Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.)
«Ешьте! — порекомендовал Клидхо гулким басом. — И мы поговорим о Ховарде Хардоа. Вы знаете, что он убил нашего Нимфотиса?»
Герсен и Алиса сели за стол. «Он убил многих», — отозвался Герсен.
«Что бы вы с ним сделали? Прикончили бы его в отместку за убийства?»
«Да».
Клидхо многозначительно кивнул: «Что ж, у вас будет такая возможность. Я отвел его в камеру для усыпления животных и впустил в нее газ — ненадолго. Он проснется часов через шесть».
«Так он еще жив?»
«Конечно! — на лице Ото Клидхо впервые появилась улыбка, образовавшая розовую щель в лохматой бороде. — Мертвые не сознают того, что с ними делают, а Ховард Хардоа должен сознавать, что с ним делают, и сознавать со всей возможной остротой восприятия. Может быть, тогда он раскается в своих преступлениях».
«Может быть, — сухо ответил Герсен. — И все же, вы нарушили заключенный со мной договор».
Задержав ложку над миской, Клидхо бросил на него недоумевающий взгляд, после чего возобновил поглощение рагу: «Возможно, испытывая сильные чувства, мы повели себя не очень вежливо. Но не спешите возмущаться. Вы примете участие в исполнении окончательного приговора».
«И не забывайте, что мы избавили вас от смертельной опасности! — воскликнула Тьюти. — Ховард привез с собой двух головорезов. Ха! Они больше никого не убьют!»
Ото Клидхо одобрительно улыбнулся, как если бы Тьюти похвасталась рецептом приготовления супа. Старик прибавил: «Ховард хитер! Привез оружие в шляпе. Представляете? Я подговорил Дитци схватить шляпу и сжечь ее. Как упомянула моя супруга, мы внесли свою лепту в общее дело».
Ни Герсен, ни Алиса не смогли как-либо на это возразить.
«Примерно через шесть часов Ховард очнется, — продолжал Клидхо. — Тем временем вы можете отдохнуть и выспаться — или полюбоваться на зоологические коллекции. Кроме того, можете выпить с нами чаю или коньяку и рассказать нам, за что именно вы решили наказать Ховарда Хардоа».
Герсен взглянул на Алису: «Как ты думаешь?»
«Спать я не смогу. Господам Клидхо может понравиться твой рассказ о вечеринке одноклассников в Блаженном Приюте».
«О да, мы хотели бы знать, что там на самом деле произошло!» — подтвердил старый Клидхо.
В полночь Ото Клидхо вышел из кухни. Через двадцать минут он вернулся: «Ховард начинает приходить в себя. Если хотите, следуйте за мной».
Присутствующие прошли по коридору через всю лабораторию. Старый Клидхо остановился у закрытой двери: «Слушайте! Он говорит».
Из репродуктора над дверью доносились звуки разговора нескольких голосов.
Сперва послышался голос самого Ховарда Трисонга, ясный и громкий, но растерянный и беспокойный: «Непроходимость, подобная глухой стене... Не могу ни напасть, ни отступить, не могу даже пойти в обход... Скоро взойдет солнце. Мы заблудились в джунглях. Будьте осторожны, не разбредайтесь кто куда. Паладины? Кто меня слышит?»
Ответы последовали быстро — казалось, разные голоса накладывались один на другой и несколько человек говорили одновременно.
«Мяута тут как тут», — четко и спокойно произнес чуть язвительный голос.
«Блесковод здесь, среди приматов!» — бодро откликнулся другой.
«Рун Отмир, Лорис Хоэнгер и черный Джеха Райс — все мы здесь».
«Эйя Паниче явился», — тускло и сухо прибавил еще один, тихий голос.
«А Иммир?»
«Иммир с тобой до конца!»
«Иммир, верный паладин! Все мои верные рыцари в сборе. Теперь надлежит определить мудрую стратегию. Джеха Райс, твое мнение весомо».
Прозвучал глубокий бас Джехи Райса, черного рыцаря: «Весомо? Более, чем весомо! Неужели за многие годы могущества ты еще это не понял?»
Иммир (тревожно): «Он назвал себя «Клидхо с Одуванчиковой фермы»».
Джеха Райс: «Оцепенитель».
Несколько секунд молчания.
Иммир (тихо): «Значит, мы в отчаянном положении».
Рун Отмир: «Не в первый раз. Такое бывало и раньше. Помнишь Ильхадский поход? Даже Железный Великан спасовал, но мы победили!»
Блесковод: «А западня в Старом квартале Массилии? О ужас предательства!»
Иммир: «Братья мои! Сосредоточимся на насущной задаче».
Джеха Райс: «Оцепенитель — злорадная бестия, жаждущая мести. Дабы предотвратить действие, необходимо противодействие. Можем ли мы предложить богатство?»
Иммир: «Я открою сундуки, полные сокровищ. Он может стать повелителем Сибариса, мне не жаль».
Мяута: «Оцепенитель не соблазнится».
Лорис Хоэнгер: «Предложи ему дюжину девственниц, одну прекраснее другой. Пусть они облачатся в прозрачный шелк с цветными узорами, пусть обжигают его взорами — не насмешливыми и не серьезными, но словно вопрошающими: «Откуда это чудо? Кто этот полубог?»»
Иммир (с печальным смехом): «Доблестный Хоэнгер! Тебя, несомненно, привлекла бы такая перспектива. Подозреваю, что ты готов утопить всех братьев-паладинов в Простудном озере только ради того, чтобы присутствовать на таком представлении».
Мяута: «Но не Оцепенитель».
Блесковод: «Богатство, красота — что еще осталось?»
Рун Отмир: «Если бы только у нас была Чаша Валькириса — вечная юность!»
Иммир (бормоча): «Сложности, сложности... Подозреваю дьявольский заговор».
Рун Отмир: «Молчите, все! Кто-то стоит за дверью!»
Ото Клидхо прошептал: «Почти очнулся, но продолжает бредить, как во сне...»
Старик открыл дверь: «Заходите».
В половине внутреннего двора было пусто и темно. Другую половину наполняли растения и декорации, имитирующие прогалину в джунглях. На сучковатых лозах покачивались цветы, медленно открывались и закрывались пахучие ловушки насекомоядных растений, готовы были лопнуть и рассыпаться стручки, полные спор. Ручей струился по камням, образуя небольшую запруду, окаймленную порослью темно-красного тростника — сливное отверстие таилось где-то посреди этой поросли. Подле запруды в кресле сидел обнаженный Ховард Алан Трисонг — впрочем, не совсем обнаженный, на нем было нечто вроде юбочки или набедренной повязки. Руки его лежали на ручках кресла; ноги, обритые и блестяще-белые, опирались ступнями на дерн. Голова его тоже была обрита наголо. Напротив, с другой стороны запруды, на островке дерна в позе отдыхающего фавна лежал мармель Нимфотиса. В кустах копошились несколько небольших астинчей со сметливыми морщинистыми мордочками из полосок синего и красного хряща, с дрожащими хохолками, похожими на маленькие черные шапочки, с блестящими черными шкурками. Присутствие Ховарда Трисонга вызывало у них любопытство; они наблюдали за ним и прислушивались к нему с внимательным уважением.
