Лоуренс Уотт-Эванс - Смертельное солнце
Я приготовила себе паштет, крекер и кока-колу.
Перекусив, села за стол, чтобы обдумать, что я могу сделать полезного за эти два часа.
Самым неотложным казалось – пробежать по файлам и выяснить что-нибудь о докторе Ли.
Его звали Махендра Дхук Ли. Ему было за сто земных лет. Родился на Прометее и являлся помощником директора по исследованиям в области физической планетологии. Он получил научную степень на Прометее и звание доктора на Земле.
Я не слышала ни о том, ни о другом университете, поэтому не буду приводить названий. Там еще много чего было, но это совсем не интересно. Как и все ученые, он ничем не занимался, кроме науки и политики, ограничиваясь каким-нибудь учреждением. Это всегда кажется скучным для человека, далекого от науки. Ему неплохо удавалось и то, и другое занятие. Он был груб и бесчестен: оскорблял людей, занимался подгонкой результатов исследований, присваивал себе чужие труды, а также совершал ряд других нарушений, распространенных в научной среде.
Мне показалось, что он принадлежал к тому типу людей, которые самого высокого мнения о своих достоинствах, несмотря на все факты, свидeтельствующие об обратном. Думаю, что он пошел в пауку не потому, что у него были способности, или она ему нравилась, а из-за того, что вовремя понял, что это ключ к будущему, достойное занятие для тех, кто хочет чего-то добиться.
Конечно, ему следовало заняться многопространственной физикой или чем-нибудь еще, вместо планетологии. Держу пари, он выбрал планетологию, потому что этот предмет ему давался лучше всех остальных.
Я не смогла подтвердить свою догадку, потому что доступ к его школьным характеристикам был заблокирован. У меня созрело еще одно предположение: над чем бы он ни работал для Накады, в любом случае, это была работа жизни. Он хотел сделать па этом имя и состояние, как и Накада.
Только, в отличие от нее, у него не было семейного состояния. Если он потерпит поражение, то для него это конец.
Я попыталась выяснить хоть что-нибудь по поводу его последних работ, но тщетно. Я располагала лишь биографией, но в общих чертах – никаких деталей. Кроме биографии, в городской компьютерной сети имелось еще бесконечное множество интервью, доступных по первому требованию. Мне нужно было еще многое, но я не решалась войти в программу, потому что не знала точно, с какой системой охраны могу столкнуться, что меня может ожидать там. Мне не хотелось входить в компьютерную сеть теперь, когда в любую минуту ко мне могут пожаловать гости. Трудно быстро реагировать на ситуацию с проводом, прикрепленным к голове. Так что я решила не торопиться, закончила свой обед и стала ждать. По истечении почти двух часов раздался сигнал связи на пульте.
Я нажала на кнопки, и на экране появилось лицо доктора Ли.
– Мы все обсудили, – сказал он, – и решили доверять вам. Вы будете полностью посвящены в детали проекта. Взамен нам нужны гарантии того, что вы не передадите эту информацию в компьютерную сеть города до наступления рассвета или остановки вращения планеты, в зависимости от того, что произойдет первым. Гарантии должны быть оформлены согласно юридическим нормам.
Я удивленно смотрела на него, не веря своим глазам. Все в порядке – в это невозможно поверить.
– И у меня не будет проблем из-за разбойного нападения, использования оружия, а также нарушения границ частной собственности? – спросила я.
– Нет, никаких неприятностей с властями.
– Ну, что ж, – сказала я, – сделку можно считать заключенной.
После этого я улыбнулась, чтобы показать ему, что все идет гладко. У меня поднялось настроение. Но мне по-прежнему казалось, что где-то должен быть подвох.
– Ну вот, пожалуйста, – сказал доктор Ли, и на экране появился текст.
Я попыталась вникнуть, но он двигался слишком быстро, и я не успевала.
– Одну секунду, – обратилась я к нему, – я ничего не понимаю, потому что не могу так быстро читать и анализировать сведения.
– Если вы войдете в программу, – предложил он мне, – мы передадим вам все, с полной интерпретацией. Вы пройдете все, и тогда посмотрим, будут ли у вас вопросы.
Мне нужно было обдумать это как следует, чего я не сделала. Маленький червь сомнений точил меня, но я лишь кивнула головой и подключилась.
– Готова, – сказала я доктору Ли.
Вы уже догадались, что случилось потом? Да, вы правы. Меня просто надули. Подсунули мне “троянского коня”.
Я успела получить начальные сведения об Эпиметее, Городе Ночной Стороны, траектории движения, векторах, по которым необходимо остановить Город, – и вдруг меня парализовало, я не могла двинуть рукой и выйти из программы. Они отключили меня от потока информации и использовали паралитил, в результате действия которого я, не теряя чувствительности, стала недееспособной. Эти отродья знали свое дело.
Я предвидела, что заходить в программу опасно. Именно это я повторяла снова и снова, но ощутимой пользы это не принесло. Они заблокировали меня на этапе приема информации, отослав сигнал “Жду передачи”, но, естественно, никакой передачи не послали. Их неожиданному согласию сотрудничать трудно было поверить. Если в чем-то сомневаешься – значит, есть все признаки, что дело нечисто. Я всегда это знала, но все равно попалась, потому что очень хотелось, чтобы это было правдой.
Около десяти минут я сидела неподвижно, уставившись на экран.
Раздался звонок в дверь. Причем так, как будто кто-то пытался взломать ее. Затем дверь открылась, и на пороге появился верзила, за ним маячил еще один силуэт.
Большой и маленький – точно, как их описывали бродяги из трущоб. Да, маленький был Поли Орчидом. Он улыбался и довольно потирал руки.
Верзилу я никогда раньше не видела. Это был здоровый парень, с лицом, как картофелина, которая не прошла в порту контроль на свежесть, и грязными светлыми волосами, постриженными очень коротко и неровно. Вид у него был беспокойный. Когда он подошел поближе, я услышала, как бурчит у него в животе. В руке верзила держал свернутый кусок провода. Орчид взял провод, затем поклонился и поцеловал меня в щеку. Я бы плюнула в него, но не могла двинуться с места.
– Привет, Кэрли, – сказал он, – разве я тебе не говорил, чтобы ты не лезла не в свое дело?
Он улыбнулся.
– Молчишь? Ты что, смутилась? Ну-ка, дай мне руку!
Он взял мою руку в свою. Я почувствовала, что меня тошнит, и в этом нет ничего странного.
Слишком противоречивые эмоции я пережила за этот кроткий промежуток времени. Сначала облегчение, при словах доктора Ли, затем – ужас после того, как оказалось, что он лжет. Поэтому от одного вида этих двоих в моем офисе у меня в желудке все перевернулось. Видеть, как кусок дерьма дотрагивается до тебя и обращается как с игрушкой, – это уж слишком. Пищеварение не находится под контролем нервной системы; весь мой обед оказался на нем.
