Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха
Стёкла, по счастью, выдержали, рама тоже, как и лоб незадачливого расхитителя милицейской собственности. Просто Филимон Митрофанович рухнул, где стоял, и впал в полную бессознательность. Я осторожно похлопал его по щекам, но мятежный служитель думского приказа никак не реагировал. А снизу вдруг раздались тихие шаги с пристукиванием, словно кто-то крался по лестнице на маленьких копытцах.
– Кто бы это мог быть? – сам себя спросил я, быстро перетаскивая тело дьяка к себе на кровать и накрывая тем же одеялом. После чего я только-только успел спрятаться за полуоткрытую дверь, как…
– Это же… – Я вовремя зажал себе рот обеими руками.
В мою комнатку, стараясь двигаться без лишнего шума, вошёл один из трёх бесов, что были у нас в ориентировке. Одет по-простому, по рабоче-крестьянски, но без картуза на голове и без сапог. В правой руке беса подрагивал тяжёлый плотницкий молоток. Спрашивать, зачем пришёл и каким образом пропустили, представлялось пустым и излишним. Я было приготовился броситься и на него сзади, чтобы произвести удушающий захват, но рогатый недорослик вдруг резко прыгнул вперёд, к моей кровати.
– А-а-а-а! – крикнул он, срывая одеяло и занося молоток.
– А-а-а-а! – точно так же ответил ему Филимон Митрофанович, на короткое мгновение приходя в себя. Но очень короткое. Потому что когда они оба осознали, кого перед собой видят, то, не сговариваясь, брякнулись в обморок.
– Свезло обоим, как утопленникам, – резюмировал я, в две минуты крепко связывая преступников. Одного своим ремнём, другого бабкиными полотенцами в петухах.
А потом спина к спине, кляпы в рот и ещё в то же многофункциональное одеяло закатать для пущей сохранности. Вот так! Теперь я снова почувствовал себя в деле.
А буквально через каких-то пять – десять минут в отделение прибыли еремеевцы. Правда, никого не поймавшие, но хоть изрядно погонявшиеся за переодетыми бесами на участке свиновода. Я помахал Фоме в окно, и стрельцы с почётом отконвоировали гражданина Груздева и гражданина беса в наш поруб. Пусть посидят, пообщаются, насмотрятся друг на друга…
Баба-яга заявилась получасом позже, довольная собой, распираемая от кучи раздобытых полезных сведений. Митьку решили не дожидаться, благо его-то выслушать мы всегда успеем.
– Что у царя?
– Разброд и шатание.
– Ёмко, – согласился я, помогая Яге сесть за стол и наливая чашку чая. – А если развернуть и с подробностями?
– Ну ежели уж так просить будешь, то и я запираться не стану. Во-первых, скажу, что все они там, при тереме царском, дураки набитые!
– Все? – скромно уточнил я.
– Зуб даю, – весомо подтвердила моя домохозяйка.
Зубов у неё мало, и она ими дорожит, значит, можно верить. Дальнейший рассказ, как я и просил, был максимально подробным. Исчезновение царевны Марьяны было обнаружено утром её дворовыми девками, проснувшимися аж в десять утра! Для сравнения тот же Горох встаёт если не с первыми петухами в четыре, то уж как минимум не позже шести. Ибо долгий сон не способствует долгому правлению. Расхожая фраза, хоть никогда не понимал её до конца. Тем более что отлично знаю, как наш царь частенько ложится подремать в обед с очередной красавицей-любушкой. Но простите, отвлёкся…
– Так те три дурищи бегом к царю-батюшке и ему в ноги – бух! Не вели казнить, родимый, а только сестрица твоя из покоев своих исчезла. Простыни в одну верёвку связала да и до земли вниз, а там через двор до конюшни и через забор, аки коза молодая…
– А вы?
– А я, аки коза старая, всю дорожку энту проследила. На верёвке два волоска ейных нашла, рыжих, на земле рыхлой средь прочих следов отпечатки от каблучков девичьих вмялись, об щепку заборную она подол сарафана порвала, вот и клочок малый обнаружился…
– Великолепно, мисс Марпл! – не сдержавшись, щедро поаплодировал я. – А почему тогда все дураки?
– Потому как в покоях ейных, под подушкою, записка девичья лежала, а никому в голову и не взбрело посмотреть. На-кось, читай! – Яга победно вытянула из-за пазухи сложенный лист бумаги и протянула мне.
– Горох в курсе?
– А то! Ему ж и было адресовано.
Я кивнул и развернул листок.
«Нам, царевнам, жить приходится в неволе, и мои молодые годы пропадают зря. Нам всё время надо думать о престоле…»
– …выполняя волю батюшки-царя! – на автомате закончил я. – Да не могла она такого написать!
– Почему? – резонно удивилась бабка, забрала листок, близоруко сощурилась, но продолжила: – «А я не хочу по расчёту, я по любви хочу! Улечу птицей вольной ввысь, свободу мне, свободу!» Чё ж непонятного-то, Никитушка? Ить всю душу ранимую красна девица как на духу выложила…
– А?
– Я говорю, душу всю как на исповеди выложила, а ты нос воротишь?!
– Я не… но это же плагиат наглый, это… – сбился я, задним умом прекрасно понимая, что слышать песенку из популярного советского мультфильма царевна Марьяна никак не могла, хоть в суд на неё подавай! Можно, конечно, предположить, что автор текста каким-то образом ознакомился с чудом уцелевшей запиской сестры царя Гороха и на основе её написал свой стишок. Но это даже мне казалось чрезмерно притянутым за уши, потому что так не бывает…
– Да ну и тьфу на них и на их авторские права тоже, – устало поморщился я. – Если Митьке верить, так у них сам Вильям Шекспир всю сельскую драматургию сплагиатил. Давайте ближе к делу: где предполагаете искать царскую родственницу?
– Думаю, далеко от Лукошкина она не побежит, – почесав бородавку на подбородке, покосилась на меня наша глава экспертного отдела. – А давай-ка про то мы письмецо её спросим?
– Будем пытать записку, как те капли крови телохранителей немецкого посла или сдохнувшее яблоко? – уточнил я, чувствуя, что начало предложения какое-то… двусмысленное…
– Зачем же сразу пытать-то, мы её вежливо допросим, по протоколу.
– Ну что ж, флаг вам в руки, а кто будет допрашивать беса и дьяка?
– Какого беса? Какого дьяка? Ты о чем, соколик, может, я чего не расслышала…
Я опомнился, извинился и обстоятельно рассказал ей всё, что тут произошло. Не скрывая деталей, призвав в свидетели надутого кота и не умаляя своей роли в задержании двух подозрительных правонарушителей. Яга только охала и крестилась в зависимости от линии сюжета, но потом быстренько взяла себя в руки…
– Бесюгана рогатого ты бы уж на себя взял, Никитушка. А дьяка Фильку отпусти восвояси, не будем же мы на всё Лукошкино признаваться, что к нам в отделение любой через забор влезть может. Пущай его стрельцы за ворота проводят, да и по загривку для острастки. А то покуда он в одном порубе с нечистой силой сидит, так мало ли чего плохого поднабраться сможет…
