Роберт Шекли - Ордер на убийство (сборник)
Грегор сел на койке.
— Никого там не может быть. Мы ведь оторвались…
Из кабины управления донесся рык.
— Боже! — ахнул Арнольд. — Все ясно. После посадки я не стал задраивать воздушный шлюз. Мы по-прежнему дышим воздухом Призрака-5!
А на пороге незапертой каюты возник серый исполин, чья шкура была испещрена красными крапинками. Исполин был наделен неисчислимым множеством рук, ног, щупалец, когтей и клыков да еще двумя крылышками в придачу. Страшилище медленно надвигалось, постанывая и бормоча что-то неодобрительное.
Оба признали в нем Ворчучело.
Грегор рванулся вперед и перед носом у страшилища захлопнул дверцу.
— Здесь нам ничто не грозит, — пропыхтел он. — Дверь герметизирована. Но как мы станем управлять звездолетом?
— А никак, — ответил Арнольд. — Доверимся автопилоту… пока не надумаем, как прогнать эту образину.
Однако сквозь дверь стал просачиваться легкий дымок.
— Это еще что? — воскликнул Арнольд почти в панике.
Грегор насупился.
— Неужто не помнишь? Ворчучело проникает в любое помещение. Против него запоры бессильны.
— Да я о нем все позабыл начисто, — признался Арлольд. — Он что, глотает людей?
— Нет. Насколько я помню, только изжевывает в кашицу.
Дымок сгущался, принимая очертания исполинской серой фигуры Ворчучела. Друзья отступили в соседнюю камеру и заперли за собой следующую дверь. Нескольких секунд не прошло, как дым просочился и туда.
— Какая нелепость, — заметил Арнольд, кусая губы. — Дать себя затравить вымышленному чудовищу… Стой-ка! Водяной пистолет еще при тебе?
— Да, но…
— Давай сюда!
Арнольд поспешно зарядил пистолет водой из анкерка. Тем временем Ворчучело вновь успело материализоваться и тянулось к друзьям, недовольно постанывая. Арнольд окропил его струйкой воды.
Ворчучело по-прежнему наступало.
— Вспомни! — воскликнул Грегор. — Никто никогда не останавливал Ворчучело водяным пистолетом.
Отступили в следующую каюту и захлопнули за собой дверь. Теперь друзей отделял от леденящего космического вакуума только кубрик.
— Нельзя ли как-нибудь профильтровать воздух? — поинтересовался Грегор.
— Чужеродные примеси и так потихоньку уходят вместе с отработанным воздухом, но действие лонгстеда длится часов двадцать.
— А нет ли противоядия?
— Никакого.
Ворчучело снова материализовалось, снова проделывало это отнюдь не молча и уж совсем не любезно.
— Как же его изгнать? — волновался Арнольд. — Есть же какой-то способ! Волшебное слово? Или деревянный меч?
Теперь покачал головой Грегор.
— Я все-все вспомнил, — ответил он скорбно.
— И чем же его можно пронять?
— Его не одолеешь ни водяным пистолетом, ни пугачом, ни рогаткой, ни хлопушкой, ни бенгальскими огнями, ни дымовой шашкой, — словом, детский арсенал исключен. Ворчучело абсолютно неистребимо.
— Ох уж этот Флинн и его неугомонная фантазия! Так как же все-таки избавиться от Ворчучела?
— Я же говорю — никак. Оно должно уйти по доброй воле.
А Ворчучело успело вырасти во весь свой гигантский рост. Грегор с Арнольдом шарахнулись в кубрик и захлопнули за собой последнюю дверь.
— Думай же, Грегор, — взмолился Арнольд. — Ни один мальчишка не станет выдумывать чудище, не предусмотрев от него хоть какой-то защиты!
— Ворчучело не прикончишь, — твердил свое Грегор.
Вновь начинало явственно вырисовываться красно-крапчатое чудище. Грегор перебирал в памяти все свои полночные страхи.
И тут (еще чуть-чуть — и стало бы поздно) все ожило в памяти.
* * *Управляемый автопилотом, корабль мчался к Земле. Ворчучело чувствовало себя на борту полновластным хозяином. Оно вышагивало взад-вперед по пустынным коридорам, просачивалось сквозь стальные переборки в каюты и грузовые отсеки, стенало, ворчало и ругалось последними словами, не находя себе ни единой жертвы.
Звездолет достиг Солнечной системы и автоматически вышел на окололунную орбиту.
Грегор осторожно глянул в щелочку, готовый в случае необходимости мгновенно снова нырнуть в укрытие. Однако зловещего шарканья ног не было слышно, и ни под дверцей, ни сквозь переборки не просачивался оголодавший туман.
— Все спокойно, — крикнул он Арнольду. — Ворчучела как не бывало.
Друзья прибегли к самому верному средству против ночных страхов — забрались с головой под одеяла.
— Говорил же я, что водяной пистолет тут ни к чему, — сказал Грегор.
Арнольд одарил его кривой усмешкой и спрятал пистолет в карман.
— Все равно, оставлю на память. Если женюсь да если у меня родится сын, это ему будет первый подарок.
— Нет уж, своему я припасу кое-что получше, — возразил Грегор и с нежностью похлопал по одеялу. — Вот она — самая надежная защита: одеяло над головой.
Айзек Азимов
ПОЮЩИЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Луис Пейтон никогда никому не рассказывал о способах, какими ему удавалось взять верх над полицией Земли в многочисленных хитроумных поединках, когда порой уже казалось, что его вот-вот подвергнут психоскопии, и все-таки каждый раз он выходил победителем.
Он не был таким дураком, чтобы раскрывать карты, но порой, смакуя очередной подвиг, он возвращался к давно взлелеянной мечте: оставить завещание, которое вскроют только после его смерти, и в нем показать всему миру, что природный талант, а вовсе не удача, обеспечивал ему неизменный успех.
В завещании он написал бы: “Ложная закономерность, созданная для маскировки преступления, всегда несет в себе следы личности того, кто ее создает. Поэтому разумнее установить закономерность в естественном ходе событий и приспособить к ней свои действия”.
И убить Альберта Корнуэлла Пейтон собирался, следуя именно этому правилу.
Корнуэлл, мелкий скупщик краденого, в первый раз завел с Пейтоном разговор о деле, когда тот обедал в ресторане Гриннела за своим обычным маленьким столиком. Синий костюм Корнуэлла в этот день, казалось, лоснился по-особенному, морщинистое лицо ухмылялось по-особенному, выцветшие усы топорщились по-особенному.
— Мистер Пейтон, — сказал он, здороваясь со своим будущим убийцей без тени зловещих предчувствий, — рад вас видеть. Я уж почти всякую надежду потерял — всякую!
Пейтон не выносил, когда его отвлекали от газеты за десертом, и ответил резко:
— Если у вас ко мне дело, Корнуэлл, вы знаете, где меня найти.
Пейтону было за сорок, его черные волосы уже начали седеть, но годы еще не успели его согнуть, он выглядел молодо, глаза не потускнели, и он умел придать своему голосу особую резкость, благо тут у него имелась немалая практика.
