Игорь Шенгальц - Охотник
Странно, но этот мелкий, юркий, всеми несчастьями битый мальчишка подарил Басту надежду.
– Пойдем, покажу, где кемарить будешь!..
С той поры жизнь у Баста пошла тяжелая, насыщенная сложной работой, временами очень однообразной, нудной, хотя случались и исключения. Когда он несколько пообвыкся в приюте, то понял, что тот наезд Букса являлся здесь делом не обычным. Местные обитатели были жесткими, даже жестокими, но справедливыми. Новичков понапрасну не гнобили, только за дело: если провинился в чем серьезном или воспитателям докладывал. Поэтому, собственно, за Букса тогда не вписалась даже его шобла – он обнаглел и поплатился за это. Одиночка, даже физически сильный, словно буйвол, не имел ни малейших шансов против организованной, слаженно действующей группы бывалых пацанов.
Тело Букса со временем нашли, но никаких последствий это не возымело. Воспитатели отлично знали свой контингент и списали смерть как несчастный случай.
Баста с территории не выпускали – слишком уж по серьезному обвинению он здесь числился, но и в приюте оказалось не так все плохо, как он поначалу предполагал.
Купер, несмотря на свой возраст, пользовался среди воспитанников уважением за безграничную храбрость, граничащую с безумием. Когда он зверел, то уже не важно было, сколько перед ним противников и какого они размера. Глаза у него стекленели, как у берсерка, о которых Басту доводилось слышать, и он нападал, не ведая страха. Впрочем, при этом Купер умудрялся вести бой разумно. Помирать раньше времени в его планы не входило!
Он взял Баста под свою опеку, и это не казалось смешным. Напротив, Баст многое почерпнул у своего юного товарища: научился драться по-уличному, когда благородные правила нужно было забыть, научился разговаривать, как местные, узнал все писаные и неписаные законы учреждений подобного рода.
Когда один из давно умерших королей основал сеть приютов по всей стране, целью их провозглашалось исправление малолетних преступников и становление их на путь истинный. Деньги тогда выделялись под это дело немалые, контроль шел с самого верха, и, возможно, в те времена наставники добивались положительных результатов. Но при нынешнем короле финансирование снизилось до минимума, часть приютов закрылись, малолеток попросту отправляли во взрослые тюрьмы. Этот приют, один из немногих, еще держался на плаву, но ходили слухи, что если не в этом году, то в следующем прикроют и его.
По крайней мере, воспитатели в этом нисколько не сомневались. Плюнув на свои обязанности, они только и думали, как бы не остаться на улице без штанов. Конечно, жесткий распорядок дня, заведенный много лет назад, никто и не думал менять. Дети приносили приюту немалые деньги своим трудом, и отказываться от них воспитатели с Тродером во главе не собиралась.
Месяцы шли за месяцами, кормили с каждым днем все хуже. Если в начале своего пребывания в этих стенах в похлебке время от времени Баст еще обнаруживал куски мяса, да и хлеб давали – пусть не белый, а липкий, как клейстер, – то в последнее время о подобном можно было только мечтать. Пустая похлебка на обед, кружка кипятка на ужин – вот и весь скудный рацион воспитанника. Если бы не меновая торговля с охранниками, то половина приюта уже перемерла бы с голода.
Но, к счастью, хотя бы эта возможность добывать нормальные продукты еще осталась. Пацаны тащили все, что могли, особенно, когда их отдавали в качестве дешевой рабочей силы ремесленникам. Охранники охотно обменивали на украденные вещи хлеб или вяленое мясо – конечно, безжалостно обсчитывая в свою пользу, – но никто не роптал, а то и этот скудный источник жизни мог иссякнуть.
Басту приходилось хуже многих. Его ремесленникам не отдавали, заставляя трудиться только внутри приюта, но Купер не давал товарищу пропасть. За это Басту было невероятно стыдно. Он – здоровый, крепкий парень, которому уже стукнуло пятнадцать – кормился за счет малолетнего пацаненка. Каков его точный возраст, Купер и сам не знал. Мелковат он был от природы, так что, вполне возможно, выглядел младше своих лет. Считать Купер не умел.
Баст день и ночь думал, как бы подзаработать хоть немного, и, наконец, придумал. Точнее, всему виной оказался случай. Баста отправили в столярный цех – прежний помощник по неосторожности лишился руки. Там работали самые старшие и опытные воспитанники. В принципе, оказалось, что ничего сверхъестественного от него не требовалось. Цех производил дешевые столы и табуреты на продажу. Баст, который помогал отцу столярничать, пока они жили в деревне, освоился быстро и вскоре успевал делать работу раньше других, а в свободное время мастерил из дерева фигурки солдат, крестьян и всех, кого мог вспомнить в деталях. Мастерил он их скорее от скуки, для себя, не видя никакой конкретной пользы от своей работы, пока однажды один из охранников, которого все называли Толстый Бок, не заметил одну из его поделок.
– Сам сделал? – полюбопытствовал он, крутя мастерски выточенного маленького стражника в руках. Баст даже покрыл его остатками лака, поэтому стражник красиво поблескивал в свете лампад.
– Да, сам.
– Еще есть такие?
– Немного, но я могу сделать.
– Я заберу ее с собой, – Толстый Бок сунул фигурку в карман.
Баст и не думал протестовать, но постарался извлечь для себя хоть немного пользы:
– Я бы хотел немного еды за это…
Его требование не показалось Боку чрезмерным или наглым, поэтому он только кивнул и вскоре притащил изрядный ломоть хлеба, вымоченный в жиру.
– Если получится продать, будешь делать еще. За еду!
Охранник ушел, а Баст весь день мечтал с жадностью наброситься на хлеб, едва сдерживаясь от желания. Конечно, не забыв оставить треть для Купера, который весь день отсутствовал, и треть для общей доли, пожертвования в которую являлись по сути добровольными. С нее подкармливали самых маленьких и слабых.
Купера опять отправили к дубильщикам, а те гоняли помощников до седьмого пота. Он в тот день умудрился достать неслыханное лакомство – синюшного, худосочного цыпленка, которого ухитрился вытащить прямо из кастрюли на кухне у жены дубильщика. Купер закинул его себе за пазуху, еле сдержавшись в тот момент, чтобы не заорать в голос от боли, а теперь весь лучился удовольствием от славно исполненного дела.
Часть мяса отдали в общую долю – Мокк делил по справедливости, а из своей доли цыпленка да с хлебом вприкуску устроили настоящее пиршество.
Купер смаковал еду с таким аристократическим видом, что казалось, будто он вкушает не ножку несчастного цыпленка, а, как минимум, обед с пятью переменами блюд.
– Эх, – задумчиво протянул он, обсасывая в сотый раз ножку, – вот это жизнь! Вот это еда! Я, когда свалю отсюда, буду каждый день жрать до упора! Сейчас бы еще вина, я знаю, все дворяне пьют вино!
