Майк Кэри - Порочный круг
— Вот здорово! Значит, вы приставите ко мне телохранителей?
— Да, естественно! На те же средства, которыми оплачивается ваша машина и медицинская страховка! Слушайте, я не утверждаю, что это случится наверняка, а только прошу усилить бдительность. Возможно, Поли попробует на вас наехать… Вы завтра свободны?
— Смотря для чего.
— Мне бы хотелось снова свозить вас на склад. Неплохо было бы инсценировать нашу версию убийства Шихана и посмотреть, как отреагирует призрак.
— Это срочно?
— Ну, не очень. Мы еще не все анализы от судмедэкспертов получили. А что? Банный день хотите себе устроить?
— У меня есть другой заказ.
— Ушам своим не верю! — хохотнул Колдвуд. — Что за дело?
— Я ищу девочку.
— Вы теперь занимаетесь розыском пропавших?
— Нет, девочка уже умерла. Ее зовут Эбигейл Торрингтон. Это долгая история…
— Тогда оставьте ее при себе: ненавижу долгие истории! Позвоните, когда освободитесь, ладно?
Детектив-сержант отсоединился так же быстро, как ответил на звонок, а я, достав из недр серванта атлас Лондона, устроился с ним за кухонным столом. Теперь бы еще маркер найти! Отыскав раздел, посвященный Харлсдену, я безжалостно сломал переплет, чтобы атлас лежал ровно и не захлопывался. Ему все равно уже пять лет. Как только щедрый Стив Торрингтон принесет чек и наличные, куплю Пен новый.
Первую отметку я поставил на Крейвен-парк-роуд, где находится мой офис. Там я впервые взял в руки куклу Эбби и сидел при этом лицом к окну, которое выходит… м-м-м, на север. Да, скорее всего так. След, точнее, ответ на мою мелодию, пришел откуда-то сзади, с левой стороны. Я провел маркером широкую неровную линию от офиса через Парк-ройал, Уэстерн-авеню, Хангер-хилл и Илинг… Нужно было где-то остановиться, и в качестве временной границы я выбрал четвертую автомагистраль.
Затем я нашел Дюкейн-роуд и вторым крестиком пометил церковь святого Михаила. Стоянка у винного, где несколько часов назад я предпринял очередную попытку, метрах в ста дальше по дороге. Я сидел лицом к заходящему солнцу, и ответ шел именно оттуда, пока психоэмоциональная бомбочка не взорвалась, оставив меня с прокушенным языком и звенящими, как адские колокола, ушами. Итак, сигнал поступал с запада…
Вторую линию я провел через Актон, Илинг и Дрейтон-грин к зеленым холмам гольф-клуба в Брент-вэлли. Однако вряд ли Пис держит Эбби на территории клуба: цена за раунд гольфа просто астрономическая.
Линии пересеклись в Северном Илинге, точнее, на просторах Западного Актона. Я намеренно нарисовал их толстыми, потому что занимался не проектированием космических кораблей, а лишь пытался разобраться в беспорядочном и нелогичном множестве данных.
Нелогичное множество данных заставило вспомнить сначала о Никки, а потом о хранящемся в кармане клочке бумаги с образцом его почерка.
«Золотое пламя»…
Я взглянул на часы. Только одиннадцать, в пабе сейчас, наверное, дым коромыслом. Пусть Пис думает, что его бомба окончательно вышибла мне мозги. Нет ничего действеннее, чем рейд в тылы противника.
6
С улицы к главной двери вела лестница, а на перилах из кованого железа красовались гербы Камдена, причем изображенные не условно, а полностью, вплоть до благочестивого девиза «Non sibi sed toti»,[23] который обычно переводят, как «Надеюсь, ты угостишь всех». Думаю, в прошлой жизни это здание было государственным учреждением.
Однако те дни явно канули в Лету. К примеру, двое громил, обыскавших меня на вершине лестницы, ни по виду, ни по дресс-коду государственных служащих не напоминали и вряд ли могли рассчитывать на должность в органах местного самоуправления, если, конечно, в Камдене не откроется отделение по борьбе с головорезами.
Спиртным и оружием громилы не интересовались, хотя карманы и подкладку на всякий случай ощупали: в основном, используя определенные критерии, они проверяли, что я человек, и более или менее живой. Для начала, заставив сжать в ладони серебряную монету, внимательно следили за реакцией, затем искали пульс, довольно бесцеремонно лапая лучевую и сонную артерии. Слегка обескураживает, когда двухметровый парень с бицепсами штангиста прижимает к твоему горлу большой палец. Вот одна из причин, по которым я редко выпиваю в компании коллег.
Вторая заключается в том, что я жутко необщителен и разговоры о работе люблю не больше, чем визиты к стоматологу.
Если вы еще не догадались, «Золотое пламя» — типичное место тусовки изгоняющих нечисть, по крайней мере являлось таковым в своей первой ипостаси. Тогда паб находился в центре кольцевой сразу за Каслбар-хиллом в здании, которое изначально было музеем, а затем сменило множество функций и хозяев и, наконец, попало в руки знаменитого Пекама Штайнера. Старину Пекама все изгоняющие нечисть Лондона считали отцом, пусть даже буйным, вечно пьяным и постоянно конфликтующим со здравым смыслом.
Впоследствии Штайнер подарил паб своему близкому другу Биллу Брайанту, больше известному под полуласковым прозвищем Бурбон. Притаившись на задворках цивилизации, «Золотое пламя», тем не менее, обладало собственным (тяжелым и сырым) микроклиматом, а также репутацией заведения, где стоит появляться, если хочешь обрасти связями. В итоге, несмотря на отвратительное месторасположение, паб протянул несколько лет, пока года три назад кто-то не спалил его дотла. Неизвестные подложили зажигательную бомбу — слава богу, когда «Золотое пламя» было закрыто, — и она сделала свое черное дело. Любимый кот бармена выжил, но кроме него, от заведения не уцелело даже пепельницы.
У Никки есть уйма теорий относительно того, кто организовал поджог, и время от времени он пытается меня с ними ознакомить. Когда доходит до сатанистов, подчинивших себе правительство, я обычно спасаюсь бегством, но порой его версии вполне правдоподобны.
Тем временем по жуткой иронии, которая давно считается неотъемлемой частью нашей работы, «Золотое пламя» восстало из мертвых, ну, по крайней мере восстало его название. Парень по фамилии Макфейл, не имевший с заведением в Каслбаре ничего общего, воплотил в жизнь собственные представления о тусовке изгоняющих нечисть. Получился этакий джентльменский клуб с баром, гостевой, сауной, комнатами, где можно остановиться, если приехал в Лондон на пару дней, и так далее. Некоторые даже использовали адрес клуба для личной корреспонденции.
Ни недвижимости, ни финансовых накоплений у Макфейла не было, зато энергия и поразительное упорство, как правило, свойственные серийным убийцам и коррумпированным политикам, наличествовали в избытке. Он украл название у Бурбона Брайанта (который пригрозил судом, однако не нашел денег ни на адвоката, ни на такси, чтобы доехать для здания суда) и открыл клуб на Сохо-сквер. Ходили слухи, что Макфейл не снял помещение, а занял самовольно. Охотно верю: арендная плата в Сохо бешеная — даже ночующие в подворотне бездомные отстегивают по тысяче в месяц.
