Станислав Птаха - Городская магия
— Да я вот без них всю жизнь обхожусь — изумился Сергеич, — зачем они вообще нужны?
— Вот именно — если что, спросишь у Сергеича который час, — поддержал эту концепцию Масон.
— Но ведь к хронометру имеются сменные ремни, в том числе из акульей кожи, специальный чехол-ремень для занятий дайвингом, сертификат, документы с аукциона, где он был приобретен…
Во время речи Ала Масон согласно кивал и в своей обычной манере щелкал по калькулятору, потом, оторвав от калькулятора взгляд, обратился к Алу демонстрируя результат только ему:
— Тебе так посчитать — включая доставку? Или сам повезешь?
— Сам повезу, — с ноткой обиды в голосе ответил Ал, — и хочу иметь полный комплект легальных документов! — Ал взял калькулятор из рук Масона, тоже пощелкал и вернул его владельцу.
— Вот, единственно правильный подход, цивилизованный, — Масон кивнул в сторону Ала, — Ведь приобретает человек для себя, ни продавать, ни выставлять не будет — но о порядке в документах заботится! И это правильно! — он извлек из неприметного сейфа тонкий файл с документами, и протянул его Алу, Подлинники.
Ал быстро прошуршал бумагами, удовлетворенно кивнул, вынул из бумажника кредитную карточку, секунду поколебавшись, снял с руки часы и протянул все вместе Масону, сопроводив фразой ещё раз подтвердившей его цивилизованность:
— Я сделаю распоряжение, что бы тебе переслали документы и недостающие части комплекта хронометра на указанный тобой адрес.
В качестве ответного жеста доброй воли Масон вынул из все того же сейфа изящный серебристый пакет, напоминающий о далеких от Н-ска именитых ювелирных бутиках Парижа и Нью-Йорка. Однако Ал отстранил руку Масона с пакетом и презрительно усмехнулся:
— Мужик с пакетом не ходит…
Масон чуть-чуть не выронил пресловутый пакет от неожиданности, и пробормотал что-то на пряном восточном наречии, показавшемся даже не искушенному в лингвистике Прокопени фарси. Ал, к вящему недоумению Игоря Николаевича, ответил на том же загадочном языке. После чего оба участника торговой сделки дружно рассмеялись.
Во время этой сцены Прокопеня понял, отчего Масона называют именно так. Ему даже почудилось, что он — скромный и ординарный обыватель — оказался каким-то образом внутри книги о графе Монтекристо или капитане Бладе, более того — он почти обрел дар ясновидения, и вдруг неведомым образом понял, откуда у Сергеича тот необычайный пояс из монеток. Может быть, таинственный Масон отдал Головатину сей странный аксессуар, как некий астральный оберег, заменитель простой человеческой охраны. А возможно, пояс сменил хозяина в результате какого-то замысловатого пари с мистическим, или философским подтекстом. Предметом спора могло быть, например, выяснение того, что же лучше делать с Камю — читать или все-таки пить?
Что бы как-то вернуться к реальности Игорь Николаевич взглянул на дисплей одного из компьютеров. По разделенному на сектора экрану транслировалась часть зала, резервуар с грязью, и, конечно же, непременная очередь у дверей. Сквозь эту агрессивную очередь бодро продирался ко входу в клуб Юрий Владимирович на часах уже была половина десятого.
— Сергеич, ну зачем тебе нужен это ровесник октября? С ним ещё Зимний штурмовали пьяные матросы! Я такого в руках уже лет пять не держал. Да нет наверное, даже больше… — Прокопеня и Сан Саныч оторвались от увлекательного зрелища на экране дисплея и посмотрели на Сергеича. Тот держал в руках и с недоумением разглядывал самый обычный табельный совковый пистолет.
— Сам не пойму — просто телепортировал и все… Совокупная энергия толпы наверное так на меня повлияла. Со мной давно уже такого не было…
Масон неодобрительно поднял брови:
— Ты бы, что ни будь дельное телепортировал лучше! Тот же СОВ, к примеру.
Сергеич прикрыл глаза, побледнел и начал говорить все тем же своим вторым каким — то внутренним, далеким голосом:
— Он тяжелый, его вытащить не получится. Там нет достаточно энергии. Потому что мало людей. Он лежит в темном и длинном помещении, какой-то странной полукруглой формы — среди грязи и мусора — в окно видно шоссе, а вокруг лес… Он в металлическом ящике…
— А насколько мало там людей? — Масон оживился.
— Двое… один спит… второй возится у ворот… там нету дверей — это ангар… Ангаров несколько. Кругом много ржавого железа… Недалеко водоем. Но вода в нем какая-то затхлая…
— Похоже на Нечкинский полигон… Он, если не ошибаюсь, рядом с водохранилищем?
— Не ошибаешься, — к разговору присоединился Сан Саныч, — это как раз водохранилище Нечкинское. А полигон так называют, потому что он рядом.
Сергеич вернулся в нормальное состояние и поежился, стряхивая с себя новые впечатления:
— Да не уютно там как — то… Ладно — идемте, пообщаемся с нашим гостем. Масон — дай отмашку — то бы твои голуби мира его впустили…
* * *Раскрасневшийся, взъерошенный Юрий Владимирович быстрым шагом подошел к столу и излишне энергично начал жать руки присутствующим. Только Сергеич уклонился от рукопожатия, посмотрел на гостя отстранено и крестообразно сложив руки на груди, начал виновато — примирительным голосом:
— Вы, Владимир Владимирович мне простите этот утренний инцидент. Я человек эмоционально неуравновешенный. Но ваши слова заставили меня задуматься. О жизни и о себе. У меня, знаете ли, нет врагов, с некоторого времени. А то, что произошло — случайность. Этот джип — ну который вы, не знаю даже как правильно сказать — я ведь лицо сугубо гражданское…
— Обезвредили, — подсказал миролюбиво Владимир Владимирович.
— Ну, пусть будет, обезвредили. Так вот. Этот джип поразительно похож на тот, которым пользуется один из моих адвокатов…
— Монаков? наслышан про него, — бесцеремонно продемонстрировал высокий уровень осведомленности гость.
— Так вот, — продолжал Сергеич, — видимо по роковой ошибке в машине, которой пользуюсь я, оказалась эта папка — по всей вероятности именно она привлекла нездоровое внимание не установленных злонамеренных лиц к этим похожим джипам. Осознавая её ценность — добровольно — в свете наших зарождающихся джентльменских отношений, передаю её вам, — Сергеич брезгливо пододвинул Юрию Владимировичу папку с завязками, — тем более что я не люблю политических детективов…
Во время этой пафосной речи Прокопеня не рассмеялся только по тому, что дивился выдержке своих спутников. Ал сосредоточенно изучал динамику ставок на одном из дисплеев, Кастанеда разглядывал поединок в грязи, только Масон наблюдал за происходящим как зритель в театре — облокотившись на стол и подпирая рукою щеку.
