Олег Генералов - Копатели. Энергия Завета
Появление из темноты метрдотеля было неожиданно. Он как бы возник из ниоткуда, появившись перед Максом и Настей. То, что он считал радушной улыбкой, исказило его лицо.
– Добрый вечер, амиго. Столик на двоих?
– И вам добрый вечер, любезнейший. Будьте так добры, проводите нас. В вашем сумраке трудно ориентироваться.
– Темнота призвана скрыть самые страшные секреты, которые обсуждают наши посетители, – таинственно произнес он и его силуэт начал растворяться во мраке. – Прошу вас, проходите за мной.
Их столик располагался в дальнем углу помещения, вдали от небольшого оркестра в забавных сомбреро, звук гитар практически не долетал сюда.
– Здесь вы сможете спокойно обсудить свои самые сокровенные тайны, амиго, – сказал встречающий, зажигая лампадку.
– И нас никто не подслушает? – решил подыграть ему Макс.
– Пусть только попробует. Я пристрелю любого, кто приблизится к вам ближе, чем на дюжину шагов! – блеснул белками глаз их сопровождающий, и Максу показалось, что он не шутит. – Кроме, конечно, официанта. – Метрдотель улыбнулся, и добавил немного грустно. – Вы же знаете, какой в Москве сейчас кризис квалифицированных кадров.
Макс и Настя рассмеялись. Уж очень натурально этому смуглому мужчине удалась роль латиноамериканского головореза.
– Ну что, Настя, – Макс потер руки. – Пришла пора отметить наше знакомство. По текиле?
– А почему бы и нет, – улыбнулась Настя. – Мне, пожалуйста, золотую.
– Ни в коем случае! – Макс остановил ее. – То, что мы называем «золотой», в оригинале пьется исключительно после еды. В качестве аперитива настоящие мексиканцы употребляют только «серебряную» текилу, молодую, невыдержанную. Если в «золотую» текилу добавляют немного карамели, от чего она пьется легче, и больше нравится девушкам, то Бланко, или «серебряная», как говорят у нас, наиболее точно передает истинный, ничем не скрашенный вкус настоящей агавы. – Макс заметил, как Настя посмотрела на него с удивлением, а метрдотель – с уважением. Желая закрепить успех у публики, Макс продолжил: – Нет ли у вас «Эррадуро»?
– Для таких искушенных гостей, амиго, у Родригеса всегда найдется бутылка-другая настоящего «Эррадуро». Приятного вам вечера, сейчас подойдет официант.
Родригес поклонился и скрылся во мраке так же бесшумно, как и появился.
– Интересный тип, – улыбнулась Настя.
– Вы про Родригеса?
– И про него тоже. Вы действительно были в Мексике?
– А что в этом такого удивительного? Интереснейшая страна с потрясающей историей и удивительными людьми. Ну, и природа необыкновенная. Очень рекомендую, кстати. Помимо всего прочего, там замечательные курорты на побережье. А какая там фауна! Та половина, которая для человека несъедобна, изо всех сил старается этого самого человека максимально быстро сожрать. Замечательная страна!
Шустрый официант, похожий, скорее, на удмурта, чем на мексиканца, оперативно исполнил их заказ. Максу досталась телячья вырезка, а Настя налегла на буррито. Когда с ужином, приправленным рассказами о посещении Мексики, было покончено, Маршалин решил, что наступило самое подходящее время, чтобы поговорить о главном.
– Настя, вы очень симпатичная девушка. – Макс закурил и выжидательно посмотрел на Настю. Та как раз допивала очередную рюмку текилы. На этот раз выдержанную, как и положено в качестве дижистива.
– Очень рада, что смогла произвести на вас приятное впечатление. – Маршалину показалось, что она уже немножко запьянела.
– Единственная проблема, которая существует между нами, Настя, это то, что вещь, которую вчера… – Макс пытался подобрать правильное слово. – Скажем так, та вещь, которую вчера позаимствовал ваш приятель, она представляет для меня очень большую ценность. И я очень надеюсь, что вы поможете мне эту вещь вернуть.
– Вот как? Позвольте тогда узнать, что это за вещь и почему вы считаете, я должна вам помогать?
– Понимаете Настя, дело в том, что я – кладоискатель.
Настя поперхнулась текилой и удивленно посмотрела на Макса.
– Кто?
– Кладоискатель. «Черный копатель», как называют нас журналисты. Ну, конечно, я не такой уж черный. Ни буквально, ни в переносном смысле. Я не раскапываю могилы и не зарюсь на археологические ценности, охраняемые государством. И я, и мои друзья – мы действуем исключительно в рамках законодательства.
Маршалин немного замялся, видимо вспоминая что-то.
– Ну, почти в рамках. Собственно, та вещь, которая была в сумке, это некий артефакт, который имеет, не побоюсь этого слова, мировое историческое значение. Более того, я еще не до конца разобрался во всех подробностях, но что-то подсказывает мне, что неправильное обращение с этим артефактом, по злому умыслу, или просто от неведения, может повлечь непредсказуемые последствия.
– Какие, например?
– Не знаю, Настя. От самых минимальных – например, человек, который откроет сосуд (а это сосуд, сделанный целиком из золота), просто умрет, пораженный громом небесным, до самых глобальных. Не исключено, что те бактерии, которые содержатся в сосуде, могут стать возбудителями всемирной эпидемии. Никто не знает. Сосуд был запечатан несколько тысяч лет назад, содержит достаточно непредсказуемое, я бы даже сказал, мистическое вещество внутри, и я не совсем уверен, что его можно открывать до проведения ряда исследований и принятия необходимых мер безопасности.
– Что же это за вещество такое, что может натворить столько бед? – казалось, Настя протрезвела от услышанного.
Макс достал из внутреннего кармана потертый дневник археолога.
– Человек, который в середине прошлого века был достаточно авторитетным ученым, считает, что там – Манна Небесная. Вещество, которое по воле Божьей каждый день покрывало землю, и которым евреи, ведомые Моисеем из Египта в землю обетованную, питались всю дорогу. Более того, согласно Ветхому завету, этот сосуд находился изначально в так называемом Ковчеге Завета, того самого, что так увлекательно искал Индиана Джонс. И который, к сожалению, или к счастью, до сих пор не найден.
– Почему «к счастью»? Мне казалось, что находка такой реликвии стала бы мировой сенсацией.
– Потому что явление Ковчега людям произойдет накануне события, известного как Апокалипсис: «И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град». А я, честно говоря, не совсем уверен, что хочу своими действиями, так или иначе, приближать это событие, – Макс усмехнулся. – Уж больно оно неоднозначное.
– И я должна во все это поверить?
– Как хотите. Я лично – верю. – Он передал Насте дневник археолога и та несколько растерянно полистала желтые странички с каракулями записей и набросками рисунков.
