Алексей Бергман - Циклопы
Приемное отделение больницы, куда залетел Косой с прыщом, Завьялов узнал сразу. Просторный современный холл с огромными окнами и сплошь стеклянной, широченной дверью. За конторкой из светлого (якобы) дерева чистенькая медсестричка, презрев компьютерный монитор, уткнулась носом в журнал регистрации, напротив нее налег грудью на стойку тучный господин с лицом обеспокоенного родственника. За господином очередь из нескольких подобных ему родственников.
Над столом регистрации висело электронное табло, красные циферки высвечивали с е г о д н я ш н е е число, время сообщало, что обговоренная встреча с Косолапым должна была состояться два часа назад!
Бориса заштормило, огненные цифры слились в единый штрих…
Когда в холле появился пошатывающийся замызганный субъект, посетители дружно наморщили носы. Хотя никакого гнусного запаха "бомж" Завьялов от себя не ощущал, сработал стереотип: грязные треники, растоптанные, когда-то весьма приличные кроссовки (из помойки) и растянутые оленьи рога и морды, не могли вызвать иной реакции в стерильном помещении больницы.
А может быть и запах был… Естественные собственные запахи почти не регистрируются обонянием…
Завьялов даже не попытался приблизиться к очереди и пристроиться ей в хвост. Скукожив плечи, он засунул в карманы руки и побрел на выход. Не лишним будет постоять на свежем воздухе, пока посетители не разойдутся. Ходить по больничным коридорам и требовать к себе внимания — абсолютно бесперспективная задача. Дальше холла не пропустит амбал охранник с чугунной рожей…
Борис вышел на крыльцо больницы. Полной грудью вздохнул относительно свежий московский воздух… Голова закружилась. Понимая, что может рухнуть в обморок, Завьялов медленно, придерживаясь о перила, преодолел четыре пологие ступеньки крыльца. Постоял, отдыхая и оглядываясь… Думать не хотелось. Ничего, кроме панического ужаса мысли не вызывали. Хотелось заорать во всю мощь старческих легких, упав на землю, заколотиться в истерическом припадке.
"Спокойно, Борис, спокойно. Твоим воплям здесь никто не поверит. Тебе нужен н о р м а л ь н ы й врач, а не психиатр, санитары, смирительная рубашка и укол в задницу. Прежде чем успеешь что-то объяснить, превратишься в овощ. Так что, Боря, ты должен вести себя максимально адекватно и доказательно". Цепляясь за собственное имя, как за спасение от сумасшествия, Завьялов отпустил перила.
Вечерние сумерки конца сентября еще не сгустились окончательно, но фонари в больничном скверике уже включили. Борис стоял возле крыльца и размышлял, кому бы позвонить, кого бы вызвать в больничку для подтверждения его невероятной "истории болезни". Здесь нужен друг, чьи интимные тайные знает исключительно и только Борис Михайлович Завьялов, кто достаточно раскрепощен, чтобы п о в е р и т ь. Достаточно красноречив, чтоб объяснить врачам: перед ними не сбрендивший бомжара, а реально — известный автогонщик, владелец сервиса, один из лучших специалистов по техническому тюнингу…
Пожалуй, последнее можно доказать довольно просто. Пара, тройка вопросов по узконаправленной специфике чип-тюнинга все расставят по местам.
Завьялов слегка воспрянул, чуть огорчился, что вместо идиотской вязаной шапки с помпоном не нашел в бомжеских карманах какого-нибудь притыренного мобильного телефона. Покрутил лысой башкой, прикидывая, кого бы раскрутить на звоночек другу Косолапову…
Нет, тот уже в штопоре, сам не адекватен и громкоголос. Звонить надо Вадику Козлову. У того предки стоматологи да и сам он парень не дебильный.
Завьялов повернулся к лавочке.
На лавочке больничного сквера, под самым фонарем сидела е г о к у р т к а. Неповторимая любимая, купленная в Монте-Карло, где Завьялов побывал на трибунах Формулы один: черная кожаная косуха с алыми вставками. Расписная, проще говоря, авторская, индивидуальная.
Но дело не в дизайнерских деталях. А в том, что в куртке был — мужик. Он скорчился на краешке удобной деревянной скамейки, закрыл лицо руками и пребывал в кромешном ступоре.
Твою ма-а-ать, негромко выругался Борис. Ворюга стрёмный!!
Помимо косухи, на застывшем атлете были завьяловские римские джинсы!! И мокасины! Знакомые часы болтались на запястье!
Выброс адреналина подстегнул мышечный тонус, к ворюге Боря подлетел, как паровоз к заснувшей вагонетке! Схватил за ворот с о б с т в е н н у ю куртку и богатырским рывком тряхнул застывшего верзилу!
— Ты где, урод, одёжу спёр?!?! — хрипло прорычал Завьялов. Закашлялся…
Мужик поднял на Борю ошарашенное, заплаканное лицо…
Чтоб я помер маленьким, успел подумать Боря. Помимо кожаной косухи и портков мужик украл его ЛИЦО.
Не веря левому глазу, Завьялов исследовал знакомую до мелочей физиономию. Шрам под бровью — привет из нежной драчливой молодости. Парочка знакомых отметин на скулах и возле уха…
Это лицо Завьялов каждое утро видел в зеркале ванной комнаты. Он чистил ему зубы, сбривал щетину, заклеивал пластырем порезы и ссадины — адреналиновый алкоголик Борис Завьялов вел не скучную жизнь, оставившую множество отметин и прочих замечательных напоминаний.
Сознание Бориса закружилось, завертелось; он рухнул на кошмарного ворюгу, придавив его всем телом к спинке лавочки…
Голова бомжа Завьялова оказалась на плече, утянутом в мягкую теплую кожу, шея неудобно вытянулась. Попадая губами в самое ухо, Борис прохрипел:
— Ты кто такой, урод, а?! Рамсы попутал?!!!
Знакомый незнакомец облапил бомжеское Борино тело обеими ручищами, всхлипнул…
И уткнулся в олений жилетик, как в мамину титьку. Завьялову показалось, что в жилетик он не только капает слезами, но и слегка сморкается.
Чего-то странное твориться, тупо подумал Борис Михайлович. Был бы он в прежнем теле, давно набил бы похитителю и м у щ е с т в а морду и ребра пересчитал. А так… висит на нем и лишь слегка и предварительно примеривается.
Примеривался долго, секунд пятнадцать. Потом неловко отпихнулся, сграбастал корявыми бомжескими пальцами ворот куртки и, дыша в с в о е лицо, прохрипел рефрен:
— Ты кто такой, урод?!
Урод маленько выпрямился. Испытывающе оглядел Борю в оленях и трениках, представился:
— Борис Михайлович Завьялов.
— Это я — Борис Михайлович Завьялов!!! — бизоном заревел Борис. — Это я — Завьялов!! Тысяча девятьсот… года рождения! Проживающий по адресу…
Пока Боря перечислял факты биографии, ворюга личности почти не трепыхался, внимательно выслушивал. Когда Борис свет Михайлович задохнулся от переполнявшего его бомжеское естество возмущения и перешел на сиплый мат, плаксиво скривился и воскликнул:
