Александр Лонс - Чужие ключи
«Все, решено, — подумал я тогда, — надо проверить психику. Иду к специалисту. Вот только основные анализы соберу».
15. Кабинет психиатра
Кабинет психиатра особой изысканностью дизайна не отличался: обычный канцелярский письменный стол, простой деревянный стул, больничная кушетка, ширма, платяной шкаф из дэ-эс-пэ и заурядный умывальник, как в туалете. Все новое, современное, но какое-то унылое и до упора банальное. К стене приделан портрет сердитого бородатого старика в военной форме. Явно намертво приделан, не оторвешь. На столе — аккуратная стопка бумаг, работающий ноутбук и пластмассовая модель мозга. Человек в белом халате за столом быстро писал какой-то блестящей, будто никелированной, авторучкой. Кажется, он заполнял некие формы или бланки.
Я вежливо поздоровался.
— Здравствуйте, на что жалуетесь? Меня зовут Алексей Николаевич, — представился человек в ответ на мое приветствие. Это был спокойный лысоватый врач немного за сорок, с убедительным, добрым лицом, смотревшим сквозь очки без оправы все понимающими душевными глазами. — Присаживайтесь.
Когда мне рекомендовали этого специалиста, то уверяли, что «он совершенно не похож на своих коллег, своеобразно ведет прием, работает по оригинальной методике, и именно поэтому ему пришлось покинуть государственное учреждение».
— Извините, а это кто? — набравшись духу, спросил я, показывая взглядом на портрет.
— Извиняю. Великий русский психиатр, Владимир Михайлович Бехтерев. — Так что вас беспокоит?
— Со мной происходят неестественные, странные вещи, доктор, какие-то ненормальные события, и это пугает меня, — несколько пафосно сказал я, передавая врачу большой конверт. — Вот мои данные. Там общие анализы крови и мочи, холестерин и сахар. Эм-эр-тэ головы, электрокардиограмма и электроэнцефалограмма. Со всеми заключениями.
— Даже так? — весело удивился врач. — Вы, я вижу, основательно подготовились! Хорошо, я потом подробно изучу этот материал, обещаю вам. А пока внимательно слушаю. Вы не переживайте, мы гарантируем, что факт обращения к нам за помощью не будет разглашен. На учет здесь не ставят, обращение в частную клинику избавляет от ряда бюрократических проволочек. При этом терапия подбирается строго индивидуально, и нередко бывает так, что нашим докторам приходится корректировать лечение кем-то уже назначенное.
— Доктор, вы мне не поверите!
— Ну, уважаемый, мы говорим о вашем здоровье, а не о моей вере, поэтому расскажите то, что посчитаете нужным, а я внимательно вас выслушаю. Возможно, придется задать несколько вопросов. Знаете, есть такой старинный анекдот. Приходит пациент к врачу моей специальности, и говорит: «Каждую ночь, доктор, снится мне сон. Дверь с надписью, а я напираю на нее со всей силы, колочу руками и ногами, но открыть никак не могу!» «А что за надпись была на двери?» — спрашивает доктор. «На себя», — как ни в чем не бывало, отвечает пациент.
Я рассмеялся. Врач умел рассказывать анекдоты.
— Такое и наяву иногда случается, особенно, если дверь без надписи, — пожаловался я.
— Да, вы правы, — с улыбкой согласился врач. — Поэтому в нашем деле так важен подробный и тщательный опрос. Прошу вас быть со мной предельно откровенным, это просто необходимо для правильного диагноза и, если потребуется, лечения. Скажите, а как у вас с алкоголем?
— Практически никак. Позволяю себе рюмку в гостях или на чей-нибудь день рожденья. Шампанское на новый год. С друзьями по стакану пива, да и то не каждый месяц.
— А вы что-нибудь принимаете?
— Поливитамины иногда. Согласно рекомендации и без злоупотреблений.
— Курение? Табак? Травка? Кальян? Может, что-нибудь особенное?
— Категорически нет, — замотал головой я. — Никаких наркотиков. Ни курительных, ни прочих.
— У вас бывали какие-нибудь необычные или новые ощущения? Предчувствия? Странные мысли или непонятные желания?
— Бывали. Иногда возникало мучительное желание набить кому-нибудь морду или употребить ненормативную лексику перед широкой аудиторией. Но ни то, ни другое, к сожалению, нельзя исполнить по морально-этическим соображениям. Да и закон запрещает.
— Сексуальные предпочтения?
— Самые традиционные, без особенных причуд и затей. Даже самому бывает стыдно. Сейчас есть подруга, мы встречаемся. Понимаете, доктор…
— Давайте все-таки я буду для вас Алексеем Николаевичем. — Вы не находите, что в обращении «доктор» есть что-то неестественно-литературное? Нечто из девятнадцатого столетия?
— Возможно, — рассеяно согласился я. — Алексей Николаевич, некоторое время назад у меня было что-то похожее на очень яркие галлюцинации… или иллюзии, не знаю, как правильно.
И я детально и как мог красочно рассказал историю со шкафом в гостиной Леонида. Поведал о кукле и о базальтовой плитке, что, если верить ощущениям, отбросила в мое собственное прошлое. Причем два раза.
Врач слушал внимательно, не перебивая. По мере моего рассказа взгляд его делался все более и более серьезным и заинтересованным.
— Понимаете, — заканчивал я, — это были реальные эпизоды, действительно происходившие со мной в прошлом. Настоящие события, которые я прекрасно помню. И эпизоды эти выглядели так, будто просто оказался в этом самом прошлом. В те моменты даже не думал, что это воспоминания там, иллюзии или галлюцинации. Я просто пережил это еще раз, как наяву.
— Любопытно, — задумчиво сказал психиатр, когда я совсем прекратил свой рассказ, — давайте я проверю ваши рефлексы. Раздевайтесь до трусов.
Проверив ориентацию и чувство равновесия, а также рефлексы — пяточные, коленные и еще некоторые другие, Алексей Николаевич сказал:
— Можете одеваться, Рефлексы немножко ослаблены, но в пределах нормы. А теперь давайте познакомимся с вами получше. Кем вы работаете?
В двух словах я попытался объяснить характер и некоторые специфики моей трудовой деятельности.
— Хорошо, — кивнул врач, моя руки под краном. — Расскажите о себе все. Не торопитесь, время есть.
— Начать с детства? — полушутливо спросил я.
— Вот именно, что с детства, — вполне серьезно согласился доктор, усаживаясь за стол и тщательно поправляя немногочисленные предметы на нем. Видимо там все должно было располагаться в строго определенном, ведомом лишь одному хозяину порядке. — Основные и наиболее важные эпизоды. Чем болели, что доводилось испытать необычного. Какие у вас случались травмы: как физические, так и душевные. Все, что вспомните.
— А если долго получится?
— Все-таки попытайтесь. Если не возражаете, позволю себе перебивать вас и уточнять отдельные непонятные моменты. Вы не против?
