Ширли Мерфи - Кот играет с огнем
«Попытка не пытка. Стоит потерпеть ещё несколько дней удушья».
Варни говорил очень мало: в основном, что не потерпит кошку в кухне, когда ест, и в гостиной, когда смотрит новости Он мог внезапно начать швырять в неё чем попало: подушками, тапочками, тяжёлыми свернутыми газетами. Дульси решила, что, продолжав наблюдение, лучше оставить Варни в покое и держаться поближе к мамуле.
Однако в первый вечер, ещё до того, как он начал бросать в неё разные вещи, Дульси пошла за Варни в гараж. Там стоял старый пикап, с которым он возился, что-то там мудрил с двигателем. И машина, и гараж провоняли тухлой рыбой, за потолочные балки были заткнуты удочки. Дульси хотела запрыгнуть на крыло автомобиля, чтобы понять, чем Варни там занимается и могут ли они подружиться. Варни взглянул на неё. Кошка улеглась на пол и перекатилась на спинку, широко улыбаясь.
Варни наклонился и протянул к ней руку. На мгновение Дульси подумала, что победила.
Но затем увидела выражение его глаз.
Сделав сальто, она отскочила.
С тех пор Дульси держалась на расстоянии от Варни: тайком исследовала незнакомые пока части дома, проскальзывала под столы, забиралась в тёмные углы и под кровати, не обращая внимания на запах мышей. Дульси по-прежнему была уверена, что именно мамуля может ненароком сказать что-нибудь интересное, но старалась использовать все возможности.
Впрочем, забираясь под кресло Варни или в супружескую спальню, Дульси вела себя крайне осторожно. У неё было отчётливое ощущение, что Варни может, не раздумывая, пришибить кошку, а Фрэнсис будет только рада. Дульси находилась в доме исключительно под покровительством мамули, а также по какой-то эгоистичной причине, которая была у Фрэнсис. Дульси должна была выяснить, что знает мамуля, и намерена была остаться, пока не получит ответа.
Но в конце концов ключ к разгадке кошка получила совсем не от миссис Бланкеншип. Дульси, вероятно, так ничего бы и не узнала, если бы не любовь Варни к пиву и покеру.
Глава 11
"ВЛАДЕЛИЦА ГАЛЕРЕИ ДАЁТ ПОКАЗАНИЯ
Адвокат защиты Диона Барон сегодня вызвала ещё троих свидетелей по делу об убийстве художницы Джанет Жанно. Первой выступила Сесили Аронсон, владелица галереи в Молена-Пойнт, агент Джанет Жанно, понёсшая ущерб из-за трагической смерти художницы. Аронсон подтвердила, что отношения между мисс Жанно и обвиняемым Робом Лэйком были сложными. При перекрёстном допросе они сообщили суду, что мисс Жанно была огорчена тем, что у мистера Лэйка появились деловые связи с её бывшим мужем Кендриком Малом. Мисс Аронсон также заявила, что с момента смерти Джанет Жанно и пожара в её студии, который уничтожил большинство работ, оставшиеся холсты выросли в цене как минимум вдвое. Галерея Аронсон…"
Стоя в саду перед домом, Вильма пробежала глазами вступление к обширной статье. Материалы в местной газете становились всё скучнее. Большую часть статьи занимал очередной пересказ перипетий личной жизни Джанет; похоже, эту тему репортеры находили весьма занимательной. Им по службе полагалось не оставлять мертвецов в покое, во всяком случае пока из случившейся трагедии можно было выдоить хотя бы одну новую деталь. Вильма снова сложила газету, сунула её под мышку и наклонилась, чтобы сорвать несколько увядших цветков лилейника. Прохладный ветерок резвился в кроне дуба, шурша листьями. Над головой, над крышами соседских домов небо пламенело таким сияющим закатом, что Вильме захотелось оказаться на берегу, до которого было пять кварталов, чтобы насладиться в полной мере этой картиной – разливающимся по поверхности океана огнём. А как же обед, приготовлением которого она сейчас была занята? Нет уж, такое с ней уже случалось: до предела убавив огонь, она всего на несколько минуточек выходила на пляж – и возвращалась домой к сгоревшему ужину.
Вильма жалела, что Дульси нет дома. Она всегда огорчалась, когда её маленькая любимица пропадала больше чем на сутки. Несмотря на уверения Клайда, что с кошками всё в порядке, отсутствие Дульси её беспокоило. Клайд толком ничего не сказал, только что они в полнейшей безопасности. Отвернувшись от цветов, Вильма направилась к дому, прошла через кухню, где кипела в кастрюльке лапша, в столовую, чтобы ещё раз взглянуть на рисунки, оставленные племянницей на буфете.
Она обнаружила их, когда вернулась домой с работы, и с изумлением остановилась поглядеть на маленький вернисаж. Она и не знала, что Чарли рисовала её кошку, и не имела ни малейшего понятия, что её племянница обладает таким талантом изображать животных. До этого момента она считала художественные пробы Чарли весьма заурядными, вялыми и невыразительными. На протяжении многих лет она видела только унылые пейзажи, безликие и тусклые словно овсянка, или этюды, лишенные каких бы то ни было чувств. По мнению Вильмы, художественная стезя оказалась не лучшим применением способностей Чарли. Она вздохнула с облегчением, когда племянница бросила попытки добиться успеха как в области изящных искусств, так и в промышленной графике. Вильма полагала, что, распростившись с миром искусства, Чарли сможет выбрать для себя что-то гораздо более подходящее.
Но эти рисунки – совсем иное дело; они выполнены уверенной рукой мастера. Было совершенно очевидно, что их автор любит животных. Вильма недоумевала, почему раньше ей не приходилось видеть у Чарли ничего подобного – лишь пейзажи да банальные учебные работы. Но в этих рисунках сквозила настоящая любовь; они были живыми, смелыми и свидетельствовали об истинном восторге, который вызывала у автора маленькая пушистая модель.
Портреты Дульси были в натуральную величину, выполнены углем и красно-рыжей пастелью на грубой белой бумаге. Дульси была на них совершенно живой, такой же беззаботной и шаловливой, как в действительности. На одном из рисунков она лежала, растянувшись во всю длину, глядя вверх и улыбаясь; темные изогнутые полоски поблескивали, а выражение мордочки было смышленым и энергичным. На втором кошка подпрыгнула за мотыльком так легко и стремительно, что Вильма буквально физически ощутила невесомый полет сильного, натянутого как струна тела. Третий рисунок поймал момент, когда Дульси замерла на краю книжной полки, готовясь прыгнуть вниз, — лапки вместе, глаза распахнуты в игривом восторге.
Эти работы были выразительнее и гораздо профессиональнее, чем любые другие изображения животных, которые Вильме случалось когда-либо видеть. Чувствовалось, что художница отлично знакома с кошачьей анатомией; кости и мышцы были отчетливо видны под гладким мехом, а изящные и ловкие движения переданы сдержанно и точно. Эта кошка не была похожа на обычных слащаво-хорошеньких кисок. Нет, взгляду представал настоящий зверь, живой и загадочный.
