Ольга Романовская - Маг без диплома
Понимая, что могут сделать с ней двое мужчин, Эллина предпочла, чтобы в комнате остался один — с ним хотя бы можно попытаться справиться.
Под пристальным взглядом гоэта, не позволившего задёрнуть занавеску, она начала медленно раздеваться. Остановилась на чулках и замерла на краешке кровати, зябко передёргивая плечами — холодно в одном белье.
Гланер жестом указал на середину кровати, но Эллина и не думала двигаться с места. Её глаза искали какой-нибудь острый или тяжёлый предмет. Найти не успели — гоэт ухватил её и силой уложил, куда хотел. Не церемонясь, стянул бельё и с не скрываемым удовольствием прошёлся пальцами по тому, что оно скрывало.
Гоэта ударила его коленом в живот, оставила следы от ногтей на спине — бесполезно. Заломил руки над головой, прижал своим телом и продолжал.
Эллина всё же вырвалась, спрыгнула с постели, потянулась к стулу, надеясь ударом о голову насильника прекратить унижение, но Гланер вырвал его и, наградив пощёчиной, от которой свело зубы, вернул её на место.
Его руки вольготно скользили по телу Эллины, лапали, мяли, сжимали, пощипывали.
Минутную передышку гоэта получила, когда он снимал штаны, но воспользоваться ей не сумела.
Он знал, как унизить её. Уткнувшись лицом в подушку, Эллина молча терпела, радуясь, что Гланер хотя бы не был извращенцем и не стремился её покалечить. Всё, что ему было нужно, — это получить удовольствие, и он его получал, подмяв её под себя, заставляя лежать в этой неудобной позе.
Потом гоэт перевернул её, снова лёг сверху и продолжил. А она лежала и смотрела в потолок, в одну точку.
Пытаться сейчас сопротивляться — навредить своему здоровью, лучше терпеть. Да и Гланер тяжёлый, не столкнёшь.
Хотя бы один, хотя бы традиционно. Хотя бы не позвал Доновера присоединиться — этого бы Эллина не выдержала.
Наконец всё закончилось.
Гоэта, сжавшись, отползла к краю кровати, потянувшись за одеждой, но Гланер не позволил, прижал к простыне.
— Чего тебе ещё, ты получил, что хотел, — злобно прошептала Эллина. — И это тот человек, которой столько лет был самым близким для меня, тот, кому я доверяла! Что ухмыляешься? Развлёкся и сейчас убьёшь? Убивай, сволочь, убийство ничуть не хуже предательства.
— Браво, сколько громких смелых слов! — рассмеялся гоэт, прижимая обе её руки к кровати и зависая над её лицом. — Приятно видеть, что не хнычешь, не стыдливо сжимаешься в комочек в углу. Нет, Лина, ещё не всё, я только начал и планирую хорошо развлечься в твоей компании. Согласись, один раз — маловато за десять лет. А вот один раз за год…
— Такое физически невозможно, если только… Ты что-то выпил?
Вместо ответа он снова широко улыбнулся и, наклонившись, практически касаясь её уха, прошептал:
— Догадливая. Не мог допустить, чтобы наша единственная встреча закончилась так быстро.
Эллина резко ударила его коленом в пах и, оттолкнув, вскочила на ноги. Её манила опорожнённая бутылка вина на столе, если разбить, то получится отличное оружие. Раз это уже не тот Гланер, которого она знала, то нечего его жалеть. Он-то её жалеть не станет.
— Самая умная, Линочка? — её схватили за волосы и с силой запрокинули голову. — Тебе удалось меня разозлить, а не следовало, Лин.
Эллина отчаянно вцепилась ногтями в его руки, жалея, что не может укусить, и, вскрикнув от боли, скорчилась на полу. Гланер ударил её, впервые в жизни ударил.
— Ты… — только и смогла вымолвить она.
— Сама виновата.
Он с гадкой ухмылкой взял ремень и привязал её руки к столу, благоразумно убрав с него бутылку. Затем заткнул ей кляпом рот, заставил встать на колени и верёвкой зафиксировал лодыжки, чтобы не брыкалась.
Гоэта с ужасом поняла, что поторопилась радоваться, — приготовления свидетельствовали о том, что сейчас он намеревался причинить ей боль.
— Что, страшно, Лина? — его пальцы прошлись по её щеке, заправили прядь волос за ухо. — Взяла бы свои слова о сволочи обратно?
Ответить она не могла и вынуждена была терпеть грубые ласки, закончившиеся очередным витком кошмара. На этот раз с ней не церемонились вовсе. Гоэте даже показалось, что он издевается над ней, периодически меняя ипостась.
Эллина догадывалась, что принял Гланер, и знала, что пик действия настойки ещё впереди.
Дав жертве недолгую передышку, гоэт отвязал её, перетащил обратно на кровать.
Эллина не сопротивлялась его грубым поцелуям, понимая, что бесполезно, что это только злит его. И вынуждена была смириться с тем, что он сделал дальше.
— Я не знала, что ты такая мразь, — прошептала освобождённая от кляпа гоэта. — Это не желание, это много хуже…Неужели тебе всегда нравилось такое, Гланер?
— Нет, но отчего же было не попробовать? — гоэт гладил её ягодицы. — Ладно, будем считать, что свой долг ты мне отдала. Теперь, пожалуй, следует показать, от чего ты отказалась, и позвать Доновера.
Гланер растянулся рядом с ней, лаская; Эллина лишь вздрагивала от каждого прикосновения. Да, теперь они изменились, да теперь ушла грубость, всё стало мягче, осторожнее, только ей было всё равно. Она снова смотрела в потолок, гадая, что могло превратить её друга в этого человека.
Когда он наконец встал и оделся, Эллина так и осталась лежать в той же позе.
— Ладно, полежи с полчаса и одевайся. Доновер отведёт тебя. Прощай, Лина, мне жаль. Действительно жаль. Я бы хотел видеть тебя немного в другом качестве, но, увы, ты слишком много знаешь. Можно, конечно, рискнуть, оставить тебя любовницей, но ведь ты сбежишь. А тут ещё этот следак-инквизитор… Попрошу, чтобы не мучали. Некромант хороший, сразу горло перережет. Прощай.
Гланер наклонился, поцеловал её и ушёл, заперев дверь.
Эллина осторожно перевернулась на бок, рассматривая простыни. По ощущениям она ожидала увидеть кровавые пятна, но их не было. Видимо, всё не так страшно, хотя могли быть внутренние повреждения. Попробовала сесть, поморщилась, заставила себя встать. О седле, даже если ей каким-то невообразимым образом удастся бежать, в ближайшие день-два можно забыть. И к врачу бы, только трупы он всё равно не воскрешает.
Понимая, что времени мало, гоэта начала одеваться, стараясь не думать о том, что с ней произошло. Медленно, то и дело закусывая губу.
Когда натягивала чулки, взгляд упал на кончик чего-то, выглядывавшего из внутреннего кармана куртки Гланера, небрежно брошенной на спинку стула. Эллина встала, чтобы рассмотреть ближе, и не пожалела. Сложенный вчетверо лист бумаги — неотправленное письмо, написанное рукой гоэта. Адресованное какому-то аваринцу. Она не стала его читать, просто засунула в такой же карман жилетки. В бельё побоялась — кто знает, Доновер мог пойти по стопам Гланера.
Маг появился раньше установленного срока, застав Эллину неодетой.
— Раз стоишь, значит, Гланер не переусердствовал, — усмехнулся Доновер. — Жаль, что не позволил поучаствовать. Ты рановато с постели встала, дорогая. Время ещё есть, так что…
— Тебе велено вести меня к некроманту — так и веди! Что, шлюхи перевелись? Мне Гланера хватило.
Маг усмехнулся, подошёл и взял её за подбородок. Гоэта дёрнула головой и замахнулась для пощёчины. Доновер перехватил её руку и привлёк к себе:
— Лина, ты давно ничего не решаешь. Расслабься и получай удовольствие. Последнее в своей жизни.
— Как-нибудь обойдусь! Ты всё равно не причинишь ничего, кроме боли.
— Давай проверим?
Она не желала ничего проверять, но после упорной борьбы, оставившей на щеках Доновера глубокие царапины, вынужденно сдалась.
Наверное, если бы не Гланер, больно бы не было, но теперь гоэта разницы не почувствовала и испытала облегчение, когда Доновер отпустил её. Если бы могла, она выцарыпала бы ему глаза, убила бы (да, в первую очередь его, за то, что было в Трие), но Эллина не могла.
Дождавшись, пока она оденется, маг связал ей руки и вывел во двор. Её положили поперёк седла, будто куль, не заботясь об удобстве, и увезли во тьму сгущающейся ночи.
Эллина молчала, Доновер тоже не горел желанием заводить беседу. Так в молчании и ехали через лес. Долго, не меньше часа, а то и больше. Наконец остановились на какой-то поляне. Спешившись, маг привязал лошадь, перекинул гоэту через плечо и зашагал через кустарник.
У Эллины промелькнула мысль, что он просто оставит её на съедение диким зверям и нежити или банально убьёт, как и хотел вначале, но нет, впереди забрезжил свет. Приглядевшись, гоэта поняла, что это дом.
Доновер постучал в дверь. Три неторопливых удара. Пауза. Четыре быстрых. Пауза. Ещё один удар. Дверь открылась, и на пороге возник какой-то человек.
— Вот, Малис, принимай девчонку. Гланер просил её по возможности сразу прикончить. Зайду с утра, расскажешь, как прошло. Надеюсь, ритуал удастся.
Некромант посторонился, и Эллину внесли в дом, бросив на пол. Разумеется, она ушиблась, но Доновера это не интересовало. Даже не попрощавшись, он ушёл, оставив её один на один с хозяином дома.
