Надежда Попова - Природа зверя
– Дело опыта, – улыбнулся Ван Ален. – Поверь, я за четверть часа на пустом месте соберу тебе из подручных материалов такую берложку, что в ней можно будет ночевать хоть нагишом. А вервольфы, вообще, твари не шибко теплолюбивые, даже когда люди. Черт ведает, почему. Может, и в человечьем теле что-то изменяется, как знать.
– Адское пламя их греет, – пробурчал торговец Феликс, яростно дыша на руки. – Загодя. Что скажете, майстер инквизитор?
– Ничего, – передернул плечами Курт. – Изучить этих созданий не было возможности; когда они попадали к нам в руки живыми – не было ресурсов, когда появились ресурсы – они перестали попадаться… Как бы там ни было, одно ясно: ему эта метель помеха слабая. Зрение у него куда как лучше нашего, слух острее, холода он не боится. Уж ночью тем паче.
– Так если днем его здесь нет, – робко предположила Амалия Хагнер, переглянувшись с сыном, – если он где-то далеко… Значит, можно попытаться уйти? Если поспешить, то можно будет успеть добраться до людей. И тогда пусть они присылают сюда силы посерьезней – охотников, инквизиторов…
– Охотник, – представился Ван Ален услужливо и кивнул в сторону Курта: – Инквизитор. Аж с помощником. Лучшее враг хорошего, милашка, сиди и не суетись. Если впредь вести себя в согласии с правилами безопасности, через несколько дней все просто закончится.
– Да и начиналось ли? – усомнился крестьянин, пояснив в ответ на молчаливые непонимающие взгляды: – С чего вообще явилась эта мысль – что нас всех здесь пожрут? Не в обиду, господа дознаватели, только ведь никто здесь вашего вервольфа не видел.
– То есть, что же, – нахмурился охотник, – ты хочешь сказать, что мы все это измыслили – так, потехи ради?
– Вовсе нет. Просто обманулись. Что ж вы – не люди? А люди ошибаются, бывает.
– А ведь в его словах есть доля истины, – со вздохом согласился фон Зайденберг. – Какой-то зверь порвал коней; это есть факт. Но что за зверь? Майстер инквизитор с помощником во всю свою жизнь привыкли видеть вокруг малефиков, оборотней, стригов; вот и увидели. И ты – ведь ты тоже живешь в окружении подобных тварей, привык засыпать и просыпаться с мыслями о них, а не так давно и вовсе преследовал одну из них; вот и ты увидел то, что ждал увидеть. То, что видеть привык. А на деле, быть может, это попросту особо крупный волк, и не более того, и все ваши предосторожности, мягко говоря, излишни.
– А Вольф? Он видел то же, что и я, что и Молот Ведьм – он-то что ж?
– На месте человека, по чьей оплошности погибло чужое имущество, я бы тоже поддержал чью угодно версию, меня оправдывающую.
– Вот-вот! – с готовностью подтвердил крестьянин; Курт усмехнулся:
– Quam belle[19]. Предел мечтаний любого народника – полное взаимопонимание и согласие крестьянства и рыцарства в двух отдельно взятых персонах… Вынужден вас разочаровать, господин фон Зайденберг: волки, даже особо крупные, не имеют дурной привычки бегать со стальным болтом в сердце, а я, предупреждая ваши прекословия, не имею обыкновения промахиваться с расстояния в пять шагов. Это – кроме того, что я, к вашему удивлению, знаю, как выглядит просто волк. Минувшей ночью мы имели дело с ликантропом, и это не подлежит сомнению. Мы можем спорить относительно того, намеревается ли он продолжить то, что начал, появится ли здесь следующей ночью, станет ли нападать или предпочтет затаиться и отлавливать нас поодиночке; спорить можем – но делать это мы будем, сидя здесь, за стенами и запертой дверью. К слову, я видел в кухне еще одну, – обратясь к трактирщику, заметил Курт. – Это второй выход?
– Да, майстер инквизитор. Так сподручней носить дрова или воду…
– Запереть, – велел он коротко. – Ключ – мне; выход будет один, и будет под круглосуточным надзором: попеременно здесь будем находиться я, мой помощник и Ян.
– Меня вы по-прежнему в расчет не берете? – насупился рыцарь; Курт кивнул:
– Беру. Но на крайние случаи. Ваше легкомысленное отношение к проблеме вызывает опасение, что исполнить свои обязанности вы можете недобросовестно – попросту не придав им должной значимости. Да и, как уже упоминалось, ваши навыки остаются неизвестными.
– Так испытайте их, майстер инквизитор, – предложил рыцарь, даже не пытаясь скрыть оскорбленную гордость. – Докажите хваленое мастерство макарита, о котором все говорят; пока я слышал лишь слова, но не видел дйла.
– Возможно, в ваших словах тоже есть зерно истины, – согласился Курт, – и мне действительно стоило бы взглянуть, на что вы способны, хотя бы для того, чтобы знать, в чем можно, а в чем не следует на вас положиться. Вот только есть одна неприятная деталь: вы не стремитесь обосновать утверждение, что являетесь сносным бойцом, господин фон Зайденберг, не желаете доказать собственную полезность в сложившейся ситуации – вы просто жаждете поставить меня на место и восстановить попорченное самолюбие. Если же я в навязываемой вами стычке одержу верх (а так и случится, всего верней), из вашего раздражения и откровенного нерасположения ко мне вырастет ненависть, а это весьма некстати. Вражда нам ни к чему. Будем полагаться на ваши заверения, а также на то, что прежде, нежели обрести право на рыцарскую цепь и меч, претендент обязан доказать умение владеть этим самым мечом. Бродячий же образ жизни, я полагаю, не способствует тому, чтобы позабыть обретенные навыки.
– Весьма виртуозно вы ушли от вызова, господин фон Вайденхорст, – неприязненно усмехнулся рыцарь.
– Это был вызов? – уточнил Курт с подчеркнутым удивлением. – Наверняка вы знаете, господин фон Зайденберг, что вызвать инквизитора вы не можете; стало быть, учитывая примененное ко мне обращение, вы говорили с имперским рыцарем. К вашему великому сожалению, оный временно почил и воскреснет лишь тогда, когда вся эта эпопея завершится; вот тогда мы и поговорим на эту тему снова. Если останемся живы. Пока же предлагаю не раздувать распри и заняться делами, обозначенными на моей лекции.
– А почему мы должны подчиняться вашим распоряжениям? – усомнился фон Зайденберг. – Кто, собственно, назначил вас главным?
– Si alii potestatis vestrae participes sunt non potius ego?[20] – пожал плечами Курт. – Беретесь поспорить с Господом на эту тему?
– Он инквизитор, – напомнил Ван Ален доброжелательно. – Я б на вашем место не шибко ерепенился; даже я не бунтую. Признаете вы его правоту или нет, не это главное: главное, что, отчитываясь начальству, он упомянет о вашем поведении, а это будущее не особо радужное.
– Я знаю, как работает инквизиция, – упрямо возразил фон Зайденберг. – Следователи вроде него пишут запросы, а вышестоящие решают, дозволить ли им принимать участие в деле и есть ли это дело вообще. Здесь нет вашего начальства, майстер инквизитор, и подтвердить ваши слова может только бродячий авантюрист и разгильдяй-конюх. Ваш помощник же – и вовсе лицо заинтересованное и подвластное.
