желаю, товарищ полковник. Говорит капитан Русаков. Разрешите зайти к вам по важному делу.
— Заходите, — ответил полковник Соколов.
Русаков по привычке одернул на себе китель, поправил прическу и, взяв со стола папку с документами, вышел из комнаты.
— Вовремя вы, — встретил его полковник. — Я как раз собирался вызвать вас с докладом по делу о «Незваном госте».
— О «Незваном госте» я и хочу доложить. Разрешите?
— Докладывайте.
— Начну с того, что час тому назад арестованный Струнников попросил свидания со мной.
— Стало быть, он решил прекратить играть в молчанку?
— Вот именно, — подтвердил Русаков. — Я велел сейчас же привести его ко мне. И вот его показания. — Русаков протянул полковнику протокол допроса. — Струнников признал, что собранные о нем данные правильны. В плену он, конечно, не был. Сын крупного кулака, высланного в свое время с Украины, Петр Струнников через десять лет вернулся в родные места под другой фамилией, устроился преподавателем русского языка в средней школе, женился… Но ненависть к народу, к советскому строю не давала ему покоя, и он примкнул к банде уголовников, совершавшей нападения, на магазины, сельские кооперативы, на партийных работников… Бандиты грабили и убивали. Двойную жизнь Петр Струнников вел до конца тысяча девятьсот сорокового года, когда ему стало ясно, что его уголовным похождениям скоро наступит конец. Тогда он скрылся, уехал в западные районы Советского Союза и сумел тайно удрать за кордон. Семью, детей бросил. Банда вскоре была обезврежена. Струнников, которого судили заочно, был приговорен к двадцати пяти годам тюремного заключения. В годы войны он помогал гитлеровским оккупантам, после войны перешел на службу к новым хозяевам, окончил шпионско-диверсионную школу, там же преподавал разговорную практику русского языка. Затем его решили использовать, так сказать, по прямому назначению, и вот теперь перебросили на территорию Советского Союза для того, чтобы помочь пробраться в нашу страну другому, основному агенту, после чего Струнников должен был приехать в Киев и там ждать, когда с ним свяжется разведка. Арестованный признал, что он и второй агент приземлились в районе города Краснотал, именно так, как это установили вы, товарищ полковник.
