Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
— Значит, мне не вернуть Лондэна? И пытаться не стоит?
— Вовсе нет! Просто хорошенько подумай, прежде чем помогать им. Им наплевать на тебя и на Лондэна, они хотят одного — получить назад Джека Дэррмо. Антон все еще мертв?
— Боюсь, что да.
— Как жаль. Я-то надеялась увидеть твоего брата раньше, чем сама откину копыта. Знаешь, что хуже всего в смерти?
— Что, ба?
— Так и не узнаешь, как все обернется.
— А тебе удалось вернуть мужа, ба?
Вместо ответа она вдруг положила руку мне на живот и улыбнулась всезнающей полуулыбочкой, которую, похоже, изучают все бабушки в школе бабушек вместе с вязанием крючком, тактикой боя на январских распродажах и удивленным возгласом «а что это ты там делаешь»?
— В июне? — спросила она.
С бабушкой Нонетот никогда не надо спорить и выяснять, откуда она все знает.
— В июле. Но, ба, я не знаю, от Лондэна он, или от Майлза Хока, или от кого еще!
— А ты спроси у этого самого Майлза.
— Не могу!
— Тогда трясись дальше, — ответила она. — Черт возьми, бьюсь об заклад, что отец — Лондэн! Ты же сказала, что воспоминания твои устранить не удалось, так почему бы и ребенку не остаться? Поверь мне, все будет хорошо. Может быть, не так, как ты думаешь, но все обязательно кончится хорошо.
Хотелось бы мне разделять ее оптимизм! Она убрала руку с моего живота и легла на кровать — игра в пинг-понг взяла свое.
— Мне надо как-то попасть в книги без Прозопортала, ба.
Бабушка открыла глаза и посмотрела на меня очень проницательно, что было странно для человека ее лет.
— Ха! Я прослужила в ТИПА семьдесят семь лет. В разных отделах. Я прыгала во времени взад и вперед, а порой и в сторону. Я выслеживала преступников, по сравнению с которыми Аид — святой Звлкикс, и восемь раз спасала мир от уничтожения. Я повидала много такого, чего ты даже и представить себе не можешь, но все равно не имею ни малейшего понятия, как Майкрофт умудрился забросить тебя в «Джен Эйр».
— А…
— Прости, Четверг, ничем помочь не могу. Будь я на твоем месте, я подошла бы к решению проблемы с тыла. Кого из книгопрыгунов ты видела последним?
— Миссис Накадзима.
— И как ей это удавалось?
— Она просто вчитывалась в книгу, и все.
— А ты не пыталась?
Я покачала головой.
— Может, стоит попробовать, — посоветовала бабушка с убийственной серьезностью. — Когда ты в первый раз попала в «Джен Эйр», разве это был не книгопрыжок?
— Думаю, да.
— Возможно, — сказала она, наугад взяв книгу с полки над головой и бросая ее мне, — тебе стоит попробовать.
— «Сказки крольчихи Флопси»?
— Ну так надо же с чего-то начинать! — хихикнув, ответила бабушка.
Я помогла ей снять синие бумазейные тапочки и уложила поудобнее.
— Сто восемь! — пробормотала она. — Я чувствую себя как розовый кролик в этой самой рекламе батареек «фьюжнселл», помнишь, тот, что рекламирует марку «икс».
— Ты для меня моя «фьюжнселл», ба.
Она слабо улыбнулась и снова откинулась на подушки.
— Почитай мне книжку, дорогая.
Я села и открыла маленький томик Беатрис Поттер. Посмотрела на бабушку — она лежала, закрыв глаза.
— Читай!
И я прочитала, от корки до корки.
— И что?
— Ничего, — печально ответила я.
— Даже запаха от кучи компоста не почувствовала и далекого жужжания газонокосилки не услышала?
— Нет, ничего.
— Ха! — сказала бабушка. — Прочти еще раз.
Я прочитала еще и еще раз.
— По-прежнему ничего?
— Нет, ба.
Я начала уставать.
— А как тебе миссис Крошка Мышь?
— Находчивая и умная, — ответила я. — Возможно, любит посплетничать и похвастаться знакомством с важными особами. Куда умнее кролика Бенджамина.
— А откуда ты это знаешь? — спросила бабушка.
— Ну, Бенджамин разрешает своим детям, таким хрупким и уязвимым, спать на открытом воздухе, значит, родительского опыта у него совсем мало, хотя себя-то он бережет, можешь не сомневаться. Именно Крольчихе Флопси приходится его разыскивать, и, похоже, такое и прежде случалось. Понятно, что Бенджамину нельзя доверять детей. А мать должна проявлять сдержанность и мудрость.
— Может, и так, — ответила бабушка, — но что за мудрость торчать в окне, когда миссис и мистер Макгрегор обнаруживают, что им подсунули гнилые овощи?
В чем-то она была права.
— Этого требовала логика повествования, — заявила я. — По-моему, тут больше высокой драмы, если проследить, к чему привели кроличьи уловки. Не так ли? Мне кажется, если бы все решения принимала Флопси, она сразу вернулась бы в норку, но в этом случае вынуждена была подчиниться воле Беатрис Поттер.
— Интересная теория, — отметила бабушка, вытягивая ноги на покрывале и шевеля затекшими пальцами. — А мистер Макгрегор какой мерзавец, правда? Прямо-таки Дарт Вейдер из детской книжки.
— Ошибаешься, — сказала я. — Классической злодейкой мне кажется миссис Макгрегор. Вроде леди Макбет. То, что Макгрегор с трудом считает и по-дурацки хихикает, может свидетельствовать о некоторой степени слабоумия, а значит, он легко поддается влиянию более агрессивной миссис Макгрегор. Мне кажется, их брак тоже под угрозой. Она называет его старым дураком и старой развалиной и заявляет, что гнилые овощи в мешке — его тупая выходка, что он просто хотел так ее разозлить.
— Еще что-нибудь?
— Да ничего. Думаю, это все. Хорошая сказочка. Да?
Но бабушка не отвечала — она просто тихонько хихикала себе под нос.
— Значит, ты все еще здесь, — спросила она, — а не попала в домик мистера и миссис Макгрегор?
— Нет.
— В таком случае, — ехидно начала бабушка, — откуда ты знаешь, что она называет его старой развалиной?
— Так это в тексте есть.
— А ты проверь, Четверг, малютка моя.
Я нашла нужную страницу и действительно обнаружила, что миссис Макгрегор ничего такого не говорила!
— Странно, — сказала я. — Наверное, я это просто придумала.
— Может быть, — ответила бабушка. — Или подслушала. Закрой-ка глаза и опиши кухню Макгрегоров.
— Стенки сиреневого цвета, — пробормотала я, — большая плита, чайник весело свистит на огне. У стены шкаф с глиняными кувшинами в цветочек, на выскобленном кухонном столе стоит ваза, и в ней букет…
Я осеклась.
— И откуда тебе об этом знать, — торжествующе спросила бабушка, — если ты действительно там не побывала?
Я быстро пролистала книжку, пораженная и восхищенная дразнящим отблеском иного мира, который проступал сквозь яркие акварели и незамысловатую прозу. Я сосредоточилась изо всех сил, но ничего не вышло. Может, я хотела слишком многого, не знаю. После десятого прочтения перед глазами остались просто слова, напечатанные типографской краской, и больше ничего.
