Любовь Федорова - Тыква
Мем был согласен. Новенький коротко глянул на него черными южными глазами и попробовал пальцем заточку стила. Мем его, вроде бы, не интересовал.
Привели Ошку и усадили на стул посередине комнаты. Переводчик с рыбьего языка вошел следом и устроился сбоку от Нонора. Мем стоял по другую сторону подоконника от новенького, а от Ошки в стороне и чуть позади. Впрочем, он был уверен, что ни на один вопрос инспектор Нонор ответа не получит. Во всяком случае — сейчас. Вопросы такому, как Ошка, надо уметь задавать. Так и вышло. Ошка очень спокойно и мирно игнорировал любые направленные к нему обращения. Новенький старательно записывал вопрос, а под вопросом выводил: «Допрашиваемый не отвечает». Нонор бесился изнутри, но никто, кроме Мема, этого не видел. Потом, когда окончательно стало ясно, что смысла во всем происходящем немного, Мем ткнулся локтем в кирпич завершенного дела о вымогателях, лежащий на окне, подтолкнул и неожиданно грохнул тяжеленную папку на пол так, что у Нонора выскочила из рук и покатилась по документам крышка от баночки с чернилами. Ошка даже не шевельнулся. Не слышал.
— Извините, — сказал Мем, поднял дело и положил его обратно на подоконник. А через сотую долю стражи дело упало опять. Снова подпрыгнули все, кроме Ошки, и выше всех Нонор.
— Поди прочь отсюда, Мем! — заорал он. — Хватит мне на нервы действовать! Вон отсюда! Немедленно!
Мем послушно вышел из кабинета. В коридоре он щелкнул пальцами и ухмыльнулся. Он в точности выяснил то, что хотел: Ошка притворяется глухим. Настоящий глухой обязательно обернется, если позади него падает тяжелый предмет, потому что, хоть и не слышит сам звук удара, но чувствует вибрацию пола. Глухая Яся прекрасно различала клиентов по шагам. А притворщик всего лишь старается пройти испытание и думает, что чем он неподвижнее в момент удара, тем больше у наблюдателей будет уверенности в его глухоте. Теперь осталось выяснить, так ли слеп Датар, как он желает это представить…
* * *Ошке инспектор Нонор решил отомстить. Он имел право задержать его на сутки за несговорчивость и воспользовался этим правом. Так что Мем зря ждал возле дежурки, что Ошку отпустят обратно на Чаячий. Того препроводили в подвал и посадили там под замок. Зато со второго этажа проворно сбежал новенький и прямиком направился к Мему.
— Послушай, — проговорил он сходу, — ты же ронял папку нарочно. А второй-то раз зачем?
Мем сверху вниз глянул на этого торопыгу, ростом едва достающего Мему до плеча.
— Тебе какая разница? — спросил он.
Тот пожал плечами:
— Любопытно.
— Любопытно кошке молоко, да в кувшине глубоко, — отвечал Мем, кивнул на прощание и направился к выходу.
Но новенький не отставал. Он снова нагнал Мема на крыльце префектуры.
— Да подожди же, — сказал он. — Меня зовут Иль.
— Угу, — отвечал Мем.
— Меня прислали к Нонору вместо тебя.
— Значит, уже вместо, — понимающе склонил голову Мем. — А мне почему-то не сказали, что я отстранен.
— Извини.
Мем удивился:
— Тебе-то зачем извиняться? Вот уж кто не виноват, так это ты.
— Но дуешься-то ты на меня.
— Да с чего ты взял, что я на кого-то дуюсь? Мне просто непонятно, чего ты вдруг ко мне привязался.
— В префектуре про тебя рассказывают разные интересные истории. Я решил, что с таким человеком следует познакомиться.
— Познакомился?
— Ну…
— Вот и гуляй себе мимо.
— Хорошо, — растерялся новенький и остановился. А Мем пошел дальше по улице.
Ему еще только любопытства к собственной персоне со стороны абсолютно посторонних людей не хватало. Надо же, хмыкнул он про себя. В префектуре о нем истории рассказывают. Интересно, какие. Наверняка, назло Нонору что-нибудь…
Занятый этими мыслями, он дошагал почти до самого Веселого Бережка и там, на перекрестке Высокуши и улицы Златокузнецов, к нему подбежал оборванный мальчик и сказал:
— Дяденька, вас вон туда подойти просят.
Грязный палец мальчишки указывал в сторону двери, над которой висела треснувшая пополам вывеска: «Прачечная».
— Кто? — спросил Мем. — Зачем?
— Какая-то тетя оставила вам письмо, — объяснил мальчик.
В том, что какая-то тетя оставила для него письмо, Мем ничего подозрительного или предосудительного не увидел. Даже наоборот, ему подумалось, что Яся решила извиниться через какую-нибудь свою знакомую из здешних прачек. Девицы из веселого дома по зависти и бессердечию вполне могли бы и не отдать послания Мему, или, еще того хуже, затеять его публичное прочтение с хохотом и непристойными шутками.
Мальчик убежал, а Мем, не раздумывая, отворил дверь прачечной и вошел внутрь.
В первом помещении было пусто. Оставив входную дверь открытой, Мем двинулся дальше. Взялся за ручку следующей низенькой полукруглой дверцы и слегка ее подтолкнул. С его ростом надо было бы согнуться почти пополам, чтобы войти в нее.
— Назад! — крикнули ему со спины.
От неожиданности Мем послушался, снова взял дверцу на себя, и очень вовремя: в постирочной свистнула, рассекая воздух, легкая саврская сабля с малым изгибом и тонким клинком.
Давешний навязчивый любознайка Или быстро подбежал к Мему и стал по правую сторону дверного проема.
— Ты что, на тот свет боишься опоздать? — спросил он Мема. — Кто же сам засовывает голову в ловушку?
Мем, уже понявший опасность, теперь судорожно вцепился в дверную ручку, чтобы дверь изнутри не открыли. Он потерянно молчал. Не окликни его Иль, голова Мема сейчас укатилась бы в зыбкий пар между чанов, а тело лежало бы прямо тут, поперек порога.
— Кто там внутри? — шепотом выдавил из себя Мем.
— Кошке любопытно? Загляни в кувшин еще разок, — пожал плечами Иль.
За дверью было тихо.
— И что теперь делать? — прошептал Мем.
Ни у него самого, ни у Иля не имелось с собой сравнимого с саврской саблей оружия и не было никакого представления о количестве прячущихся по ту сторону двери врагов. Если бы Иль сказал сейчас «бежим отсюда», Мем, пожалуй, был бы с ним полностью согласен. Но Иль такого не сказал. Он цепко оглядел приемную прачечной и изобрел план следующих действий. Ухватил продолговатый неуклюжий тюк с бельем, подмигнул черным глазом Мему и произнес одними губами:
— Отпусти дверь.
Мем выполнил то, что было велено, и посторонился. Дверь мгновения три оставалась неподвижной — ошеломленный первой неудачей противник затаился в постирочной. Потом Илю надоело ждать, он ногой вшиб внутрь створку и толкнул тюк в проем. Мутные маленькие окна пропускали в приемную не очень много света. В постирочной было светлее, но мешал вязко плывущий от чанов пар. Поэтому тюк вполне сошел для обладателя сабли за человека, тот бросился в атаку, лихо проткнул тряпки и намертво в них увяз, потому что Иль повернул тюк с бельем под углом к плоскости сабли и чуть не вывернул нападавшему руку.
